…Едва трое приблизились к ждущим их, старики, а там были одни пожилые, медленно склонились в поклоне. Князь ответил, слегка наклонив голову. Слав и его молодка – чуть пониже. Всё же возраст требовал уважения. Волк рядом с хозяином застыл неподвижно, и старики чуть вздрогнули, когда тот немигающим взором жёлтых круглых глаз, казалось, пронзил каждого из них. При виде же соплеменницы открыли было рты, но та только подалась ближе к мужу. Невиданная доселе ткань белой материи, а главное, заметный живот, выдающийся вперёд и вид молодки, цветущий и ухоженный, заставили их, похоже, изменить первоначальное намерение. Старший из стариков произнёс длинную переливчатую фразу со множеством гласных звуков, глядя на девицу, та попыталась пояснить, так же, как и они растягивая немногие пока известные ей славянские слова:
- Го-оворить…
- Понятно.
Брячислав сделал утверждающий знак, переговорщики видно поняли. Самый молодой из них, в вышитой бусами одежде, вытащил из-за пояса тонкий свёрток из выскобленной шкуры маленького оленя, одним взмахом расстелил на песке. Старший присел, показал пальцем на неё, потом на себя. Ткнул ногтем в одно место. Брячислав глянул, и едва удержался от того, чтобы не воскликнуть от удивления – перед ним был чертёж земель. Он узнал точки островов, вдоль которых шли его лодьи к этой земле. Увидел нанесённые волнистые линии по морю, судя по всему обозначающие океанские течения. Несколько значков были ему незнакомы, но явно тоже что-то значили… Но самое главное – за округлой линией, означающей не что иное, как очертания тех мест, где сейчас жили славяне, если пропорции были соблюдены верно, была нанесена огромная извилистая линия другой земли. Просто гигантской, очертания которой терялись у края шкуры…
Старик показал на ту линию, что-то опять произнёс на своём языке, князь взглянул на девушку – та беспомощно развела руками, указала на свой рот. Понятно. Да и то, удивительно, что хоть что-то выучила за тот месяц, что живёт с ними… Тогда старик разразился длинной речью, пытаясь чего-то объяснить. Девчонка вслушивалась, потом, когда тот выдохся, наморщила лоб, мучительно пытаясь высказаться:
- Уйти. Чучунаа – уйти. Сюда.
Ткнула в ту же новую землю. Слав пояснил:
- Они нас чучунаа называют. Великаны. Злые.
- Думаешь, просят нас уйти с их земли в другие места?
- Да, князь. Как я понимаю, судя по этим…
Парень кивнул головой на по-прежнему не двигающиеся лодки в бухте:
-…проредили мы их хорошо. Мужчин истребили почти подчистую. Вот они и хотят, для спасения своего племени, чтобы мы покинули эти края.
…А и верно парнишка говорит. После всего произошедшего вообще удивительно, что у них кто-то остался. На лодках лишь старики да совсем зелёные юнцы. На их месте я бы попытался тоже куда-нибудь чужаков подальше отсюда сплавить… Что ж, судя по чертежу – земля та велика. Очень велика, и чудь даже не знает конца тех мест. Но явно больше этой земли. Можно к тёплым местам спуститься посуху, если что. Да и… Обильнее те края должны быть наверняка. Поскольку больше. Мы сколько в округе ходили – ни железа, ни других руд. Леса немного. По самому краю только. А выше – сплошные льды. Да и в глубину земли тоже. Нет, старик советует дело. Но мы сейчас уходить не можем. Осень скоро. Припасов зерновых нет. Придётся ещё одну зиму здесь быть, лодьи же отправить за добычей. К Оловянным островам, или франков пощипать. Может, ещё кого – моря пустыми не бывают. Запастись на холодное время. А по весне – отправится на новые места… Князь присел на корточки рядом со шкурой, ещё раз всмотрелся, намертво запечатлевая в памяти увиденное.
- Согласен я. Мы – уйдём. Весной. Как бухта откроется ото льда.
Старик выжидательно посмотрел на славянина, и, поймав его взгляд глазами, князь утвердительно кивнул, повторил.
- Да.
Взглянул на девицу Славову. Та поняла. Быстро перевела согласие. На лице старца отразилось безмерное облегчение, но тут Брячислав вытащил из ножен засапожный меч и переговорщик в ужасе отшатнулся. Князь же спокойно нарисовал круг на песке, поделил на четыре части. На первой, как смог, изобразил дерево. Голое, без листьев, под снегом. На второй – то же дерево, но без снега. На третьей – листья обильно покрывали берёзку. На четвёртой – дерево опять стояло голым, но без покрова. Показал вокруг себя, ткнул ладонью в третий сектор рисунка. Старик призадумался, потом просиял, закивал часто-часто, мол, понял. Показал четыре пальца в ответ – четыре времени года: Зима, весна, лето, осень. Князь в ответ так же поднял руку, загнул пальцы, оставив три. По очереди показал на лето, зиму и весну. Затем – на лодки. Дальше сделал вид, что гребёт. Старик расплылся в улыбке до самых ушей. Добился всё-таки своего. Потом взял у неподвижно стоящих за его спиной других переговорщиков стрелу с каменным наконечником, торжественно поднял её над головой, показывая всем, и с треском сломал её. Положил перед князем. Брячислав поднял положеное, тоже поднял над головой, ещё раз, без всякого усилия, легко переломил обломки ещё раз. Показал старику. Тот вскинул руку к верху, и бухта буквально взорвалась радостными воплями, в которых без всякого перевода угадывалось безмерное облегчение. Обе стороны раскланялись напоследок, и двинулись каждый к себе. Славяне – в городок. Оленеводы – к лодочкам. Когда князь со спутниками и волком подошли к воротам, бухта начала стремительно очищаться – местные торопились по домам, стремясь быстрее донести до племён радостные вести. А князь поднял голову, улыбнулся:
- Мир, братья! Мир! Больше биться не будем.
- Хвала Богам!
Ответный клич достиг, казалось, светлых небес… Брячислав отвечал на вопросы дружинников, торопливо освежая в памяти увиденное на шкуре. Наконец сквозь толпу протолкался Гостомысл:
- Что, брат?
- Вечером, после ужина, думать будем. Путяту надо кликнуть тоже. Обязательно. И Брендана позови. Поход наш к Оловянным островам в силе остаётся. Только цели немного меняются. Но в основном – то, что порешили намедни.
- Понял, брат.
- Слав молодец. И девка его. Не струхнула перед старшими. А Волчок – вообще выше всяких похвал…
- Так у нас в дружине сам знаешь – лучшие из всех Родов!
Задорно улыбнулся старшему…
…Вечером, после ужина, четверо собрались за одним столом в клети, где жили братья –князья. Брячислав раскатал пергаментный свиток, на котором по памяти нанёс увиденное на оленьей шкуре:
- Что скажете, други?
Все всмотрелись. Первым подал голос Гостомысл:
- Как я вижу, за землёй, что мы сейчас живём, ещё есть края нехоженые?
- И земля та велика. Если верно изображено.
