— Он мимо шёл, — сказал кто‑то. — А у пепелища остановился, бормотал что‑то, а потом просто упал.
— Видать, сердце не выдержало, — сочувственно сказал кто‑то другой.
— Батя, — Всемил плакал. — Ратибор, да что же это?
— Сироты мы теперь с тобой, — Ратибор поднялся. — Сходи домой, рубаху его нарядную найди и кольчугу боевую, в них похороним.
Всемил послушно поплёлся домой, а Ратибор отнёс тело отца в дружинную избу, а когда в последний путь переодели, на площадь, туда где тела умерших сегодня женщин собирали. Вечером Слава в общей могиле и похоронили. За всё это время Ратибор не проронил почти не слова. Заплакал он только дома, у постели молодой жены. Но она пожалеть не могла, а утром и её не стало.
Когда Ратибор вошёл в дом Никиты тот сразу всё понял, часто заморгал, отчаянно рукой махнул и ушёл к жене.
— Лада жива ещё? — спросил находившегося тут же Всемила Ратибор.
— Да, — кивнул тот. — Но уже почти в себя не приходит. Хотя, когда просыпается, вроде всё понимает.
— Иди к ней, а потом собирайся, за данью поедешь.
— Ратибор, но…
— Поедешь, — с угрозой повторил Ратибор. — Время пришло дань с земель собирать. Простись с ней и собирайся.
Всемил сидел у Лады, та не спала. Внизу что‑то громыхнуло.
— Мама, — вдруг сказала Лада и заплакала, сначала тихонько, потом сильнее а потом и вовсе завыла в голос. Всемил заметался. Надо было сходить вниз и узнать что случилось, потому что ежели Лада права и тётя Лебедь умерла, то Никита вполне руки на себя наложить может, но как же уйти и Ладу одну бросить.
— Папа, — плакала Лада. — Всемил, папа.
— Я быстро, — Всемил бросился вниз.
Никита сидел у постели умершей жены и выл. Увидев парня, он замер и испуганно раскрыл глаза.
— Лада? — прохрипел Никита, голос не слушался. — Умерла?
— Нет, плачет. Она почувствовала что Лебедь ушла. Пойдём к ней, дядя Никита, прошу, — он поднял мужчину с пола и почти силой повёл наверх.
— Папа, — Лада силилась приподняться, но не могла.
— Ладушка, — Никита сел к ней на кровать, обнял и заплакал вместе с дочерью. Всемил подошёл и обнял обоих.
— Мне страшно, — прошептала Лада. — Я боюсь умирать. Маме было больно?
— Нет, Ладушка. Она во сне ушла, тихо, безболезненно, не страдая, — Никита укачивал дочь как младенца. — Ты не бойся и не плачь.
— Может ещё поправишься, — Всемил щёлкнул подругу по носу и только боги знали сколько усилий ему пришлось приложить чтобы слова эти звучали беспечно.
— Конечно, только для этого покушать надо, — закивал Никита и поспешил на кухню, суп подогреть.
Всемил подождал пока Лада уснёт, потом помог Никите Лебедь переодеть и, позвав товарищей, вынес тело на площадь. Никита хотел бы остаться с женой до похорон, но Всемилу надо было уезжать, и Лада оставалась дома совсем одна.
Ратибор отправил на сбор дани треть дружины и дружинники очень скоро убедились в его дальновидности. На бесхозные земли уже полез всякий сброд, дружина выбила три большие банды, а потом в одной из деревень столкнулась с ратниками соседского князя. Те тоже пришли дань собирать.
— Это наши земли, — командир отряда держал руку на мече, готовый в любой момент дать команду. — Ошиблись вы малость, ваши землю вон за тем холмом.
— Мы по приказу князя вашего, — вышел вперёд командир соседского отряда. — Князь ваш у нашего гостит, приказал вот дань собрать.
— У вашего князя не знаю кто живёт, а нами теперь Ратибор княжит.
— Погодите, но…
— Послушай меня, и князю своему передай, — перебил его воин Ратибора. — Князь — это тот, кто городом правит, кто народ свой не только в радости, но и в беде не бросает. А тот, что у вас живёт, нас бросил, сбежал, а значит, сложил он с себя обязанности князя. Ну да мы и без него не пропадём, только вот земля это наша и посему, предлагаю вам по–хорошему оставить всё, что у нас собрали, и убраться. А не то мы своё силой отберём, только ваши жёны не всех из вас дождутся.
По дружине пробежал тяжкий вздох. Этих‑то есть кому ждать, а вот они домой вернуться в пустые дома.
Соседская дружина совещалась не долго, они передали то что уже собрать успели, и убрались к себе. Командир, Ратибором назначенный, часть воинов на границе оставил, усилив приграничные дозоры, а остальных дальше повёл.
Всемил вернулся через две недели. Город производил удручающее впечатление. Тел на площади больше не было, потому как умирать было почти некому, ещё живы были несколько десятков женщин, но и их обнадёживать врачи не спешили.
Ратибор походил на каменного идола, высохший, осунувшийся, он встретил дружину, выслушал доклад, одобрил решение об усилении границ и приказал переписать всё что из объезда привезли.
— Ратибор, ты как? — спросил Всемил, когда все разошлись.
— Нормально, а ты сам? Устал?
— Не очень, — Всемил не знал что ещё сказать, он видел как плохо брату, но чем помочь не знал, просто подошёл и крепко обнял.
— Я тоже люблю тебя, братишка, — Ратибор сглотнул. — Сходи к Никите, Лада тебе рада будет.
— Она жива? — не поверил Всемил.
— Да, вроде даже поправляется, так что беги давай.
— Спасибо, — Всемил хлопнул Ратибора по плечу и понёсся к дому ювелира.
— Ну, чего шумишь, чего топочешь? — спросил Никита, сидящий на кухне и чистящий рыбу.
— Дядь Никит, так мне сказали, жива Ладушка.
— Спит она. Не надо её будить, вот как проснётся, приходи.
— Дядь Никит, можно я хоть посмотрю на неё? — умоляюще сложил руки Всемил. — Только взгляну, хоть через порог. Я ведь её оплакал уже, думал не застану больше.
— Иди, — сжалился Никита. — Только тихо, ей отдыхать надо, слабенькая она совсем.
Всемил, как и обещал, в комнату к Ладе заходить не стал, через порог на неё посмотрел. Лада была точно такой как он её оставил, исхудавшей, бледной, но главное она была живой.
— Дядь Никита, дай я тебя обниму, — Всемил крепко сжал соседа.
— Она через пару часов проснётся. Ты пойди помойся с дороги, да приходи, она тебе рада будет.
— Я приду, — уверенно кивнул парень. — А ты сам как, дядь Никита?
— Не знаю, Всемилушка, — мужчина вздохнул. — Кабы не Лада, наверное…, — он заморгал и махнул рукой.
— Нельзя так, дядя Никита, те кто сам себя жизни лишает на небо не попадают.
— Не могу я без Лебёдушки своей, — Никита вытер потёкшие по щекам слёзы. — Ничего не могу, брожу вот по дому как призрак. Убраться бы, поработать, а смысл?
— Ради Лады, — уверенно сказал Всемил. — Тебе тяжело, ей не легче, она как и ты всех близких потеряла. Ты у неё один остался.
— У неё ещё и ты есть, — Никита вздохнул. — А у тебя она. Она ведь поправится?
— Конечно, поправится, — без тени сомнения ответил Всемил. — И мы с тобой, дядь Никита будем ей жениха искать, у неё теперь выбор вон какой.
