— Вот же Велесова отрыжка, — вознегодовал купец. — Быстро за ним! Авось еще успеем поймать.
Уже на пороге он обернулся и сурово погрозил пальцем Торвальду.
— Помни, кочерыжка лохматая! Я за тобой слежу.
Торвальд шагнул к раскаленной домне, легко коснулся гудящих стен, и потайная дверь бесшумно открылась.
— Выходи, выходи, не бойся, — сварливо приказал гном. — Послали ж импы на мою голову.
Скарбник вылез из домны, обтрюхал себя ладошкой и тяжело вздохнул:
— Чуть я не убурялся.
— Я тебе убуряюсь, в моей домне, — возмутился Торвальд. — Знаешь, как сложно ее проветривать?
Беглец прошелся по кузне, разминая руки и ноги.
— Проголодался я, — сказал он. — Ты там про чай с малиной говорил чего-то, я слышал.
— Нету чая, — отрезал инженер. — И плюшки давно закончились, так что даже не спрашивай.
Скарбник пробурчал что-то о жадобливых гномах и закосолапил в дальний угол ковальни, где стояла печь с чайником и начищенной сковородкой.
— Рассказывайте, гроссмейстер Торвальд, — велел я.
Гном зыркнул на меня из-под кудлатых бровей.
Но нет смысла беречь тайну, если она уже всем известна; потому он вздохнул, взгромоздился на табурет и начал:
— Случилось это два дня назад. Аккурат перед тем, как из столицы приехал этот боярин, дознаватель Боррояр.
…Торвальд отрезал краюху ржаного хлеба, толсто намазал ореховым маслом, посыпал сверху укропа. В жаркую железную кружку налил клубничного чая, глотнул немного, стал размешивать сахар.
— Эвон, — рассуждал гном, — будет он мне указывать, где башни ставить, а где не ставить. Да Северная стена, почитай, голая стоит! Ничего, ужо завтра потолкую с Аскольдом. Пусть этому Руфусу уши-то понавертит.
Аромат ягод и сладкий чай понемногу успокаивали его. Он начал улыбаться и даже предвкушать завтрашнюю беседу, когда зазнавшийся казначей получит по сопелке.
В дверь громко постучали.
— Ну, Огнард, — поднялся гном. — Опять забыл мечи для своих крылатых? Я ж ему говорил, забери с утра, а он: зайду, зайду, не забуду, не беспокойся.
С краюхой хлеба в руке Торвальд зашагал к двери.
Волшебная кружка летела рядом, и он не спеша отхлебывал на ходу.
— Слышу, слышу, — приговаривал гном. — Забыл? Подожди теперь.
Дверной молоток затарабанил снова.
Торвальд потянулся к большому заговоренному рычагу, но вдруг замер. На створке мигал распахнутый глаз Медузы — символ Ордена вольных каменотесов.
— Что за чертовщина? — пробормотал инженер.
Он-то хорошо знал, что в городе не было никого из его собратьев и через портал в Белогорье гости не проходили.
Таинственный незнакомец застучал снова.
— Чего не чаешь, то и получаешь…
Гном осторожно приоткрыл дверь.
— Спрячь, спрячь меня! — заверещал скарбник, влетая в кузню.
Волосы его были всклокочены, борода растрепалась, в руке темнел молоток, именно им колошматил в двери незваный гость, отчего и явился Медузий глаз.
— Что? Где? Кого? — Гном замахал руками.
Облился клубничным чаем и выронил бутерброд.
— Дверь, дверь закрой, дубиноголовый, — громко зашипел ему скарбник. — Орки увидят, сразу стены повыломают.
— Орки? Какие орки? — всполошился Торвальд.
Заперся, наложил на вход два запасных сигила.
— Мародеры, — ответил гость, прячась за ламеллярным доспехом. — Гонятся за мной, хотят убить.
— Так что же сразу ты не сказал? — Торвальд всплеснул руками.
Кинулся к стенду, схватил огромный топор и побежал к двери.
— Тревога, тревога! — гулко забасил он. — К оружию! Орки в городе! Бейте в колокола!
— Молчи ты, дурья башка, — испугался скарбник. — Ты ж ничего не понял. Они…
Торвальд распахнул дверь и нос к носу столкнулся с казначеем.
Руфус был в парадной мантии, которую носил сугубо по важным случаям, а в руке держал волшебный золотой скипетр, выглядевший чрезвычайно эффектно, хотя на самом деле давно не действовал.
— Что вы кричите, гном? — досадливо спросил начальник городской стражи. — Опять в сивухе бороду полоскали?
Он обернулся и нервно глянул куда-то в глубину улицы.
— И чего железкой махаете?
— Так орки же… — начал Торвальд и замолчал.
Два орочьих мародера вышли из тени. В лапах держали черные шестоперы.
— Нет его, хозяин, — доложил первый. — Мы все осмотрели.
— Что они тут делают? — возмутился гном.
— Не твоего ума дело. — Руфус махнул рукой. — Лучше скажи, не видел ли коротышку? С глупым лицом и немытой шеей. Ну, кроме как в зеркале?
Торвальд опешил, не зная, что и сказать.
— Он не мог из города выбежать.
Купец Казантул подошел к ним.
Лицо его было красным и слегка съехало набок, как бывает иногда у мясных големов.
— На всех воротах мои орки стоят.
— Ты это, аккуратней, — погрозил ему пальцем Руфус. — Огнарду да Аскольду дружки твои не понравятся.
— Я ганзейский негоциант, — возразил Казантул. — И мне нужна охрана. А кого нанять, орков или хобгоблинов, это уж мое дело.
Он заглянул в ковальню и неприязненно посмотрел на Торвальда.
— Это еще кто?
— Да никто, — отмахнулся Руфус. — Так, инженер при крепости, пошли дальше.
— Как «никто»? — взбеленился гном. — Я тебе что, кукушка в часах? Инженер при крепости, надо же…
Тут он осекся и замолчал, поняв, что будет лучше, если незваные гости уйдут как можно скорее.
— Лучше скажите, Торвальд, отчего у вас штаны мокрые в вашем-то возрасте? — укоризненно произнес Руфус. — И хлеб к бороде прилип. Вы бы с медовухой завязывали, ей-богу.
И, покачав головой, он направился вверх по улице; купец Казантул шел следом, шумно сопя, два орка заглядывали в канавы и переулки.
Торвальд заново запер дверь, отложил секиру, кое-как отодрал с бороды краюху.
— Ах ты, пакостник соплеухий, — обрушился он на скарбника. — Во что ты меня втянул? Отчего тебя стража ищет, и орки, и этот пузан Казантул?
— Я за правду стою, — отозвался гость.
— За правду?! Да кому нужна эта правда? За правду только страдают, а пользы от нее чуть.
— Несознательный ты, гном, — с упреком ответил скарбник. — Не думаешь о народном счастье.
— Да плевать мне на народ! — задохнулся Торвальд. — Сколько бы ни было, на каждого слюны хватит. Лучше молоток свой хватай и беги отсюда, пока не вернулись орки.
— Некуда мне бежать, — печально произнес гость. — Хотел я до портала добраться в Белых горах, да только не успел. Орки повсюду. Прячутся, простых прохожих не трогают, сразу видно, что меня дожидаются.
