— Что ты сделал?
— Привел сосуды в тонус, подстегнул слегка твое давление. — Поттер уселся на свою скамью и показал ладони. — У меня, знаешь ли, дар. Если переживу эту ночь, стану целителем.
— Надеешься пережить?
— Друзья помогут, они тоже всех здесь.
— У тебя много друзей…
— Ага, много. Помаши рукой Хагриду. Как самочувствие?
— Поттер…
Лорд изо всех сил старался подавить желание вернуть мальчишку туда, где он был полминуты назад. Вместе с ним ушло тепло, и чувство потери скручивало внутренности в тугой пульсирующий комок. Когда меня касалась чужая рука? Разве что в раннем младенчестве. А еще… Мария, крикливая кастелянша, часто приносила из дома вкусные кусочки и гладила меня по голове. Я почти любил ее, пока не понял, что точно так же она баловала всех остальных…
— Поттер, это противоестественно. Нельзя лечить заклятого врага.
— Наверное, нельзя. Но хорошему лекарю плевать на правила, когда человеку плохо.
— Я много лет пытался тебя убить.
— Да, пытался. — Поттер опять потянул в рот изжеванную дужку. — Противоестественно? Может, и так… А знаешь, что общего у магловских врачей с волшебниками-целителями? Мы все даем Клятву Гиппократа. «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного…»[125]
— Идиоты.
— Угу, поколения идиотов, миллиарды за две с лишним тысячи лет. — Поттер привел наконец очки в порядок и нацепил их на нос. — Я и не ждал, что ты поймешь, Том, тебе оно вправду не дано. Гены плюс Амортенция… жуткий коктейль. Потому бесполезно просить тебя пожалеть о причиненном зле, о горе и ненависти, о сотнях смертей… но попробуй задуматься о том, что ты сотворил со своей собственной жизнью.
— Забавно. И что же я с ней сотворил?
— Да уж ничего забавного. В приюте мерз, как цуцик, потому что греться вместе с другими детьми? это фи и моветон. Для себя, гордого, старался, а кому в результате плохо? Им без тебя или тебе без них?
— Это было давно.
— И ты с тех пор сильно повзрослел? В Хогвартсе начал правильно? всех обаял, завел связи, набрал последователей, сколотил крепкий фундамент для золотой карьеры. Но все коту под хвост, потому что принцип легального восхождения? «ты мне, я тебе»? не устраивает тебя категорически. Только брать, ничего не давая взамен! Ушел в подполье. Полвека пыхтишь без передышки, то в погонях, то в бегах? и все один, все сам по себе. Зачем? Благо бы толк был! Ведь ни денег, ни почестей…
— Я богат!
— Только пока Люциус на плаву!
— Уважаем!
— Каким местом уважаем, прости? Вспомни Албанию! За кумира толпа землю перевернет, а твои разбежались и поползли в Министерство каяться.
— Белла села в Азкабан!
— Это которая Белла? Не та ли, что вон там стоит?
— Бартемиус умер!
— За него ничего не скажу, но, по-моему, не велика заслуга вдохновить пару-тройку психов, распугав при этом весь приличный электорат. Как-то оно нерентабельно, согласись…
— Пожалуй. — Лорд, не глядя, нарастил спинку скамьи, подгреб подушки и сыто откинулся, сложив руки на груди. — Но ты наивен, Поттер, коль полагаешь, будто страх заставил моих Упивающихся присягать мне на верность. У них был свой интерес? жадность, амбиции, грязные мыслишки. Всякий человечек носит в себе мешок с потаенной поганью, и не говори мне, что ты не таков? ангелы любят поболтать о страждущих, но на деле пекутся лишь о белизне своих крыльев.
— Пускай, если тебе так спокойнее, однако судят-то по результату! После драки кому интересен начальный расклад? Ты родился умным и талантливым, выбрал стезю одинокого гения, семьдесят лет гонялся за тенями? и к чему пришел? Холодно, устал, ничего не радует, спать толком не можешь? еще б, в твоем Дак-Мороне только фильмы ужасов снимать! Все разбежались, все развалилось, ни помощи, ни надежды. Даже поговорить не с кем…
— Мы разговариваем.
— Это я разговариваю, а тебе просто некуда деваться.
— Ты редкий наглец, Поттер.
— Потому что говорю, как есть? Мы заперты в неизвестном тебе здании, стен которого ты не можешь видеть. Над нами стационарный купол с противоаппарационной защитой, антипортальной сетью и Ментальным зеркалом, чтобы Метку заткнуть. Рядом толпа решительно настроенных магов, которые хотят лишь одного? чтобы все наконец закончилось. Финита, Том. Остается только решить, как именно это произойдет.
— Модред бы тебя побрал, щенок…
Лорд разлегся на подушках, любуясь светлячками, вдыхая фальшивую, но такую правдоподобную багдадскую ночь. Он переваривал махаллябию и три факта. Первое? выхода нет. Второе? мне все равно. Третье? мне все равно, что мне все равно. Темный Лорд празднует поражение? Какая чушь…
— Почему я не хочу бороться, Поттер? Еще один эфир?
— Да нет, другого репеллента мы не варили. Похоже, тебя гнала вперед только голая злоба.
— Наверное, так… уж коль скоро я позволяю наглому юнцу меня поучать… — Лорд прикрыл веки. Ему неожиданно захотелось спать. — В том, что ты здесь наговорил, Поттер, куда больше дурной софистики, чем здравого смысла, но кое-что тебе удалось угадать. Я зверски устал и хочу тепла. Раскаяние меня согреет?
— Не знаю…
— Ты честный мальчик.
— …но, думаю, последний осколок твоей души сумеет это сделать.
— М?
— В отличие от остальных хоркруксов, он почти не бузил. Кажется, я ему нравлюсь.
— Ты бредишь, Поттер.
— Вряд ли. В детстве я, как все, обижался на всякую несправедливость и реагировал довольно зло: то парик училке испорчу, то тетушку надую, то братца определю в серпентарий…
— Всего-то? Жирное ничтожество заслужило куда более интересное наказание.
— Жирный он, между прочим, тоже благодаря мне? все началось со стихийного заклятия обжорства… Каждый раз что-то внутри меня пело от восторга и требовало продолжения экзекуции. Я пугался, и оно разочарованно умолкало.
Лорд с трудом открыл глаза. Не спать, это важно… хотя… какая разница, раскаяние меня убьет или Белла. Стерве того гляди прискучит слушать псевдофилософские речи, заавадит меня во сне, потом Поттера в затылок… Адское пламя, погребальный костер… ну и Модред с ними. Тяжелые веки Лорда снова опустились.
— Ты его… ощущал?
— Как часть самого себя, и эта часть мне сильно не нравилась? она делала меня похожим на кузена Дадли. Странное дело, но мои мультяшные недозлодеи-родственнички накрепко вбили мне в подкорку разницу между «хорошо» и «плохо», хотя сами не очень ее понимали. Я просто категорически не хотел стать таким, как они, и в то же время жутко завидовал? как ни крути, они настоящая семья. На этом-то, скорее всего, мы с хоркруксом и сошлись: ему были слишком близки мои проблемы. Еще одно очко в пользу гриффиндорского везения? мне досталась самая лучшая, самая человечная часть твоей души.
