— Хорошо, — сказал самый крупный из лордов, — по крайней мере, наши предки учили нас этому. Некоторые из нас способны принимать человеческий облик, это может служить защитой от безумия. Другие могут залечь глубоко в своих логовищах, чтобы им было не выбраться оттуда, пока к ним не вернется рассудок.
Ларет покачал головой и предупредил:
— Нет, Тамаранд. Теперь другое время. То, что раньше помогло бы, сейчас не подействует.
— Тогда что же нам делать? — спросил старый латунный дракон с зеленой окантовкой на крыльях.
— Мы уснем, — сказал Ларет, — крепче, чем позволяет природа. Иначе бешенство настигнет нас бодрствующими. — Он выставил вперед крыло, показывая на золотого дракона, примостившегося на другом конце выступа, и продолжил: — Большинство из вас знают Нексуса, по крайней мере понаслышке. Это величайший маг среди нас. — (Нексус принял похвалу, слегка поклонившись.) — Он приготовил магическую формулу, с ее помощью мы погрузимся в сонное состояние, которое ничто не сможет нарушить.
— Научи нас, и мы распространим это знание среди нашего рода, — сказал бронзовый дракон с перепончатыми крыльями, с годами его чешуя по краям приобрела сине-черный оттенок.
— К сожалению, — ответил Ларет, — это тоже не выход. Этим заклинанием могут пользоваться только самые могущественные. Более того, этот сон будет длиться вечно, если не разрушить чары. А это значит, что если дракон погрузится в него, находясь в одиночестве, он уснет навсегда. Поэтому всем нам нужна помощь.
— Как же быть? — спросил бронзовый.
— Мы с Тамарандом, — ответил Король Справедливости, — устроим прибежище здесь, в Галенитах. Вы, лорды, создадите еще шесть похожих убежищ по всему Фаэруну. Когда придет время, все драконы нашего вида соберутся в своих анклавах и подчинятся заклинанию. Мир сновидений скроет их от безумства, а те из нас, кто может менять облик, будут следить за нами и разбудят сородичей, когда бешенство утихнет. Каждый такой наблюдатель будет исполнять свои обязанности по нескольку часов, потом будить следующего и возвращаться в бессознательное состояние. Это защитит наблюдателя от безумия, которое может обуять и его.
Все смотрели на старейшину в изумлении. К удивлению Кары, следующим заговорил Тамаранд.
— Ваше Великолепие, ничто не является для меня большей честью и не доставляет мне большей радости, чем служение тебе, моему властелину. Но ты сам лучше других понимаешь, для золотых драконов Король Справедливости всегда являлся источником мудрости, советником и судьей во всех разногласиях и спорах и всегда был больше, чем хозяин, который отдает приказы своим вассалам, ожидая от них полного подчинения. Но ведь змеи других видов никогда не присягали тебе на верность.
Глаза Ларета вспыхнули, из ноздрей вырвались струи дыма.
— Что ты хочешь сказать? — спросил король. — Что мой план — уловка, попытка стать тираном над половиной мира драконов?
— Ты знаешь, что это не так… — сказал Тамаранд.
— Ну, один из нас точно… — пробормотал Шатулио.
— …но боюсь, что кое-кто из драконов не знает. Мы — гордая и независимая раса. Просить, чтобы мы смиренно согласились сковать себя цепями магии? Найти бы другой способ осуществить идею Нексуса…
— Я пробовал, — сказал Ларет, обводя взглядом собрание. — Благородные драконы, у меня нет злых намерений по отношению к кому-либо из вас, у меня нет планов вознестись еще выше. Когда нагрянет беда, кто-то должен ее предотвратить, вот моя единственная цель… Прошу вас довериться мне, пока мы не переживем трудные времена. Потом, я обещаю вам, мы пойдем каждый своим путем, такие же свободные как раньше. Если вы потребуете, я дам клятву отречься от престола в тот день, когда золотые драконы изберут вместо меня другого Короля Справедливости.
— Никто не стремится свергнуть тебя, — сказал Улреель, — но Тамаранд прав. Твой план нас тревожит. У нас бесчисленное множество врагов — дьявольские ветви нашей расы, существа, для которых нет большего удовольствия, чем уничтожить нас. Если они обнаружат нас беспомощными, да еще всех вместе…
— Я же сказал вам, — взревел Ларет, голубые и желтые всполохи пламени заиграли между его огромных клыков и на раздвоенном языке, — мы защитим убежища. Разве не ясно?
Бронзовые были самыми воинственными из всех металлических драконов. Иногда, если подворачивался случай и плата была щедрая, они служили в войсках у людей. И Улреель был возмущен тем, что его прервали и обвинили в тупости. Он расправил крылья и уперся лапами в скалу, готовясь к прыжку, а его длинная шея вздулась, словно он вот-вот выплюнет огонь или ядовитый газ.
Но, подавив вспышку гнева, он прорычал:
— Я понял все, что ты сказал. И мне также известна твоя репутация мудреца. Но всем свойственно ошибаться.
— Конечно, — сказал Ларет. — К счастью, в этот безрадостный час у меня есть кое-что получше моего бедного разума. У меня есть сны, которые мне посылают боги. Видения, открывшие мне, что магическая формула Нексуса — единственный путь. Иначе в приступе дикой ярости мы разрушим города людей и уничтожим маленький народ. Мы будем учинять массовые убийства, пока земля не покраснеет отих крови. Может статься, мы перебьем их всех. Вы этого хотите?
К концу речи голос короля сорвался и перешел во всхлип, как будто резня, о которой он говорил, уже началась. Он славился своей невозмутимостью и чувством собственного достоинства не меньше, чем мудростью, и такое проявление чувств произвело сильное впечатление на собравшихся драконов. На смену недоверию и возмущению пришли благоговейный трепет и решимость.
— Друг мой, — сказала Хаварлан, — мы знаем друг друга многие столетия, и я никогда не видела, чтобы ты совершил недостойный поступок или избрал неразумный образ действий. Если ты говоришь, что это единственный выход, Когти Справедливости помогут тебе чем смогут.
— Благодарю тебя, — Ларет изогнул шею, чтобы взглянуть на золотых драконов, сидевших внизу. — Надеюсь, я могу также положиться и на лордов.
— Конечно, Ваше Великолепие, — отвечал Тамаранд, поколебавшись. — Мы все ждем ваших приказаний.
Шатулио фыркнул и прошептал:
— Ну, значит, все. Если золотые и серебряные объединились, они заткнут глотки всем остальным.
Может, он был прав. Обсуждение затянулось еще на два часа, но, в конце концов почти все, хотя и неохотно, согласились с планом Ларета.
Кара подумала, что ей следовало бы сделать то же самое. Многие из этих драконов являлись старейшинами, некоторые — уже тысячу лет. Конечно, мудрость, которой обладала Кара, не шла в сравнение с их мудростью. Кроме того, ее чешуя не блестела, как металл. Она была здесь чужой. Золотые драконы и другие принимали ее как одну из дальних сородичей, но вряд ли хоть кому-то действительно было важно ее мнение.
