Щеки Эр'рила покраснели. Были времена, когда никто не подвергал сомнению его честь. Его охватил стыд, какого он не испытывал уже много зим.
Из-за спины Эр'рила неожиданно заговорила Ни'лан:
— Возможно, он прав. Этот вопрос заслуживает ответа.
Эр'рил сжал свой единственный кулак.
— Будет лучше не начинать этот разговор, горец.
Великан выпрямился во весь свой огромный рост. Эр'рил не представлял себе, как сильно сутулился великан, когда рядом находились горожане. Он услышал, как у него за спиной испуганная девушка уронила стакан. Эр'рил всегда считал себя высоким, но сейчас его глаза находились на уровне живота горца.
— Меня зовут Крал А'дарван, Пламя Сенты, — сурово сказал он. — Это существо нанесло урон огню моего племени. Я не могу вернуться домой без его головы.
Эр'рил знал, как высоко горцы ценят честь. Среди смертельно опасных горных перевалов, покрытых льдом, необходимо доверие. Эр'рил прижал кулак к горлу, показывая, что признает клятву горца.
Крал повторил его движение, и в его глазах появилось удивление.
— Тебе известны наши обычаи, человек из низин?
— Я много путешествовал.
— Тогда ты понимаешь меня. Расскажи о темной магии.
Эр'рил сглотнул, сообразив, что на самом деле может сообщить этому человеку совсем немного.
— Я мало знаю… Темная магия пришла сюда, когда гал'готалы высадились на наших берегах. Ученые моего времени считали, что именно темная магия прогнала силу Чи. И когда чирическая сила ослабела и практически покинула нашу землю, темная магия стала еще могущественнее. Во время моих путешествий я видел такие ужасы, от которых дрожали даже храбрейшие из мужчин.
Крал нахмурил лоб:
— Ты говоришь о тех временах, когда мое племя еще не ушло с Северных Пустошей. Как такое может быть?
Эр'рил ошеломленно молчал. Он заговорил, не подумав. Всего одна ночь долгих бесед с Ни'лан, и годы молчания исчезли, словно их и не было.
— Перед тобой стоит Эр'рил из Станди, которого сказители называют Странствующим Рыцарем, — вмешалась Ни'лан.
Глаза Крала презрительно сузились, но одновременно в них промелькнул страх.
— Ты рассказываешь сказки, а я прошу правды.
— Он не миф, он настоящий, — сказала Ни'лан.
Неожиданно Крал поднял обе руки и положил их на виски Эр'рила. Воин знал, что сейчас произойдет, и не стал сопротивляться. Ни'лан же, незнакомая с обычаями горцев, ахнула.
Хозяин постоялого двора, подметавший разбитое стекло, мрачно заметил:
— Только не нужно устраивать здесь драку! Разбирайтесь на улице!
Крал не убирал руки.
Глядя ему в глаза, Эр'рил сказал:
— Я тот, чье имя назвала Ни'лан. Я Эр'рил из клана Станди.
На мгновение Крал закрыл глаза, потом в изумлении широко распахнул их и отступил назад, задел стол и перевернул его.
— Ты говоришь правду!
Мясистое лицо хозяина раскраснелось, и он поднял метлу.
— Что я вам сказал? Уходите отсюда, пока я не вызвал городскую стражу!
Крал опустился на одно колено, от резкого движения горца лопнула половица.
— Нет! Этого не может быть. — Его голос гулом разнесся по залу. По бороде потекли слезы.
Эр'рила потрясла реакция великана. Он знал, что горцы обладают способностью отличать правду благодаря древней форме магии скал, которую они принесли с собой. Но как объяснить такую реакцию? Горцы не проливают слез, даже получив серьезную рану.
— Ты пришел! — Мощный голос Крала стоном прокатился по залу. Горец опустился на пол. — Значит, Скала не лжет. Мой народ должен погибнуть.
Влажные штаны оказались слишком длинными, и Элене пришлось закатать их на щиколотках. Зеленая рубашка свисала до колен. Джоак украл эту одежду возле дома пастуха, где она сушилась на веревке. Пряча рыжие локоны под шапочку, она пожаловалась брату:
— Я выгляжу глупо. Неужели нам обязательно переодеваться?
Они прятались под ветвями ивы. Маленький ручеек с журчанием бежал мимо дерева.
— Так им будет труднее нас узнать. — Джоак вытирал лицо своей нижней рубашкой. Когда оно стало чистым, надел потрепанную куртку с желтыми заплатами на локтях. — Они будут искать брата и сестру на одной лошади. Нам нужно привязать Дымку и оставить ее здесь.
— Мне не хочется бросать ее одну, а если уведут? — сказала Элена.
Девушка расправила украденную рубашку и с упреком посмотрела на брата.
Однако он не обратил на это никакого внимания.
— Отсюда совсем недалеко до тети Филы. А потом мы пошлем за Дымкой Бетрола.
Элена представила неуклюжего сына тети Филы.
— Бетрол способен заблудиться на собственном дворе. Что, если он не сумеет отыскать Дымку?
— Эл, с кобылой все будет в порядке. Тут полно травы, и она сможет напиться в ручье.
— Получается, что мы ее бросаем.
— Вовсе нет. Здесь она будет в большей безопасности, чем с нами.
Джоак был прав. И все же Элене не хотелось расставаться с еще одним членом своей семьи. После прошедшей ночи она находила утешение в возникшей между ними близости. Девушка нежно похлопала Дымку по спине:
— Не волнуйся, мы скоро за тобой вернемся.
Дымка посмотрела на Элену, оторвавшись от чахлой травы, растущей под ивой, и помахала хвостом.
— Вот видишь, Эл, с ней все в порядке.
Слегка обиженная, Элена заправила рубашку за пояс.
— Ладно, пойдем, — со вздохом сказала она.
Джоак приподнял ветви ивы, чтобы сестра могла выбраться из-под дерева, а потом отпустил их. Элена оглянулась через плечо. Лошадь превратилась в бледную тень за плотной листвой.
Элена всхлипнула и последовала за Джоаком, который вышел на узкую тропинку, ведущую от окраины Уинтерфелла до пруда, где любили купаться городские дети. Сейчас вода в нем стала совсем холодной, и дети забросили эту забаву. На тропинке никого не было.
Время близилось к полудню, и после лесного сумрака Элене приходилось щуриться на ярком солнце. Вблизи города тропинка расширилась, и они пошли рядом. Девушка заметила, как внимательно Джоак поглядывает по сторонам, какими напряженными стали его движения. Тревога брата передалась Элене, она обнаружила, что без конца поправляет рубашку и шапку.
— Смотри, — сказала она, показывая вперед, — там находится дом мясника.
Чуть дальше виднелся ледник, укрытый ветвями деревьев, защищающими его от солнца. Джоак молча кивнул и ускорил шаг.
К тому моменту, когда они миновали ледник и добрались до конца тропинки, оба заметно побледнели и вспотели. Впереди высились соломенные крыши и кирпичные стены домов. Из печных труб в небо поднимался темный дым, который смешивался с тучами пепла, поднятого в воздух ветром после пожара в долине. Город казался каким-то притихшим. Обычно улицы оглашались громкими криками мелких торговцев, а сейчас тишину нарушали лишь чьи-то тихие голоса.
