— Домашний бренди. Сам делал. Я этот их виноградный компот в рот не могу брать. Видел бы ты, Мак, как эти лягушатники смотрят на меня, когда я весь виноград пускаю на бренди! Они плачут кровавыми слезами и называют меня варваром!
Шон ловко разлил бренди по рюмкам. Мужчины выпили. У Дункана из глаз брызнули слёзы. Он поспешил закусить кусочком колбасы.
— К-ха! Крепкий, зараза! Шон, сколько там градусов?
— Шестьдесят! — с гордостью выпятил грудь Уолш. — Это тебе не виноградный компотик, а нормальный бренди! Прикинь, эти французишки разбавляют бренди водой до сорока градусов! И они ещё смеют называть меня варваром!!!
— Фух, хороший бренди… — лицо Дункана раскраснелось и его начало отпускать от напряжения.
— Рассказывай, — Шон налил по второй.
Дункан собрался с мыслями и начал:
— До службы у меня была семья. Жена и двое сыновей. У жены мать ведьма. Донна не унаследовала дара, а вот наши дети родились волшебниками. От Донны я узнал о волшебниках. Однажды, когда я был на работе, к нам ворвались колдуны… Эти ублюдки называют себя Пожиратели смерти! Они убили их всех, Шон… Я обнаружил жену мёртвой, вернувшись с работы. Детей эти подонки убили у меня на глазах, а меня пытали колдовством. Я выжил и поклялся отомстить этим тварям!
У Шона на лбу пролегла глубокая черта. Он зло сжимал кулаки и скрипел зубами.
— Я слышал об этих мудилах. Пожиратели вроде бы сейчас сидят в волшебной тюряге.
— Не ебёт! Я всё равно найду их и уничтожу! Такое не прощают, ты и сам понимаешь, Шон.
— Понимаю и поддерживаю, Мак. Но нахрена тебе становиться оборотнем?
— Надо! Шон, я как слепой котёнок, даже сквозь маглоотталкивающие чары не вижу.
— У тебя мало шансов, — покачал головой Шон. — То, что я выжил после инициации — чудо. Но у меня не было выбора. Эти пушистые мудилы как-то нашли меня в виде пьяного безногого обрубка и такие: «Хочешь вернуть ноги?». А кто не хочет?! Мне было плевать на шансы. Лучше сдохнуть. У тебя же есть варианты.
— Есть. Но лучше я рискну. Шон, ты же поможешь?
— А если ты сдохнешь? — печально вздохнул ирландец.
— Я завещаю тебе всё своё имущество. А тело сожги и прикопай под виноградным кустиком. Хоть какая-то польза.
— Мак, одумайся.
— Нет, Шон. Я давно пришёл к этому решению. Даже смерть меня не остановит. Лучше скажи, нахера вообще оборотням кусать инвалида-ветерана?
— Бычий хер их поймёт, — пожал плечами Шон. — Вроде как им нужны «люди». Так они привлекают к себе свежую кровь. Находят смертельно больных и инвалидов среди учёных, врачей, специалистов и бывших военных, предлагают выход. Многие соглашаются. Выживает один из четверых. После этого жить в городе становится невозможно, ведь каждое полнолуние превращаешься в монстра и теряешь разум. Приходится перебираться в стаю. А тут хочешь или нет — пашешь на общее благо или отстегиваешь в общак.
— И как же вы тут превращаетесь? Неужели по лесу бегаете?
— Нет, — мотнул головой Шон. — По лесу опасно. Вдруг туда припрутся туристы, уфологи, грибники или экстремалы, а тут стая оборотней в сотню рыл! Старые шахты переоборудовали. Мы перед полнолунием собираемся там всем посёлком, запираемся за несколькими решетками, заранее готовим побольше мяса, а там дальше пир в штольнях. Волку выбраться из шахты нереально, так что наши превращения безопасны для окружающих. За тем, чтобы никто не забыл прийти на «ночевку», следят дежурные. Лучше скажи, чего ты со стаей не поделил?
— Началось нормально. Я попросил Жерара превратить меня в оборотня, предлагал деньги, он послал меня. И ладно бы, просто послал. Он приказал Жану стереть мне память, тот потянулся за волшебной палочкой. Тут-то я и пригрозил взрывчаткой.
