– Господин, отпустите меня, – жалобно начинает он, умильно хлопая глазками, – я больше так не буду…
– Конечно, не будешь, с одной-то рукой.
– У меня…
– Скажи еще маленькая сестренка, отец погиб, а любимую собачку задавила телега, – перебиваю его. – Еще что-нибудь добавишь?
– Про маму забыли, – удивленно шепчет воришка.
– Точно, как я мог забыть! – На четверть выдвигаю меч из ножен и хохочу: – Так какая рука тебе не нужна?
– Не надо, дяденька, не надо! – истошно воет малец. – Не рубите руку, умоляю!
– Что здесь происходит? – вмешивается какой-то парень в наш разговор.
И кто это у нас такой смелый? Ух ты, дворянчик! Ну-ну, чтобы такой вмешался в дела черни и стал ее защищать… Сначала небо должно рухнуть на землю!
– Вот полюбуйся, поймал воришку, – отвечаю этому «герою».
– Господин, господин, – пацан изворачивается и верещит как резаный, – не виноват я, меня мамка на рынок за продуктами послала, а он хочет мне руку отрубить!
– Отпусти мальчишку, смерд! – гневно сверкая глазами, приказывает он.
Вокруг нас начинает собираться толпа зевак.
Хлеб у вас есть, зрелищ захотели, твари?! Будет вам зрелище, да такое, что не скоро забудете.
– Ты кого назвал смердом, падаль?!
– Тебя…
– Лис, полноправный темный охотник. – Активирую перстень. – А кто ты такой? Кем ты будешь, я знаю…
– Да какой из тебя охотник? Эльфийских ублюдков в этот детский орден не брали…
– А вот орден ты зря задел, такие оскорбления смываются кровью, труп, – свирепею я. Провожу мечом по ладони, на ней выступает кровь.
– Ты не посмеешь меня тронуть, закон…
– Люди, – мой крик заглушает все в округе, – я, темный охотник по праву крови и духа, вызываю этого человека на суд богов за оскорбление ордена, и пусть нас рассудят, кто прав, а кто нет!
Короткая кроваво-красная вспышка света и затянувшаяся рана свидетельствуют о том, что боги признали мое право.
Ага, благородный, побледнел?! Не ожидал такого, гнида?
– Защищайся, – бросаю ему и атакую.
Он вскидывает меч и коряво отбивает первый удар. Еще удар, в конце изменяю траекторию и режу его запястье. Дворянчик вскрикивает и роняет клинок.
– Подними меч и умри, как мужчина.
Злость сверкает в его глазах, он поднимает оружие и вкладывает всю силу в удар. Желание разрубить меня пополам не оставляет его. Маневр один, другой, и… мой удар на диво хорош: рассекает ему шею почти до позвоночника.
Лыцарь падает на колени, кровь толчками выплескивается из прорубленной шеи.
– Боги признали его виновным, – констатирую и резким движением смахиваю с лезвия кровь прямо на стоящих впереди зевак, те отшатываются. – Он лгал, за что и поплатился.
Набросив капюшон, двигаюсь вперед сквозь парализованную толпу. Люди судорожно расступаются.
А где воришка? Сбежал, но ничего, лицо его я запомнил. И главное, опять нарвался на гильдию, что за невезение? Да и мой способ разрешения конфликтов… Кровожаден ли я? Интересный вопрос. С одной стороны, этот мир намного честнее и жестче моего, и хотя тут тоже человек человеку волк, каждый выживает в меру своих способностей. Но есть и благородство, честь и другие понятия, о которых у нас стараются не вспоминать. А с другой стороны, за мной уже тянется шлейф из покойников, и это не считая нежити. Возможно, я просто ищу себе оправдание?
Мрачно хмыкнув, упираюсь взглядом в стену.
Кровожадность. Странное словосочетание, какое-то надуманное: жадный до крови. Жаден ли я до чужой крови? Нет, точно нет, извращение это, я ж не какой-нибудь кровосос. Но если не понимают по-хорошему, приходится по-плохому. Думаю, будет правильнее сказать, что у меня своеобразное представление о справедливости. Каждому по делам и словам его. В конце концов, после смерти там разберутся, прав я был или нет.
– Господин охотник, – выводит меня из задумчивости мальчонка лет семи, – с вами дедушка хочет поговорить.
– И кто же твой дедушка? И о чем он хочет поговорить, ты случайно не знаешь?
– Он травник! – с гордостью в голосе отвечает мальчуган и тут же замолкает. – О моей сестре, – начинает он хлюпать носом.
– Я не целитель. Жениться тоже не собираюсь.
Но мальчик, не слушая, настойчиво дергает меня за рукав.
А если это ловушка?
– Ладно, я иду, только рукав отпусти.
– Хорошо, – он робко улыбается, – тогда пойдемте.
Мы возвращаемся на рынок и минут через пятнадцать подходим к неприметному двухэтажному дому, над дверью красуется какой-то темно-фиолетовый цветок необычной формы.
– Вот это наш дом, – поясняет мальчик.
– Есть кто… – прерываюсь из-за сильного запаха трав и чихаю.
– Господин охотник, спасибо вам, – подбегает ко мне, вероятно, тот самый дедушка, седой как лунь, – не знаю даже, как вас отблагодарить.
– За что? – удивляюсь я.
– Вы убили этого мерзавца, этого насильника!
– Вы про кого?
– Там, на рынке, на суде богов.
– А… ну да… убил, – наконец-то начинает доходить до меня. – А вам-то он что сделал?
– Он, этот ублюдок, он… – судорожно всхлипывает знахарь, – он надругался над моей внучкой. Эта тварь служила в страже, да, говорят, и гильдии он помогал…
– Вот же… Твою ж, повезло как утопленнику. Ясно, ну что ж, я пошел…
– Подождите. Что вы собираетесь делать? – останавливает он меня.
– Выбираться из города, и, кажется, с боем.
А может, и обойдется, есть одна идейка, но сработает она или нет, вот в чем вопрос. Да и золота придется много отдать. Но мне моя жизнь дорога как память о былом.
– Чем же вас отблагодарить? – мечется старик по комнате, перебирая какие-то корешки на стеллажах и звеня баночками. – Вот тут у меня дурман-трава, вот обезболивающее зелье, а вот еще…
– Успокойтесь, ничего не надо. Лучше для внуков приберегите.
– За любой хороший поступок должна быть награда, – настаивает он.
– Ладно, – сдаюсь я, – у вас есть что-то против яда?
– Против яда? – задумывается травник, а затем начинает копаться в шкафу. – Есть! Для определения есть зелье и для нейтрализации простой отравы тоже.
– Вот пусть это и будет моей наградой, – забираю у него обе коробочки. – И вы не могли бы показать мне, где в этом городе расположено святилище или храм Орва?
– Пойдемте, господин охотник.
Храм Орва располагается в центре города. Точнее, храм всех богов. Его десятигранник возвышается над городом. Крышу венчает многогранный купол. Белый мрамор с темными прожилками на стенах, красивое сооружение.
– Это древний храм, – поясняет травник, замечая мой изучающий взгляд, – говорят, что иногда боги вселяются в свои статуи и беседуют со жрецами, а бывает, что и с простыми людьми.
