— Вы уж не обессудьте, ваша милость, — румяный ещё раз вздохнул и потянул из-за голенища короткий широкий нож, — но у меня жена, дети…
— Гляди! — второй, долговязый, схватил его за рукав.
Орелий поднял взгляд и увидел скачущих по луговине всадников. Даже издалека он узнал зелёные плащи и тускло блестевшие каски.
— Ну что ж… Хотя бы есть шанс упокоиться не в куче тухлых потрохов, — прошептал он, и глухо рассмеялся.
— Говорил же я… говорил… поспешать надо было, — запричитал румяный, хозяйственно убирая нож обратно за голенище.
Долговязый не стал дослушивать его жалобы, а, не теряя времени, бросился в сторону лесной опушки.
Румяный счёл его пример разумным, и побежал следом. Орелий обессиленно привалился к стволу, содрогаясь от приступов неудержимого смеха.
Подъехавшие всадники глядели на него с некоторым удивлением. Орелий перестал смеяться, и закашлялся.
— Вы меня хотя бы по-человечески закопаете? — спросил он.
Выглядевший старшим усатый кавалерист окинул его недоумённым взглядом и спросил.
— Граф Дидерик?
— Да, это я. С кем имею честь? Хотя, к чему эти формальности…
Усатый кавалерист шмыгнул носом.
— Я капитан Рео Лориа. У меня приказ адмирала Евлимия доставить вас, и сопровождающих вас лиц в его резиденцию. С вами всё в порядке?
Только тут Орелий разглядел вышитый на его зелёной накидке серебристый якорь имперского флота.
— Да. Спасибо… Просто немного голова закружилась.
Его развязали.
— Вас, я так понимаю, никто не сопровождает? — деловито уточнил капитан.
— Увы. Бедняга Виценций погиб… Хотя нет. Погодите. Я бы хотел, чтобы вы кое-кого с собой захватили.
— Это и есть море?
Мольфи потрясённо разглядывала мерцавшую в свете полной луны гладь. Несколько дней назад она уже испытала подобное, увидев Сканфий. Все говорили, что это река, но она-то знала, какие бывают реки. У них всегда есть второй берег. А вот был ли он у Сканфия… Хотя на горизонте вроде бы что-то темнело. Как потом оказалось — действительно берег. Но пока они туда добирались, ей пришлось испытать массу крайне неприятных впечатлений. Лодка всё время раскачивалась, и явно норовила выбросить её за борт. Всю переправу девушка просидела, мёртвой хваткой вцепившись в лавочку, и мечтая только о том, чтобы её вернули на твёрдую землю. И вот теперь перед ней снова лежало огромное водное пространство. И у него, в отличие от Сканфия, второго берега однозначно не наблюдалось… И это её не на шутку пугало.
— Нет, это всего лишь Серенисская лагуна, — пояснил кто-то из солдат.
— И нам опять надо будет плыть?
Увидев в её лице неприкрытый ужас, солдат рассмеялся.
— Нет, тут мы поедем верхом…
— Прямо по воде?!
— Зачем, вон там, видишь дамбу?
Мольфи пригляделась. На водной глади едва заметно различались две параллельные полоски. Это были края полузатопленной дороги, уходившей куда-то к горизонту. Мелкая волна свободно перекатывалась по мощёному полотну, оставляя на поверхности лишь небольшую рябь.
— Там же вода! А если конь оступится?
— Завтра утром там будет сухо…
Мольфи ещё раз посмотрела на полузатопленную дорогу. Доверия этот путь ей не внушал ни малейшего. Девушку вновь одолели сомнения. Может бросить все эти поиски древнего города и учителей Кордреда, и пойти… А куда, собственно? Ей ведь некуда идти. Да и сопровождавшие их солдаты больше напоминали конвой, чем охрану. В итоге она решила не сопротивляться обстоятельствам, и пошла спать.
На следующее утро, выйдя на двор и умывшись, она ещё раз посмотрела на ожидавшую её полузатопленную дорогу.
— Ой… А где вода?!
Мольфи ошарашенно хлопала ресницами. Водная гладь исчезла. За причалом, сколько хватало глаз, тянулась бурая грязевая равнина, пересечённая довольно высокой насыпью. По насыпи шла мощёная кирпичом дорога. Та самая, что вчера ночью едва выступала из воды.
— Отлив, — флегматично заметил сидевший на лавочке старик с трубкой, — полнолуние.
Она ничего не поняла, но на всякий случай поблагодарила его за ответ. Мимо быстро прошагал один из солдат.
— Собирайся, нам надо успеть до полудня…
Что именно надо было успеть, он не уточнил. Но в путь они отправились довольно поспешно. Кони резво стучали копытами по дороге, поскрипывали колёса телеги, на которой везли Родгара. Вскоре Мольфи заметила по сторонам от насыпи следы воды. Бурую грязь там и сям испещряли блестящие зеркальца луж. По мере движения они становились всё крупнее и попадались всё чаще. В одной из них она разглядела одинокую рыбину, чей спинной плавник вызывающе топорщился над поверхностью.
— "Интересно, как она туда попала?" — Мольфи задумалась, — "наверное, осталась, когда вода отступила. Вот только почему она отступила?"
На этот вопрос никакого внятного ответа у неё не нашлось.
Через пару часов лужи понемногу слились в одну сплошную водную поверхность, над которой выступали лишь отдельные грязевые бугорки. Солнце поднялось и перестало бить прямо в глаза, позволив разглядеть впереди на горизонте какие-то сизоватые зубцы.
— Серенисса, — указал на них Орелий, — скоро будем уже в городе.
— "Это хорошо" — подумала Мольфи, — "а то это место какое-то неправильное. И вода странная. Почему она вдруг исчезла?"
Кони продолжали шагать. Зубцы на горизонте стали принимать очертания башенок и строений. Дамба, по которой они ехали, явно стала ниже. Если раньше вода плескалась саженях в полутора внизу, то теперь её поверхность блестела едва ли в двух локтях ниже уреза дороги.
— "Странно", — размышляла Мольфи, — "а ведь дорога кажется совсем ровной, словно мы и не вниз едем".
В дамбе появились разрывы, через которые были переброшены деревянные мостки. Вода под ними бурлила, перетекая с левой стороны дороги на правую.
— Почему дамба такая низкая? — не выдержала Мольфи, глядя как вода снова подступает к краю дороги, — она прямо под воду спускается!
— Это не дамба низкая, — сказал Орелий, — это вода поднимается. Дамба ровная…
— Поднимается? — удивилась девушка, — но отчего?
— Маги говорят она следует за луной и солнцем, тянется к ним… Но точно даже они не знают.
— А мы не утонем?
— Не бойся, мы почти доехали до города, а вода скоро начнёт опять спадать.
— А вдруг она не спадёт? Вы же не знаете, отчего так происходит, почему вы тогда уверены, что она спадёт?
— За многие столетия не было такого, чтобы прилив не сменялся отливом. Будем надеяться, что и сегодня ничего не изменится, — он улыбнулся.