— Хах! — усмехнулся ирландец. — Поэтому я не люблю магов. Чуть что, сразу за палкой тянутся и пытаются решить проблему самым простым способом. Не парься, Мак, я перетру с Жераром и мы с ним порешаем. Не дело это — стирать память моему камраду! Сами виноваты. Я бы тоже жахнул…
Глава 11
Шон и Дункан опустошили бутылку бренди. Хозяин продемонстрировал скрытое помещение. Под домом оказался подвал, вход в который организован с улицы с задней стороны строения. Подвал битком забит продуктами и бутылками с домашним бренди.
— На всю деревню один магазин со скудным ассортиментом, — пояснил Шон. — Сыр и копчёную колбасу делают местные фермеры. Свежие яйца, молоко, сметану и творог у них же беру. Овощи я закупаю в сезон оптом на рынке в Лессак. Если на нормальном автомобиле, то минут за десять доехать можно. На твоей улитке с горки-то быстро, а назад минут двадцать плестись будешь.
— Фермеры тоже оборотни?
— Тут все оборотни, Мак. Кроме детей. Дети оборотней не наследуют ликантропию. Они получают врождённый иммунитет от ликантропии. В стае часто рождаются маги и отправляются на учёбу в Шармбатон — местную школу магии. Но вообще детей у нас мало, как и баб.
— А если ребенок-волшебник стал оборотнем?
— Всё равно пойдёт в Шармбатон. Ты вообще что знаешь про местных магов?
— Ничего, кроме некоторых мест обитания.
— Краткий экскурс в историю, — Шон взял у входа плетёную корзину и положил туда бутылку бренди, головку сыра и палку копчёной колбасы. — Во Франции, как и в большинстве европейских стран, маги старались родниться с обычной аристократией. Когда произошла революция, у обычных людей свергли аристократов, а у магов взбунтовались маглорожденные волшебники, полукровки и «тёмные твари» по квалификации Британских магов.
— Вейлы, оборотни, кентавры, русалки, гоблины?
— Типа того, — усмехнулся Шон. — Русалкам плевать на сухопутных крыс, пока те не лезут к ним, кентавров тут не водится. Гоблины обосновались в Британии и Штатах. Так что в революции участвовали оборотни и вейлы. С тех пор, как аристократов свергли, в Шармбатон стали принимать всех волшебников вне зависимости от расы. Там учатся и вейлы, и оборотни, и метисы магических рас с человеком. Директриса Шармбатона полувеликанша!
— Да ладно! Шон, ты шутишь? Я читал, что великаны охереть какие огромные. Мне интересно, у неё великан мама или папа?
— Конечно, мама, — не сходила с лица Шона насмешливая улыбка. — Маму-человека великанским хером порвало бы, как бревном.
— Это каким отмороженным извращенцем нужно быть, чтобы запасть на великаншу? — закатил глаза Дункан. — Для неё же человеческая свистулька, как сосиска в прорубе.
— Мак, ты мыслишь старыми понятиями. Заклинание увеличения на себя решает проблему с размерами.
— А оно увеличивает всё тело или можно частично?
— Можно и частично, — заржал Шон. — Что, хочешь воспользоваться?
— Я так, чисто из любопытства, — ничуть не смутился Дункан. — Меня устраивает мой размер. Лучше скажи, как же оборотни учатся с другими детьми? Там же пансион.
— Как и у нас. В полнолуние их запирают в зачарованном помещении, только ещё усыпляют. На старших курсах они учатся варить антиликантропное зелье. Выпив его перед оборотом, сохраняешь разум в волчьей форме.
— Шон, почему же вы все его не пьёте?
— Дорого, — подняв корзину, Шон пошёл на выход из подвала. — Очень дорого. Его обычно пьёт кто-то один, когда нужно инициировать неофитов. Обычно набирают группу неофитов, чтобы инициировать всех скопом и минимизировать расходы. Чтобы не оставлять уродливых шрамов и не наносить лишних травм, неофитам делают небольшой надрез. Инициирующий оборотень под зельем полностью себя контролирует и просто лижет рану. Ведь вирус содержится в слюне и опасен при попадании в кровь. После травм, нанесённых оборотнем, остаются несводимые шрамы, а после надреза нет. Так зачем кусать?
— Я видел у Жана шрам…
— Жан заразился в Британии. У них там верховодит шлёпнутый мудила Фенрир Сивый. Маньяк-альфа — вожак британской стаи. Любит кусать детей волшебников. Говорят, он овладел частичной трансформацией вне зависимости от полнолуния — высшая степень контроля. Значит, и в форме волка он себя контролирует.
