– Сообщат, что пришли чужие, — пояснил Гандальф.
Вскоре они попали в прямоугольный двор, ограниченный с трех сторон бревенчатым домом и двумя его флигелями. Посредине лежал огромный дубовый ствол с наполовину обрубленными ветками, рядом стоял огромный мужчина, заросший густыми черными волосами и бородой. Его голые руки и ноги бугрились мышцами. Он был в шерстяной рубахе до колен и опирался на большой топор.
Лошади стояли рядом, уткнувшись носом в его плечо.
– Хм, вот они! — сказал он лошадям. — С виду не опасны. Можете бежать по своим делам!
Бородач раскатисто захохотал, положил топор и шагнул вперед.
– Кто вы и чего вам надо? — грубо спросил он, нависая над Гандальфом. Бильбо легко мог бы пройти между его ног, не задев головой подол бурой рубахи.
– Я — Гандальф, — сказал волшебник.
– Не слыхивал о таком, — проворчал бородач. — А это что за козявка? — спросил он, наклоняясь и хмуро глядя на Бильбо из-под густых бровей.
– Мистер Бэггинс, хоббит из хорошей семьи и с безупречной репутацией, — ответствовал Гандальф.
Бильбо поклонился, мучительно сознавая отсутствие шляпы и пуговиц.
– Я — волшебник, — продолжал Гандальф, — и слышал о вас, хотя вы обо мне — нет; однако, возможно, вы знаете моего доброго родича Радагаста, что живет у южных пределов Мрачного леса Мирквуда?
– Было дело, встречались, и для волшебника он, по моему разумению, совсем неплох, — кивнул Беорн. — Ладно, теперь я знаю, кто вы, или за кого себя выдаете. Что вам нужно?
– Сказать по правде, мы лишись поклажи и чуть не сбились с пути. Нам нужна помощь или, по крайней мере, совет. Мы имели довольно неприятную встречу с горными гоблинами.
– С гоблинами? — переспросил бородач чуть менее грубо. — Неприятную встречу, говоришь? А чего вас к ним понесло?
– Они напали ночью, у перевала, когда мы шли из западных земель в здешние края — но это долгая история.
– Тогда заходите в дом и рассказывайте, если это не займет весь день. — И бородач повел их к большой темной двери, которая открывалась в дом прямо со двора.
Они оказались в просторном помещении с очагом посередине. Несмотря на лето, в очаге горели поленья. Дым поднимался к темным балкам и выходил через отверстие в кровле. Все трое прошли через полумрак, освещаемый только огнем в очаге и солнцем, что виднелось через дыру в потолке, на веранду с опорами из цельных дубовых бревен. Она была обращена на юг и еще хранила дневное тепло. Солнце, клонясь к западу, заливало ее косыми лучами и золотило цветник, подступающий к самым ступеням.
Они уселись на дубовых скамьях, и Гандальф начал рассказ, а Бильбо болтал короткими ногами и смотрел на цветы, гадая, что как называется, потому что половину видел впервые.
– Я ехал через горы со спутником-двумя… — начал волшебник.
– Двумя? Я вижу только одного и то совсем маленького, — сказал Беорн.
– Ну, сказать по правде, мне не хотелось вас обременять из опасения, что вы заняты. Если можно, я позову.
– Валяйте, зовите.
Гандальф пронзительно свистнул. Вскоре Торин и Дори обошли дом по садовой дорожке и низко поклонились.
– Двумя-тремя, как я погляжу! — сказал Беорн. — Но это не хоббиты, а гномы.
– Торин Дубовый Щит, к вашим услугам! Дори к вашим услугам! — сказали оба гнома, снова кланяясь.
– Благодарю, я не нуждаюсь в ваших услугах, — ответил Беорн, — но, полагаю, вы нуждаетесь в моих. Гномов я вообще-то не жалую, однако, если ты и впрямь Торин (сын Траина, сына Трора, коли не ошибаюсь), и твой спутник заслуживает уважения, и если вы — недруги гоблинов и не замышляете ничего дурного в моих владениях… кстати, зачем вы здесь?
– Они идут навестить земли отцов далеко к востоку от Мирквуда, — вмешался Гандальф, — а в твоих владениях оказались не по своей воле. Мы шли через Высокий перевал, с которого спустились бы на дорогу южнее, но тут на нас напали гоблины — как я уже начал рассказывать.
– Так рассказывай, не тяни! — буркнул Беорн, не отличавшийся учтивостью.
– Разыгралась страшная буря, великаны начали бросать глыбы, и мы укрылись в пещере — хоббит, я и несколько моих спутников.
– По-твоему, два — это несколько?
– Ну, нет. Их было чуть больше двух.
– Где же они? Убиты, съедены, вернулись домой?
– Нет, нет. Почему-то они не все подошли, когда я свистнул. Робеют, наверное. Понимаете, мы очень не хотели доставлять вам лишнее беспокойство.
– Так свисти снова! Коли уж принимать гостей, то ртом больше, ртом меньше — не велика разница.
Гандальф сунул пальцы в рот, но Ори и Нори появились еще до того, как смолк свист: вы помните, что волшебник велел гномам идти парами через каждые пять минут.
– Вот те на! — сказал Беорн. — Быстро, однако — где вы прятались? Заходите, гости незваные!
– Нори, к вашим услугам, Ори к… — начали гномы.
Беорн их оборвал:
– Спасибо! Когда мне понадобится ваша помощь, я сам попрошу. Садитесь и дослушаем рассказ, не то он и к ужину не кончится.
– Как только мы уснули, — продолжал Гандальф, — в стене открылась щель. Выскочили гоблины, схватили хоббита, гномов и табун наших пони…
– Табун пони? Вы что — бродячий цирк? Или вы везли много добра? Или у вас шесть — табун?
– О, нет! Пони было больше, чем шесть, да и нас тоже — вот, кажется, и еще двое! — В этот самый миг появились Балин с Двалином и низко поклонились, метя бородами каменный пол. Беорн свел было брови, но они так старались угодить, так сгибались пополам и махали капюшонами у колен (со всей гномьей учтивостью), что он перестал хмуриться и разразился хохотом — уж очень потешно они выглядели.
– Табун, верно. И презабавный. Заходите, мои весельчаки. Как вас зовут? Услуг мне ваших не надо, только назовитесь и рассаживайтесь, да хватит кланяться!
– Балин и Двалин, — ответили они, не смея обижаться, и с ошарашенным видом плюхнулись на пол.
– Рассказывай дальше! — потребовал Беорн.
– На чем я остановился? Ах да! Меня-то как раз не схватили. Я убил гоблина-другого вспышкой…
– Славно! — проворчал Беорн. — Порой неплохо быть волшебником, как я погляжу.
– …и проскользнул в щель, когда она уже закрывалась, затем последовал за ними в большой зал, наполненный гоблинами. Здесь же был Великий Гоблин с тридцатью или сорока вооруженными стражниками. «Даже не будь они скованы, — подумал я, — что может дюжина против стольких врагов?».
– Дюжина! Отродясь не слышал, чтобы восемь называли дюжиной. Или у вас еще несколько в кармане?
– Да, сдается, еще двое подходят. Фили и Кили, как мне кажется, — сказал Гандальф. Эти двое как раз приблизились к веранде и стояли, улыбаясь и кланяясь.
