— Ты ужасно поэтична, Лили. И я так поняла, что твой ответ можно считать положительным. Так ты разлюбила его, Лили?
— Хуже. Я утратила возможность чувствовать, а то пострашнее старости и болезни.
— Тебе ли задумываться о старости. Ты молода и прекрасна. И ты преувеличиваешь. Возможно, твое сердце разбито, но это не конец света. Всегда можно начать сначала.
— Не всегда. — категорично ответила Лайза. Льдистые глаза сверкнули. — И мое сердце не разбито. Его просто нет. И я уже не помню, было ли. А Брайан помнит. Цени это, Джейн.
Но Джейн не оценила, она не присушивалась к словам переменчивой в суждениях Лайзы Кристен, не принимала их всерьез, а Лили не настаивала, и даже просила не обращать внимания на бредни "сумасшедшей подружки". Дженни казались забавными ее рассуждения о жизни и о душе, о любви, о вечности, но что Лили могла знать в свои двадцать лет? Обрывки прочитанных книг, витиеватые фразы классиков, домыслы философов, весь этот коктейль перемешался в хорошенько головке юной девушки в нечто хаотичное, непостоянное, и реалистично- пессимистичное.
Неспешными легкими шагами в пасмурный дождливый Лондон просочилось лето. Но и оно не смогло повлиять на вздорный переменчивый характер погоды, которая так любила преподносить нежданные и почти всегда малоприятные сюрпризы. Дни стали длиннее, ночи теплее, но стена утреннего тумана никак не желала утончаться. А еще дожди, непредсказуемые, ливневые или накрапывающие, навевающие тоску, или просто раздражающие. Джейн был привычен подобный климат, но и она не могла удержаться от ругательств, произнесенных тихим шепотом, когда попав под дождь, обнаруживала, что забыла дома зонтик. И, словно по злому року, стоило ей не взять с собой это необходимое для лондонца средство защиты, небо сразу темнело и затягивало тучами. И Джейн научилась хитрить. Она купила себе целую дюжину зонтов, и оставила одну половину в квартирке Лили на Пикадилли, а вторую в магазине, чтобы уж наверняка не попасть впросак. Что ни говори, а права поговорка "Хочешь жить, умей вертеться". Еще переменчивее, чем погода, были отношения Дженни с ее новыми знакомыми. Хотя, если призадуматься, то так называемые новые знакомые были не такими уж и новыми. С Лайзой Кристен, которую Джейн до сих пор воспринимала, как Лили Стокер, она была знакома не меньше пяти месяцев, а с ее опасно-прекрасным кузеном Джонатаном, сестрой Роуз и Брайаном Дугласом — два молниеносно пронесшихся месяца. Почти девять месяцев, как Джейн Браун, покинув Сомерсет, ворвалась на просторы туманного города свое мечты, всего девять месяцев…. А ей показалось, что пронеслась целая жизнь. Запутанная, неоднозначная, загадочная. Джейн чувствовала, что стоит на пороге чего-то грандиозного, и это ощущение появилось уже давно, но пока ничего сверхъестественного не случалось. Это радовало, и наполняло странным ощущением потери, незавершенности. Дженни не хотела лишних проблем, ей чужды были игры в разгадывание различных человеческих загадок. И когда жизнь сталкивала ее с ними, то ей больших трудом стоило обуздать свое любопытство.
Но все же кое-что не давало ей покоя. Абсолютно иррациональное, не поддающееся пониманию, загадочное трио, состоящие из двух противоположных друг другу по складу характера и внешности сестер, и их двоюродного кузена. Несколько раз Джейн удавалось лицезреть всех троих в одном месте, и в эти моменты, ей было сложно справится со странными паническими ощущениями, бешено бьющимся сердцем, и влажными дрожащими пальцами. Трое прекрасных и молодых людей пугали ее, подавляли исходящей от них темной силой. Их красота обрушивалась на нее, заставляя чувствовать собственную уязвимость, неполноценность, неуместность. Джейн было бы трудно описать словами все свои мысли и ощущения. И Джон, и Роуз, и сумасбродка-философ Лили, вызвали в ней восхищение и страх одновременно. Они казались чужими, но очень старались маскировать свою непохожесть на всех остальных вежливыми натянутыми улыбками, банальными фразами, вымученной любезностью. И только Лайза была чуть искреннее и живее, но в ней Джейн успела разочароваться. Дружелюбие Лайзы отдавало той же фальшью, что и приветливость ее сестры. Джейн догадывалась, что в глубине души Роуз Кристен недолюбливает ее, но не могла найти причин. А Лили понять было еще сложнее. Если они не считает ее своим другом, то почему так помогала ей все это время? Позволила жить в своей квартире, помогла устроиться на работу, и до сих пор не дает грустить вечерами, без устали философствуя на самые разные темы, причем вернувшись к ранее озвученной мысли, она чаще всего меняет ее на абсолютно противоположную. Двойственность Лайзы была ее неоспоримым недостатком в глазах Джейн, которая не делала выводов, не прочувствовав ситуацию на себе, не изучив все нюансы и мелочи. И как можно рассуждать о войне, оценивать действия противников, не побывав на поле сражения, не увидев своими глазами, не убедившись в правдивости тех или иных событий, описанных историками, которым свойственно скрашивание и преувеличение, а также некоторая предвзятость. Но Лили было плевать на чьи-то домыслы, она придумывала свою собственную версию, с каждым разом становящуюся все более неправдоподобной. Всякий раз, когда Лайза спрашивала у подруги точку ее зрения по тому или иному вопросу, Джейн невольно терялась, да и было от чего, ведь она-то не обладала такой буйной фантазией.
— Какая ты скучная. — не раз восклицала Лайза, картинно качая головой. — Ты не из тех, кто пойдет на поиски сокровищ, обнаружив карту в старинной книге, а из тех, кто сдаст эту карту в музей или экспертам, чтобы те проверили ее подлинность.
— Я никогда не была авантюристкой. — спокойно и без обид отвечала Джейн.
— Ты лукавишь. Разве приехать в большой недружелюбный город без гроша за душой — это не авантюризм?
— Да. — с долей удивления согласилась Дженни. — Но я была уверена, что справлюсь.
— Милая, Лондон сожрал тысячи душ, поломал сотни невинных жизней. Ты или смелая, или просто дура, третьего не дано. А смелость и авантюризм всегда ходят в ногу. В глубине души ты, Джи, как и все, романтик и мечтатель. Просто у тебя не хватает смелости признать это. Если всю жизнь прочитывать наперед каждый шаг, то можно упустить слишком многое, просмотреть то главное, ради чего мы, вообще, живем.
— Ох, Лили. Ты, как всегда, уходишь в дебри, а жизнь-то гораздо сложнее, чем ты ее себе представляешь.
— Нет, именно я обладаю трезвым не предвзятым взглядом на эту жизнь, в которой ты, милая, ничего не понимаешь.
И все дружеские беседы между Джейн Браун и Лайзой Кристен кончались примерно одинаково, девушки переставали понимать друг друга и их разговор заходил в тупик, после чего Лайза делала непроницаемое лицо и заводила новую песню. Для Джейн прояснилось одно — Лайза упрямая, своенравная девица, обладающая неимоверным самомнением и слепо уверенная в своей правоте. И все же, и все же…. Бывали моменты, когда они понимали друг друга, когда Лили казалась открытой и искренней. Но потом вдруг что-то прищелкивало у нее в голове, и она превращалась в незнакомку. Джейн любила Лили, дорожила ее дружбой, и ей было очень больно от осознания того, что постепенно они движутся в полнейшему отчуждению.
