— Я не знаю, как должно быть. Полежи один немного, я сейчас вернусь, — прошептала Лита, заметив, что мужчина нахмурился. Она решила, что от боли. — Быстро вернусь, — постаралась успокоить она.
Лутарг услышал торопливую поступь и легкий шум отворяющейся двери.
— Подожди, — прохрипел мужчина сквозь застывший в горле ком. — Воды дай.
Литаурэль подпрыгнула от неожиданности. Он не должен был так скоро очнуться, а тем более заговорить. У всех ротулов на это уходило не менее нескольких часов, и то благодаря снимающему жар настою, которым отирались их тела, а в случае необходимости и отвару, что принимающие вновь пришедших заставляли глотать. Лишь только после этого лихорадка спадала.
— Я… сейчас.
От звука льющейся воды горло мужчины сжалось. Невыносимо хотелось пить, — тут же понял он, и эта жажда своей непреодолимостью даже отодвинула на второй план ломоту в теле и головную боль.
— Пить, — повторил Лутарг, и голос его походил на сиплый лай задыхающегося волчонка.
— Держи.
Лита подскочила к мужчине и, приподняв его голову, поднесла к губам чашу с водой. Он сделал несколько осторожных глотков, чтобы смочить пересохшее горло, а затем с жадностью опустошил тару.
— Еще, — попросил Лутарг, чувствуя, что его желание не удовлетворено полностью.
Литаурэль без возражений пошла выполнять просьбу. "У него глубокий голос", — думала девушка, наблюдая, как родниковая вода с горных вершин наполняет неглубокую чашу. Ей понравилось слушать его, особенно потом, когда сипы уменьшились, и Лита смогла различить легкую хрипотцу и низкий грудной тембр. Его голос можно назвать красивым, — решила девушка, вновь поднося чашу к губам.
Напившись, Лутарг откинулся на подушку и с благодарностью улыбнулся своей спасительнице. Затем рискнул приоткрыть глаза, чтобы осмотреться, и первым, что увидел мужчина, было склоненное к нему встревоженное лицо.
Это была фея из сказаний Рагарта, что с его слов издревле населяли Трисшунские предгорья и Дивейские долы, такая же хрупкая и чистая, как ключевая вода, бьющая из скалы.
Округлое личико с чуть вздернутым носиком и пухлыми алыми губами. Ровная, мерцающая в неровном свете огня кожа, напоминающая бронзу отполированного авантюрина. Иссиня-черные волосы в живописном беспорядке обрамляющие лицо, и сверкающие, как самый чистый изумруд, глаза, казались нереальными.
Она смотрела на него, и Лутарг читал во взгляде тревогу. Улавливал переживание в легком дрожании губ и прерывистом дыхании. Она волновалась, но не испытывала страха, мужчина не чувствовал его специфического аромата. Девушка его не боялась.
— Кто ты? — выдавил молодой человек, совладав с собой.
— Лита, — она чуть отпрянула, а затем, почти не касаясь, убрала локон с его лба.
Мужчина вздрогнул.
— Лита, — повторил он прежде, чем заставил себя оторваться от созерцания девушки и осмотреться. — Где я, Лита?
Он лежал на широкой кровати в огромной комнате с высокими потолками и арочными окнами, за которыми клубилась темнота. С его последнего воспоминания об уходе из Шисгарского замка не изменилось только одно, на дворе все еще была ночь.
— В Саришэ, — отозвалась девушка, все также пристально наблюдая за ним, хоть и с чуть большего расстояния.
Лутарг зажмурился на мгновенье, чтобы справиться с новой волной обжигающей боли, накатившей на его тело, а переждав приступ, спросил:
— Где каратели?
— Кто? — Лита нахмурилась, не понимая о чем он говорит. — Кто такие каратели?
Между бровей девушки появилась тонкая морщинка, отчего-то позабавившая Лутарга. Так она казалась озадаченной и совсем юной.
— Те, с кем я пришел, — объяснил он.
— Братья? — переспросила Литаурэль, недоумевая, почему он назвал их карателями, но молодой человек не ответил, только как-то странно взглянул на нее. — Они у Перворожденного, — пояснила девушка, надеясь, что правильно поняла его, и добавила: — У Антаргина.
Теперь, когда мужчина смотрел на нее, Лита видела сходство с Перворожденным. Из глаза были одинаковыми. Больше ни у одного тресаира не было таких глаз — с ярко синей радужкой, чуть вытянутым зрачком рьястора и голубыми прожилками по белку.
Только девушка не понимала, почему они сейчас такие, ведь мужчина в данный момент не призывал духа. Она не чувствовала этого, не ощущала вибрацию силы, собирающейся вокруг него. К тому же считалось, что ребенок, рожденный от смертной, не сможет стать истинным тресаиром и не будет иметь собственного духа
— Кто это Антаргин?
— Эм… — Лита не знала, что сказать. Девушка не подумала о том, что мужчина может не знать, кем ему приходится Перворожденный.
— Это ваш правитель?
— Он первый сын Рианы, — прошептала Литаурэль, обдумывая, чем ей еще можно поделиться. — Мы все подчиняемся ему, — в конце концов, добавила она.
"Неужели ему не сказали? — размышляла Лита. Ни братья, ни та ротула не открыли ему правды? Неужто он ничего не знает?"
Случайно подслушав, что братья привели Освободителя, девушка решила, что настал конец их заключению. Что теперь все тресаиры смогут вернуться в мир, по праву принадлежащий им. Что остальные духи наконец-то проснутся, и все станет, как прежде, до перехода. А он ничего не знает?
— Я чем-то расстроил тебя? — поинтересовался Лутарг, заметив, что настроение девушки изменилось.
Сейчас она по-настоящему хмурилась, а в глазах притаились тревога и недоумение, словно он сказал что-то не правильное.
— Нет, — отозвалась она, а увидев, что Лутарг пытается сесть, бросилась к нему. — Лежи, не вставай, — приказала Лита, надавив руками на мужские плечи, чтобы заставить лечь обратно, хотя и понимала, что не сможет сладить против его желания. — Тебе рано вставать.
Удивленный ее реакцией молодой человек, послушался, но девушка, не верящая в столь легкую победу, так и застыла, склонившись к нему, и только недовольный мужской окрик — Литаурэль, что ты тут делаешь? — вынудил ее в страхе отстраниться и посмотреть на дверь.
Лутарг также перевел взгляд на вошедшего.
Их было трое, и все с одинаковым осуждением на лицах смотрели на Литу.
Или правильно называть Литаурэль? Имя молодому человеку понравилось. Оно подходило ей даже больше, чем Лита и, также как внешность, напоминало о фее из сказаний Рагарта.
Лутарг не мог не заметить, что девушка засмущалась, и бросает виноватые взгляды на мужчин. Ему стало любопытно, что же такого она совершила. Только ли пришла к нему, или было что-то еще, о чем он не знал?
— Я тебя предупреждал! — осудил один из вошедших его сиделку, и молодой человек напрягся, узнав этот голос, хотя Лутаргу и показалось, что сейчас он звучит несколько иначе — мягче, что ли.
