— Да? — волшебный глаз Хмури перекатился и замер, уставившись на Невилля.
— Я знаю… пыточное проклятие, — тихо, но отчётливо сказал Невилль.
Хмури очень внимательно посмотрел на Невилля, на этот раз двумя глазами.
— Твоя фамилия Длиннопопп? — волшебный глаз опустился и заглянул в журнал.
Невилль нервно кивнул, но Хмури больше не стал его ни о чём спрашивать. Повернувшись к классу, он достал из банки ещё одного паука и положил его на стол, где тот и замер, парализованный страхом.
— Пыточное проклятие, — вздохнул Хмури. — Тут нужно что-нибудь более впечатляющее, чтобы вы поняли… — он указал палочкой на паука: «Енгоргио!»
Паука раздуло. Он стал больше тарантула. Оставив все попытки сохранить лицо, Рон отъехал на стуле назад, как можно дальше от стола учителя.
Хмури снова поднял палочку, показал на паука и произнёс: «Крусио!»
Паук сразу же поджал ноги. Он перевернулся и стал ужасно извиваться, раскачиваясь из стороны в сторону. Он не издавал ни звука, но сомнений не оставалось — будь у него голос, он бы кричал. Хмури не отводил палочку, паук содрогался всё сильнее…
— Перестаньте! — звонким голосом выкрикнула Гермиона.
Гарри повернулся к ней. Он смотрела не на паука, а на Невилля, и Гарри, проследив за её взглядом, увидел, что Невилль сидит, сцепив руки под партой, и что костяшки его пальцев побелели, а глаза широко раскрыты от ужаса.
Хмури поднял палочку. Ноги паука расслабились, но он продолжал дёргаться.
— Редусио, — бормотнул Хмури, и паук уменьшился до нормальных размеров. Хмури отправил его назад в банку.
— Боль, — почти шёпотом сказал Хмури, — вам не нужны ножи и тиски, если вы умеете применять пыточное проклятие… оно тоже пользовалось большой популярностью.
— Так… Ещё что-нибудь?
Гарри оглядел класс. На всех лицах было написано опасение за судьбу последнего паука. Гермиона опять подняла руку, и на этот раз рука слегка дрожала.
— Слушаю, — Хмури повернулся к ней.
— Авада Кедавра, — прошептала Гермиона.
Несколько человек, и Рон в их числе, как-то съёжившись, поглядели на неё.
— А, — ещё одна слабая улыбка перекосила кривой рот, — да. Последнее и самое ужасное. Авада Кедавра… убийственное проклятие.
Он запустил руку в банку. Третий паук, словно зная, что его ждёт, отчаянно забегал по дну, стараясь спрятаться от пальцев Хмури, но тот схватил паука и поместил перед собой на стол. Бедное животное в панике забегало по деревянной поверхности.
Хмури поднял палочку, и Гарри замер от ужасного предчувствия.
— Авада Кедавра! — проревел Хмури.
Ослепительно полыхнуло зелёным, раздался странный шорох, как будто нечто огромное и невидимое пролетело по воздуху — и паук перевернулся на спину, мгновенно и незаметно умерев. Кто-то из девочек сдавленно закричал. Рон резко откинулся назад и чуть не перевернулся вместе со стулом — паук покатился прямо на него.
Хмури сбросил мёртвого паука на пол.
— Вот так, — спокойно проговорил он, — малоприятно. И никакого контрзаклятия. Блокировать нельзя. Это проклятие пережил один-единственный человек, и он сидит сейчас прямо перед мной.
Гарри ощутил, что краснеет, когда глаза Хмури (оба) заглянули в его собственные. Он чувствовал, что сейчас весь класс смотрит на него. Гарри как зачарованный уставился на доску, хотя на самом деле не видел её…
Значит, вот как умерли его родители… совсем как этот паук. Интересно, они тоже выглядели такими же жалкими и незначительными? И тоже успели только увидеть зелёную вспышку и услышать шорох приближающейся смерти, прежде чем жизнь покинула их тела?
Вот уже целых три года Гарри пытался представить себе смерть своих родителей, с тех самых пор, как узнал, что они были убиты и что именно произошло в ту ночь: как Червехвост выдал Вольдеморту информацию о том, где они скрываются, и как Вольдеморт пришёл к ним в дом. Как он сначала убил Гарриного отца. Как Джеймс Поттер старался задержать Чёрного Лорда и кричал жене, чтобы она хватала Гарри и бежала… а Вольдеморт бросился к Лили Поттер и приказал ей отойти, чтобы он мог убить Гарри… она умоляла его убить себя вместо сына и отказывалась отойти от ребёнка… Вольдеморт убил и её тоже, и только потом обратил свою палочку на Гарри…
Эти подробности стали известны Гарри потому, что, когда в прошлом году он оказывался близко от дементоров, ему слышались голоса родителей в момент их смерти — ибо такова была страшная сила дементоров: заставлять свои жертвы вновь переживать худшие минуты их жизни и топить их, обессиленных, в собственном отчаянии…
Словно издалека, до Гарри снова донёсся голос Хмури. С огромным усилием он вернулся в настоящее и стал слушать.
— Авада Кедавра — это такое проклятие, которое требует огромной колдовской силы — вы можете все вместе уставить на меня палочки и произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдёт кровь из носа. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас, как его исполнить.
— Естественно, возникает вопрос: зачем, если нет контрзаклятия, я показываю вам это? Потому что вы должны знать. Вы должны знать всё, вплоть до самого худшего. Вы не должны попасть в такую ситуацию, когда к вам смогут применить это проклятие. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — снова проревел он, и снова все подпрыгнули на месте.
— Стало быть… Вышеупомянутые три проклятия — Авада Кедавра, подвластья и пыточное — известны как непоправимые проклятия. Использования любого из них применительно к другому человеческому существу достаточно, чтобы заслужить пожизненное заключение в Азкабане. Вот с чем вам предстоит бороться. И я должен научить вас, как. Вас нужно подготовить. Вооружить. Но главное — вы должны научиться неусыпной, неослабевающей бдительности. Достаньте перья… запишите…
Они провели остаток урока, делая записи о каждом из непоправимых проклятий. Никто не произнёс ни слова, пока не прозвучал колокол — но, когда Хмури отпустил класс, и ребята вышли из кабинета, их словно прорвало. Большинство с благоговейным ужасом обсуждало действие проклятий: «Видели, как он извивался?»… «…а как он его убил — раз и нету!»…
Они говорили об этом, как об уроке, словно побывали на увлекательном представлении — а вот Гарри всё это не показалось таким уж захватывающим, как, впрочем, и Гермионе.
— Пошли скорей, — напряжённым тоном поторопила она друзей.
— Опять в твою дурацкую библиотеку? — спросил Рон.
— Нет, — коротко ответила Гермиона, показывая в боковой коридор. — Видишь — Невилль.
Невилль стоял один посреди коридора и широко раскрытыми, невидящими глазами смотрел в противоположную стену. На лице у него застыло выражение ужаса, появившееся тогда, когда Хмури демонстрировал действие пыточного проклятия.
