В целом дома-посёлки напоминали современные многоквартирные жилища. В Меса-Верде находится крупнейший во всей Северной Америке из таких домов — Скальный дворец. В нём — 150 жилых комнат и 75 двориков, кроме того, когда-то там находилось несколько складов и кив — круглых комнат для религиозных обрядов, это были своего рода церкви первых американцев. В некоторых расположенных поблизости пещерах были найдены рисунки. Но они возникли значительно позже.
У пуэбло нет стандартного архитектурного плана. Строители возводили стены, где было доступно, заполняя естественные ниши в скальном обрыве. Из местного жёлтого песчаника они делали блоки размером с буханку хлеба и скрепляли их размоченной в воде глиной. Стены многих комнат были оштукатурены и украшены орнаментами.
Домашней работой обитатели занимались в основном на улице — в небольших, огороженных каменной стенкой двориках, примыкавших к комнатам. Женщины плели корзины и сандалии, пряли, шили узорные одеяла, делали керамическую посуду и расписывали её чёрным геометрическим орнаментом. В глиняных кувшинах на зиму заготавливали кукурузу, бобы, копчёное мясо, ягоды, орехи, жёлуди и высушенные цветы, служившие пряностями. Мужчины делали из камня и кости различные инструменты — ножи, топоры, шила, скребки.
При довольно высоком уровне строительства анасази оставались в каменном веке — металл им был незнаком. Летом огонь они разводили только для приготовления пищи, а зимой костры горели круглосуточно во всех комнатах. До сих пор покрытые копотью стены и потолки напоминают о холодах, в которых люди жили по полгода. Всё ненужное — объедки, обноски, рухлядь — попросту выбрасывали из окон на склоны скал. Постепенно на дне каньона накопился обильный культурный слой. В нём также не брезговали копаться «чёрные археологи».
Древних обитателей Меса-Верде кормили их кукурузные поля, огороды с овощами и окружающие леса. Крупные семена сосны-пиньона, похожие на кедровые орешки, индейцы запасали впрок. Устойчивая к гниению древесина можжевельника шла на строительство и дрова. Его ягоды были приправой к пище, а из коры делали подстилки для младенцев. Возле зарослей похожего на кустарник горного дуба, листья которого по осени «горят» среди хвойного леса яркими красно-жёлтыми пятнами, индейцы охотились на диких птиц, прилетавших полакомиться желудями. Из ветвей этого же дуба изготовлялись луки и копья. Охотники били оленей, кроликов, белок, чьи шкуры и мех шли на зимнюю одежду. Из красивых крупных перьев диких индеек делали лёгкие и тёплые одеяла.
Одним из важнейших растений для анасази была юкка — кустарник, похожий на кактус. Из её крупных листьев получали прочные волокна для корзин, верёвок, ковриков, сандалий и одежды. Шипы служили швейными иголками, а из цветков варили суп. Плоды, внешне похожие на огурцы, шли в пищу. В сыром виде по вкусу они напоминают дыню, а печёными — картофель. В пюре из плодов юкки клали ягоды, делали лепёшки, сушили их и запасали на зиму — получалось что-то вроде печенья с изюмом. Из корней варили мыло, как до сих пор делают индейцы хопи в штате Аризона.
Около 1300 года древние жители Меса-Верде начали покидать эти места из-за засухи, длившейся более 20 лет, и уходить на юг, где было достаточно воды. От обитателей плато ведут свой род индейцы хопи в штате Аризона и 19 народностей группы пуэбло в бассейне реки Рио-Гранде, среди которых — Таос, Акома, Зуньи и другие.
Но вернёмся к нашим «чёрным археологам». Не оставляя нелегальных раскопок, братья-ковбои Уэзерилл во главе со старшим братом Ричардом, а также параллельно с ними и другие искателями антиквариата, сколотили солидное состояние. Казалось бы, что, в общем, пора и оставить занятие расхитителей и заняться делами более порядочного бизнеса, но не тут-то было. Продолжая с увлечением отыскивать артефакты, они по-прежнему вывозили утварь племён навахо, и пополнять тем самым свой капитал.
Точь-в-точь, к декабрю 1892 года, стали происходить скверные происшествия, о которых те не смели рассказывать во внешнем мире.
Взломав очередную хижину в одном из селений, первооткрыватель Ричард Уэзерилл со своим братом Джонни пролезли в узкий проход помещения в поисках очередной наживы. Осветив факелами тёмную, низкую комнату, они стали всматриваться в углы и в дальний проход, ведущий в следующее помещение. Не спеша пробираясь в глубину идущих вагончиком комнат, отмечая для себя, что следует подобрать на обратном пути.
Под стенами стояли брошенные пожитки когда-то покинувших эти места индейцев. Как и везде, здесь снова и снова попадались плетёные корзины, наполненные где одеждой, где окаменевшими семенами, а где и просто были уложены одна в другую, возвышаясь до самого потолка. Неисчислимое множество кувшинов, наполненных когда-то не то водой, не то выжатым из сои маслом, некоторые из которых были запечатаны пчелиным воском и, возможно, до сих пор содержащие в своих недрах какие-нибудь продукты питания. В последней комнате посередине был разложен очаг, приготовленный для того, чтобы обогреть жилище в холодное время года. Под стенами в нескольких местах были навалены кучи сухих растений, накрытые плетёными одеялами.
— Изумительное место устроиться на ночлег, — предложил Джонни. — Столько обследовать за целый день…
— Чёрт возьми! Да мы здесь и обогреться сможем, — согласился Ричард, указывая на сложенный очаг. — Благо и за дровишками нет надобности идти. Предки предусмотрительно оставили для нас подготовленную поленницу.
Только братья сбросили с себя вещевые мешки и посмотрели по сторонам, куда пристроить факелы, как неожиданно оба источника света погасли, а через мгновение вспыхнул огонь в центре комнаты. В испуге братья Уэзерилл остолбенели, пытаясь осознать, что же такое произошло.
— Это ты зажёг огонь в очаге? — спросил младший Джонни в надежде услышать положительный ответ, наблюдая как тень от корзины, стоящей возле очага с дровами, паутиной поползла к выходу из комнаты и накрыла его, углубившись в следующее помещение.
От жуткого поползновения тени Джонни посторонился, пропуская эту паутину мимо себя, и также неожиданно дёрнулся обратно, услышав ответ Ричарда, о существовании которого на мгновение даже позабыл.
— Я вообще-то думал, это твоя работа.
Джонни взглянул на брата в надежде увидеть весёлую улыбку и прочитать в его глазах игривый ответ: «Шутка, брат! Не обращай внимания», но вместо этого увидел отнюдь не то, что хотел. Его брови вместе с ушами поползли к макушке, а шляпа, съехав назад, убрала с глаз тень, в которых плясали огоньки пламени и расширялись вместе со зрачками. В испуге Джонни замер, не осмеливаясь оглянуться.
