– У вас устраивают такие костюмированные балы? – прощебетала она.
– Такие – нет…
– А какие?
– Никакие не устраивают, – ответил я с неловкостью.
– Почему?
– Нам не до того…
– А чем же тогда занимаетесь? – спросила она почти обиженно.
– Работы много, – объяснил я. – Еще враги кругом, часто приходилось драться… Я и спал в поле возле коня. Какие уж тут балы!
– Бедненький, – вздохнула она. – Ничего, теперь все наверстаете… Да, маркиз?
– Если только с вашей помощью, – ответил я.
Она отстранилась, лукаво погрозила пальчиком.
– Вы слишком напрямик идете к цели, маркиз! А как же изысканное искусство обольщения?.. Я люблю эту игру, в ней такой шарм, такое искусство соблазна, такое предчувствие чего-то необыкновенного…
– Да, – согласился я. – Предчувствие бывает лучше самого чувства. Потому и не хочется так быстро разрушать иллюзию, да?
Ее улыбка чуть померкла, а голос прозвучал укоризненно:
– Маркиз, не надо быть таким занудным! Вы правы, к сожалению… Тем и хорош флирт, что он не разочаровывает. Эх, ну зачем вы все испортили и осерьезили?
– Ничего, – сказал я виновато, – вы попорхайте малость, пощебечите там поближе к музыкантам – любую серьезу сдует, как ветром!
Она послала мне воздушный поцелуй.
– Прекрасный совет!
И тут же исчезла в пестром людском водовороте. Один из главных признаков успешного флирта: чувство юмора, потому я везде слышал довольное гыгыканье мужчин, заливистый смех женщин, довольное покряхтывание старых козлов, что все еще продолжают волочиться за юбками.
Все во дворце и в парке проникнуто ощущением, которое можно назвать словами «может быть». Это гораздо эротичнее, как мудро заметила леди в маске, чем наконец-то добраться до цели. «Может быть» дразнит воображение, обещает даже больше, чем откровенное «да», и, может быть, именно потому многие инстинктивно задерживаются в этой изысканной игре, потому что завершение вполне может и разочаровать.
В то же время, понятно, это «может быть» не только разжигает воображение и рисует всякие эротичные картинки, но и заставляет действовать более напористо, плести сети более умело.
Я вышел в парк и, прислонившись к стене дворца, с интересом рассматривал танцующие и просто прогуливающиеся пары. Некоторые довольно быстро ускользали в тень и там уединялись, другие давали себя увлечь танцам, время от времени менялись партнерами. Я слышал приглушенные смешки, довольный хохот: когда морда в маске, то каждый ведет себе более раскованно, скажем так.
Большинство женщин без преамбул переходили к тяжелой форме флирта, то есть дразнящему. Без масок на такую форму так уж сразу решаются немногие, но сейчас над парком царит дух раскованности. Дразнящий, это когда откровенность вот-вот выплеснется, нужно играть на этой грани, это намек на самые близкие отношения, которые вполне возможны, нужно только приложить еще чуть-чуть усилий.
Я поймал себя на том, что как и все, хотя в первую очередь таращусь на женские сиськи, однако подсознательно реагирую прежде всего на изгиб женской спины. Где-то у нас сидит это самое подспудное понимание, что сиськи – это просто сиськи, за них можно и по морде получить, а вот такая спина бывает у женщины, когда она уже распалена и уже истекает желанием…
Как много женщины получат, когда избавятся от этих ужасных юбок и смогут во всей красе показывать ноги! Все мы знаем, что скрещенные женские ноги – эротично, и чем ближе к верхней части бедра женщина скрещивает ноги, тем больше заводит наблюдающих за нею мужчин. К тому же это и спину изгибает эротично, и сами ноги кажутся намного длиннее, стройнее и сексуальнее.
Ого, многие женщины играют даже в «прикосновение», тот вид флирта, на который не решаются даже отъявленные кокетки на Севере. Там даже танцующие пары обязательно разведены на такое расстояние, чтобы касались друг друга только кончиками пальцев, а в разговоре так и вовсе должны сидеть или стоять друг от друга чуть ли не на разных сторонах зала.
М-да, здесь каждая третья легко входит в личное, вернее, личностное пространство мужчины. Это где-то от полуметра до метра, на Севере такое поведение для женщины недопустимо. На такой дистанции вообще можно вроде бы случайно коснуться мужчины бедром или грудью, и хотя бедром в таких платьях проблематично, но рукой или грудью вполне…
Взгляд мой наконец отыскал леди Элизабет, она окружена наибольшим числом поклонников, ее почти не видно, но она сама заметила меня и помахала рукой. Я сделал вид, что не заметил, тогда она, возмущенная таким невниманием, послала за мной одного из кавалеров.
Граф Гаррос, как я уже знал, сын одного из влиятельных лордов, не самый могущественный в королевстве, зато старший, что дает известные преимущества как на само лордство, так и на места в королевском совете. Он приблизился ко мне с бледной улыбкой на холеном лице.
– Маркиз, не скучайте в одиночестве!
– Я не скучаю, – ответил я.
Он удивился.
– Не скучаете? В одиночестве?
– Какое же это одиночество, – удивился я. – Для меня и так полно народу. Везде шум и гам, все мельтешит перед глазами…
– А-а-а, – протянул он, – вы же привыкли, не в обиду будь сказано, к сельской тиши…
– Да какая обида, – отмахнулся я, – если это правда? Вы не можете меня обозвать провинциалом, так как я и есть провинциал.
Он поинтересовался:
– Значит, вы отказываетесь присоединиться к нашему кругу?
Я кивнул, его игра, которую он считает ловкой, видна насквозь, как наивная брехня ребенка.
– Не отказываюсь, а просто не могу. Поблагодарите за приглашение леди Элизабет и скажите что-нить про состояние моего хрупкого здоровья…
Он окинул взглядом мою очень даже хрупкую фигуру, но пообещал:
– Да-да, конечно! Располагайте мною, маркиз!
Улыбка, взгляд, легкое прикосновение – это все осознанно, этому мамы учат дочерей задолго до того, как выведут своих наташростовых на первый бал, но леди Элизабет, как мне показалось, флиртует абсолютно естественно, непринужденно, у нее это на подсознательном уровне.
Ее лицо разрумянилось, глазки блестят задором, то и дело слышится звонкий смех, но опять же я не уловил ни нотки фальши. Она ржет весело и задорно, как молодой жеребенок, который просто счастлив на зеленом лугу под ласковым солнышком, где много удивительных цветов, где прыгают удивительные кузнечики и порхают еще более удивительные стрекозы.
Женская рука ухватила меня за локоть.
– Маркиз, – произнес игривый голос, – нам вас недостает…
Мне лукаво улыбалась молодая женщина с полумаской на лице. Вообще-то хрень эти маски, никого не обманут, а все эти анекдоты про мужа и жену, что флиртовали друг с другом, не подозревая, что они муж и жена – полнейший бред. Когда маска скрывает только глаза, а нос, губы и подбородок видны, то я не знаю, каким идиотом надо быть, чтобы не узнать жену. Или даже знакомую. Это только в моем случае маска может сработать, я всех вижу впервые, а завтра без маски в самом деле не признаю… может быть.
