— Госпожа, — голос мага дрожал, — мы знаем, где ИХ можно будет застать врасплох. Менее чем через неделю ОНИ будут проезжать рядом с землями леди Эльвиры Сорейской — хозяйки Кристальных гор. Ее и их предводителя, насколько мне известно, связывали особые отношения, и потом, у леди Эльвиры лучшая библиотека, пожалуй, на всем Арм-Дамаше. ОНИ не могут не попытать счастья и не заглянуть в нее. К тому же, проезжая через ее земли, ОНИ просто не смогут отказаться от предложенного гостеприимной хозяйкой крова и пищи. Я Вам обещаю, леди не откажет нам в помощи.
Хакиса неторопливо повернулась к говорящему и, улыбнувшись одними темными губами, холодным, как зимняя ночь голосом произнесла. — Я надеюсь, что в этот раз вы порадуете меня, мне бы не хотелось убивать Вас, поверьте.
Тарман вздрогнул, и после непродолжительных клятв в верности, быстро вышел из покоев повелительницы, стремясь как можно скорее покинуть это колоритное место, не внушающее ничего кроме отвращения. Стараясь не оглядываться и, зажав нос кружевным надушенным платком, Тарман промчался по лестнице, ведущей во внутренний двор замка, спиной ощущая бессмысленные и злые взгляды верных слуг Хакисы — зомби. Только влетев в свой экипаж и подав знак кучеру, маг позволил себе немного расслабиться. Сделав большой глоток крепкого рома из фляги, он наконец-то ощутил себя человеком. Ноздри до сих пор щекотал неприятный запах тления, насквозь пропитавший все владения Хакисы.
— В следующий раз к ведьме пусть топает эта противная лягушка Адольф, — думал Тарман, незаметно для себя большими глотками опустошая флягу с ромом. Не то что бы он был пьяницей, нет. Просто последняя неделя для него выдалась из рук вон плохой. Он только, что и делал — получал разгон то от Хакисы, то от Сарта. А виноват в этом выродок ксари. О том, что ксари выродок, Тарман мог говорить бесконечно. Он ненавидел его лютой всепоглощающей ненавистью и для этого у него был целый ряд известных лишь ему причин. Во-первых, с его появлением в окружении Сарта, он Тарман оказался отодвинутым на второй план, а на первый вылез учитель нового приобретения банды — Адольф, который до сих пор, даже когда его любимое творение из героев дня перешло в разряд врагов номер один, является правой рукой Господина, во всем притесняя его, Тармана. Во-вторых, Лина была его племянницей, не то что бы так уж любимой, но опекаемой и лелеемой. Он столько сил и денег потратил на то, что бы подсунуть ее Сарту. И вот — цель достигнута: Лина — любимая девушка Господина, а он родной дядюшка любимой девушки. Все хорошо и замечательно, он практически родственник главы синдиката, теплое, престижное и, что не менее важно, непыльное место. А она, негодяйка, посмела сбежать. И с кем? С любимцем Адольфа — Дерри. И, третье, самое главное, после ухода Дерри весь синдикат стоял на ушах. Сарт искал виноватых, и виноватым стал не Адольф, из-под контроля которого выбился ручной ксари, а он — Тарман, с племянницей которого, Лайтнинг сбежал. Сарт до сих пор не помиловал Тармана, и вход в ближайшее окружение Господина был для него наглухо закрыт. Ездить, на опасные и неблагодарные задания — это Тарман, получать деньги и отдыхать за счет синдиката — это Адольф. Тармана такое положение дел совершено не устраивало и виновником всех своих бед, он считал мерзавца Лайтнинга, справедливо полагая, что только шкура ксари сможет вернуть Тармана на теплое место возле трона Сарта. Тарман сделал последний большой глоток из фляги и, заметив, что она опустела, окончательно загрустил.
— Да, не поеду я туда! Что вы ко мне пристали?! — услышала Анет сквозь сон взбешенный голос Стика, и поняла: настало утро, а значит пора вставать. — Интересно, — подумала она, — и чего это меня сегодня с гонгом как обычно не поднимают? — и открыла один глаз. Перед глазом колыхалась травинка, по которой суетливо ползали маленькие зелененькие жучки. Из-за спины слышался смех Дерри (неужели дурное настроение сегодня обошло его стороной), уговаривающий голос Ламбера и протестующие вопли Стика.
— Ну, зачем же так орать? — спросила Анет хриплым от сна голосом, переворачиваясь на другой бок и открывая второй глаз. Шум стих, и два настороженных лица повернулись в ее сторону. Завладев вниманием аудитории Анет, зевая, спросила. — Ну и в чем дело? Стикки, куда ты не хочешь ехать?
Стик помрачнел и засопел. — Сейчас заорет, — подумала Анет и, оказалась права.
— Ты бы лучше пользу приносила, а не лезла, куда не просят! — огрызнулся он. — Хоть поесть бы сготовила, что ли.
— Давай, — легко согласилась девушка, повергнув парней в шок (они ожидали воплей и протестов). — Я замечательно умею все резать. Да, и крупу в воду, я думаю, у меня получится засыпать, не хуже, чем у Дерри или Дира. Ты только не ори, Стик, и не волнуйся. Были бы мы на земле, я бы тебе предложила попить «Ново-пассит» — есть такое замечательное лекарство, от нервов помогает, тебе в самый раз подошло бы.
Анет закончила свою речь и гордо подошла к костру, наводить порядок в дорожных мешках с крупами. Стикур потрясенно молчал, Дерри и Дир тоже, поэтому девушка решила не терять времени даром и, продолжила наступление.
— Ну, так что? Кто-нибудь объяснит мне, за что я второй день получаю взбучку?
— Потому, что ты дура! — буркнул Стик и отвернулся.
— Не дура, а блондинка, а это две большие разницы. Хотя некоторые, почему-то считают эти слова синонимами, но это не важно. Мои умственные способности к делу не относятся. Мне так кажется, что виной всему дурное настроение некоторых индивидов. Ладно, Дерри тонкая и ранимая душа которого, пострадала от встречи с русалкой. Шутка ли, такая девушка: волосы, попа и все прочее, а оказывается утопленный труп и все. И он, такой шикарный, вовсе не представляет для нее того интереса, на который рассчитывал. Помучить и утопить — это пожалуйста, а все остальное, извините. Я понимаю, от такого поворота событий любой уважающий себя мужик впадет в недельную депрессию. А если в момент приставания к русалке, его и застукали, то все, конец света близок. Да, Дерри? Это примерно, то же самое, если бы я увидела, что ты признаешься в любви гхыру, я права или как?
Дерри что-то буркнул, сморщился и сделал вид, что ничего не слышит, не видит и вообще увлечен общением с выпрашивающим вкуснятину, Зюзюкой. Анет удовлетворенно улыбнулась — один готов, и продолжила. — А вы двое, что как с цепи сорвались? Взрослые и умные с виду люди, а второй день толкуют о чем-то, о своем, «о женском». Сколько можно спорить? Стик, что случилось? Вы не сошлись во мнениях, а виновата, оказалась я, так сказать, самое слабое звено. В чем проблема Дир? Я обращаюсь к тебе, как к самому разумному. Что произошло?
