– Не верю, что ты просил ее отпустить меня! Разве я сказал, что хочу становиться смертным?
– Я впервые испугался за тебя. И почувствовал что-то странное. Будто летишь в бездну… чьих-то глаз. Поэтому решил покончить со всем, пока не стало хуже. Скоро я вернусь на Небеса и займу твое место.
– Скоро? Не сейчас?
– Нет. Я принес тете цветок Черного Лотоса в обмен на твою свободу. Она сказала оставаться здесь, пока не будет решен вопрос с Со Минной и жемчужиной.
– А зачем ей Черный Лотос?
– Один лепесток может вернуть человеку десять лет, а духу – целую сотню.
– Цена моей жизни приравнивается к подтяжке лица? Меньше, чем через три года мои силы иссякнут, воспоминания исчезнут. А Минна…
– Вы прекратите общение. Ты в опасности, пока рядом с ней. Я хочу быть уверен, что в мире смертных у тебя все будет хорошо. Со Минной займутся другие инстанции.
– Что значит займутся? Что они сделают с ней?
– Будут отслеживать. Если она станет демоном, Палач Преисподней казнит ее.
– И ты на это подписался? При всем уважении, Ли Юнхо…
– Не слышу слов благодарности.
– Я дракон, возрождающий природу, и не могу радоваться чьей-то смерти! – Хён протер влажное лицо ладонями. – Время еще есть! Нужно вернуть мою жемчужину!
– Небеса лишили тебя права носить жемчуг! Неужели не доходит? Таковы условия твоей свободы.
Спор затянулся до самого дома, но оба они сошлись на том, чтобы не говорить Минне о ее возможной печальной участи. Юнхо всю ночь ворочался, подстрекаемый воспоминаниями об острой реакции Хёна. Раньше он не колебался, принимая решения.
«Я согласился на сделку с Палачом Преисподней, чтобы отвести беду от Хёна? Или чтобы оградить себя от странных чувств, которые испытываю рядом с Со Минной?»
Более того, Юнхо осознал, что ему не так-то просто будет попрощаться с Хёном навсегда. Это все равно что вляпаться подошвой в суперклей и пытаться уйти, не снимая ботинок.
Чтобы убедиться в обоснованности принятого решения, он подкарауливал Минну у колледжа, выбрав местечко за углом, откуда отлично обозревался главный вход и лестница. Парень вздрогнул, когда кто-то похлопал его по плечу, и задумался: когда он стал таким нервным? За спиной стоял Хён, а Юнхо уж точно не ожидал быть застуканным за слежкой.
– Не делай так! – от неожиданности рявкнул он.
– Скоро выйдет Минна, я припарковался неподалеку. Подвезу ее до дома.
– Я неясно сказал? Прекрати общение!
– Разве ты не должен подписывать документы в своем кабинете? Что ты здесь делаешь?
– Я не шпионю, как ты мог подумать.
Юнхо быстро ушел, осыпая себя ругательствами: то, что он сделал, казалось ему ребячеством. Хён лишь пожал плечами и какое-то время ничего не слышал о брате. Он был убежден, что после выполнения «братского долга» Юнхо дни напролет торчит в кабинете в доме Ли Кангиля.
Как-то вечером Хён пригласил Минну в «Гибискус», но она повела его в «Синего дракона». С талисманом никто не узнавал знаменитость, в честь чего он свободно заказал соджу. Через полчаса тарелки с деликатесами уже не помещались на столике.
– Интересно, каким они меня видят? – задавался вопросом Хён, уплетая пестрые кучки еды. – До сих пор не могу пережить, что уборщица приняла меня за старика. Зато в интернете все улеглось! Фанаты думают, что я проходил длительное лечение в больнице.
– Ты давно мог переехать в свои апартаменты или студию.
– Поверь, ты будешь целее, если жемчужина вернется ко мне. Юнхо связан сделкой, у него больше нет права защищать тебя.
– С кем и для чего он ее заключил?
– Не знаю, – солгал Хён. – Может, ему надоело возиться с нами.
Минна погрустнела и положила голову на стол.
– Наобещал и сбежал. Прямо как мой отец. – Она отодвинула тарелку. – Зачем было столько заказывать?
– Ешь, ты же это любишь. Моя жемчужина должна находиться в упитанном здоровом теле, – приговаривал Хён, поглаживая Минну по затылку.
– Прекрати, чувствую себя беременной.
