— Какого… — начал было он, и подавился заготовленной фразой.
На пороге стояла Надани, полностью одетая как для торжественного выхода.
«Я что-то проспал? Мы куда-то собирались?» — закрутилось в голове у мужчины.
— Собирайся немедленно! — велела госпожа Одезри, врываясь в комнату.
— Д-да. С-сейчас, — выпалил Тадонг, бросаясь к шкафу.
Захлопнув дверцу, он прищемил занавесь, и некоторое время Надани пришлось наблюдать за борьбой мужчины с непокорной мебелью. Женщина с удовольствием обошлась бы без этого впечатления в своей жизни: пухлое тело летня, розовое как у младенца, вызвало на её лице гримасу отвращения. В сердцах, Тадонг пнул дверцу и та, наконец, поддалась. Мужчина спешно натянул на себя занавесь и робко предложил Надани:
— Может быть… эмм…
— Да, я выйду, — сказала та и раздражённым шагом покинула комнату.
Летень с облегчением выдохнул, сбросил занавесь на пол и принялся, кряхтя, влезать в одежду. Запоздало вспомнив, что не успел умыться, он подбежал к кувшину, выплеснул из него на ладонь остатки воды и протёр лицо, а потом наспех пригладил волосы и выскочил в коридор.
— Что случилось? — обратился он к женщине со всем вниманием, которое только способен был изобразить.
— Что случилось?! — неожиданно истерично переспросила Надани. — Ты! Спрашиваешь у меня: что случилось?
Тадонг часто заморгал, не понимая, чем не угодил на этот раз. На всякий случай, быстро оправил одежду.
— Кто все эти люди во дворе?! — на весь коридор завопила женщина. — Кого ты притащил?! Это же ты их привёл! Отвечай!
Летень мог бы ответить и раньше, если бы она дала ему вставить слово.
— Ополчение, — он даже улыбнулся.
Надани уставилась на него безумными глазами, и Тадонг на всякий случай попятился.
— Ополчение? — нехорошим голосом тихо повторила женщина. — Ополчение, значит.
— Д-да, — пробормотал летень и оглянулся, ища предлог для побега.
— Ополчение! — возопила Надани, усвоив слово. — А ну-ка иди за мной.
Мужчина, обычно послушный, сделал шаг в сторону, и тогда госпожа Одезри со злым выдохом вцепилась в его руку и потащила за собой. Очень скоро Тадонг перестал упираться.
К его удивлению, они остановились перед ближайшей бойницей, в которую можно было видеть двор. Женщина заглянула в неё, а потом грубо пихнула его вперёд.
— Смотри! Смотри! — велела она.
Тадонг сглотнул и повиновался. Во дворе не меньше десятка людей избивали друг друга, кто кулаками, кто подобранным с земли хламом. Стража мудро не вмешивалась и была готова, в случае чего оборонять стены.
— О Боги! — потрясённо выдохнул мужчина.
— Боги?! — заорала Надани ему в ухо. — Это всё что ты можешь сказать?! Боги тебе не помогут! Прогони этот сброд немедленно!
Тадонг отпрянул от разъярённой женщины и торопливо пробормотал:
— Я… Я не могу.
— Мог привести — и увести сможешь! — рассудила Надани и принялась наступать на него, тесня к лестнице.
— Я не сам. Мне приказал уан, — оправдывался мужчина.
— А, — протянула женщина, останавливаясь.
— В-война будет, вот и… и…
— И? — помогла ему Надани.
— Оборона, — пролепетал тот, втягивая голову в плечи.
— Оборона? — подняла брови женщина. — Война?
Тадонг приготовился к худшему, но госпожа Одезри только прищурилась, вздёрнула подбородок и скомандовала:
— Уана в мой кабинет. Немедленно!
Мужчина стремглав бросился исполнять поручение.
Он много раз выглядывал во двор через щель приоткрытой двери и, наконец, улучив момент, проскочил мимо бесновавшихся людей и помчался в обход крепости, не разбирая дороги. В каменную дверь он колотил так, что даже Надани могла бы ему позавидовать.
В этот день удача улыбалась Тадонгу: кара его миновала, а дверь отворил сам уан. Только его лицо показалось мужчине отнюдь не бесстрастным на этот раз — во взгляде Келефа, когда тот узнал человека, явилось изумление.
— Нарэньсама, — выговорил Сил'ан озадаченно. — Зар-ы дэа.
— Ничего не понимаю, — быстро сказал ему Тадонг. — Только госпожа Одезри хочет вас видеть в кабинете. И прямо сейчас. Лучше бы вам пойти, потому что она какая-то злая и, признаться, очень недовольна этим ополчением. Всё, я передал и мне пора. Дела!
Он уже повернулся, чтобы уйти прочь, как безвестная сила вернула его обратно. Мужчина даже не успел испугаться. Уан сделал ему знак подождать и неторопливо уплыл в темноту крепости. Тадонг быстро оглянулся, но убегать не рискнул и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу. Некоторое время спустя наружу вышел червь, окинул человека недовольным взглядом и велел:
— Повтори, что ты там говорил?
Тадонг преуменьшил, сказав, что Надани зла — женщина была вне себя от ярости и металась по кабинету, словно взбесившийся зверь, то и дело задевая широкой юбкой кресла и стол, роняя и топча безделушки.
— Будьте вы прокляты! — рычала она. — Шесть лет мы жили в мире. Явились вы — и война! Даже будь вы последним болваном, и то вам не удалось бы всё, что вы уже наворотили! Помощник? Защитник? Как же! Вы хуже палача! Чтоб вы сгинули! Чтоб вам пусто было!
Келеф молчал, червь спрятался за подолом его платья и даже не высовывал лысую голову.
— Кто мы теперь?! — воскликнула Надани. — Узники в собственной крепости? Вы видели что там снаружи? Видели?! По-вашему, это нормально? Это о-бо-ро-на?! Если уж вызвали сброд, так нужно им управлять! А вы что замыслили: чтобы они перерезали меня и моего сына и дело с концом?! Утихомирьте их или поубивайте всех! Избавьтесь от них как хотите! Этого не будет в моём доме, и не будет войны! Прекратите её немедленно!
Она остановилась у стола, часто и тяжело дыша. Снаружи по-прежнему доносились крики, стоны и шум драки. Червь быстро забормотал, переводя всё, что успел запомнить. Келеф закрыл глаза и ответил ему. Хахманух выслушал, прижался брюхом к полу и заговорил на общем:
— Госпожа Одезри, я постараюсь унять…
— Постараетесь? — тут же вскинулась женщина. — Никаких «постараюсь»! Если бы не вы, их бы здесь не было! Так потрудитесь сделать так, чтобы мне не мешало их присутствие, раз уж вам захотелось поиграть в героя и великого полководца отборной мрази!
Хахманух весь подобрался и с виноватым видом что-то пробасил на морите. Келеф заговорил снова, червь перевёл:
— Я успокою людей, но не в моих силах отменить войну. Это не игра…
— А то я не знаю! — с кривой усмешкой прервала его Надани. — Уж поверьте, я знаю о войне поболее вас обоих. И не нужно мне тут рассказывать, что это такое.
— Тогда вы понимаете, что не я принял решение её начать, и закончить её я смогу лишь победив или проиграв.