– Да ты и ведешь себя как беременная. Слишком острое, слишком соленое. Если бы я выбирал место, отвез бы нас в «Гибискус», а не в этот клоповник. И готовься к совместным утренним пробежкам.
– Ты решил вести здоровый образ жизни?
– Жемчужина захочет вернуться, когда я брошу напиваться и играть в карты. Сегодня – последний раз! – Хён прикусил губу и нахмурил белесые брови. – Как же раздражает тот кудрявый тип за кассой!
– Это мой бывший коллега, Гон Сону.
– А пялится, как бывший парень. Неприлично оставлять глаза в моей тарелке.
– Он смотрит, не предложить ли еще порцию.
– На коллег и на предмет воздыхания мужчины смотрят по-разному.
– Разуй глаза! Я не одна из твоих рекламных моделей.
Минна готова была выплеснуть на Хёна душещипательную речь о том, что за последние четыре года ей удалось привлечь лишь пару старикашек. И уж особенно о том, что даже Хён и Юнхо называют ее «сосудом», но никак не девушкой.
Вот только Гон Сону помешал, прокричав ее имя. Посетители вертели головами, чтобы определить того, кто отзовется. Хён со скоростью света метнулся к стойке и всем весом навалился на кассу. Минна не разобрала, что именно он сказал Гон Сону после того, как расплатился, но кассир кивнул и плавно присел. Он не смел показаться из-за стойки до тех пор, пока Хён не вернулся к столику.
– Ты чего? – спросила Минна, взволнованно сминая салфетку. – Снова несварение?
– Попросил собрать с собой, – сухо ответил блондин и, избегая взгляда Минны, посмотрел в сторону за витрину. – Идем, дома доешь.
– Ладно, не буду доставать.
– Ты не достаешь. Просто… – Хён накрыл ладонью руку Минны, но тут же отстранился. – Неважно.
Через несколько минут Гон Сону принес два пакета, от которых все еще исходил жар. Минна захотела прогуляться пешком, и Ли Хён покорно плелся следом, закинув покупки на спину.
Был невероятно теплый вечер. То ли потому, что выпили достаточно соджу, то ли потому, что парило от асфальта. Во всяком случае, луна тоже казалась уютной и аппетитной, словно половинка сыра.
* * *
Они свернули в щель между домами и шли друг за другом, залитые персиковым светом. Местные назвали бы это место улочкой или задним двором, но на деле расстояние от стены до стены было чуть больше полутора метров. Здания здесь были самыми обыкновенными: кирпичные постройки, покрашенные во все цвета радуги, чтобы уж совсем не затошнило от общей обстановки. С верхних этажей прямо под ноги Минны выплеснули смердящее тухлятиной.
– Кажется, мы заплутали, – заключила девушка, зажимая нос и озираясь. – Ты молчишь всю дорогу. Я в чем-то провинилась? Съела слишком много?
– Сам не понимаю, – ответил Хён и с силой пнул круглый мусорный бак. – Для моего тела потеря жемчужины – своеобразный стресс. Регулярно чувствую агрессию. Не удивлюсь, если это «побочный эффект» превращения в человека. – Дракон пригляделся к вывеске с номером. – Переулок Крысиный Хвост. Мои негативные мысли затянули нас в эту дыру. Идем, здесь небезопасно.
Минна покорно пошла следом, оглядываясь на скрип открывающихся дверей и незнакомые голоса. Они забрели в район, где околачивались картежники и пьяницы. А также там располагалось несколько отелей, откуда изредка вываливались вульгарно разодетые женщины.
В какой-то момент девушка услышала за спиной знакомый мужской голос.
– М-мне н-назначено, – с заиканием произнес он.
– Вам в восьмую? – спрашивал кто-то из персонала. – Ким Хёну скоро примет вас.
Сердце Минны чуть не лопнуло, как перекачанный гелием шар. Точно на грудную клетку поставили пятикилограммовую гирю. Девушка не понимала, что с ней происходит, но пыталась дышать ровно. Она медленно повернула голову в сторону заляпанной рекламными листовками входной двери. Молодой человек в изумрудном пиджаке из дорогого вельвета заскочил внутрь, и пожилой мужчина, осмотрев улицу, закрыл за ним.
В потемках Минне показалось, будто она только что видела нового однокурсника Пак Сондже, но не мог же студент из почитаемой семьи околачиваться здесь?
