— Турин! — воскликнул Маблунг. — Наконец-то свиделись! Я ищу тебя, и рад, что ты жив. Но, видно, тяжкими были для тебя эти годы.
— Тяжкими! — сказал Турин. — Да, как стопы Моргота. Но ты, кажется, единственный во всем Средиземье, кто рад, что я жив. Чему ты рад?
— Ты ведь дорог нам, — ответил Маблунг. — Тебе удалось из бежать многих опасностей, но я все же боялся за тебя. Я видел, как Глаурунг покинул Нарготронд — я думал, что он завершил свои злодейства и возвращается к Хозяину. Но он повернул к Бретилю, а я вскоре услышал от странников, что там появился Черный Меч Нарготронда, и орки теперь как огня боятся тех мест. Мне стало страшно — я сказал себе: "Глаурунг ползет туда, куда не решаются сунуться его орки. Он ищет Турина". И вот я бросился сюда — предупредить тебя и помочь.
— Ты опоздал, — сказал Турин. — Глаурунг убит.
Эльфы взглянули на него с изумлением.
— Ты убил Большого Змея?! Имя твое навеки прославится меж эльфов и людей!
— Мне все равно, — устало ответил Турин. — Мое сердце тоже убито. Но вы ведь из Дориата? Скажите, что с моими родичами? В Дор-ломине мне сказали, что они бежали в Сокрытое Королевство.
Эльфы не ответили. Наконец Маблунг проговорил:
— Да. Бежали. За год до того, как явился Дракон. Но, увы, теперь их там нет!
У Турина замерло сердце — он снова заслышал поступь рока, рока, что преследует до конца.
— Говори! — воскликнул он. — Да побыстрее!
— Они отправились в глушь, тебя разыскивать, — продолжал Маблунг. — Их все отговаривали, но стало известно, что Черный Меч — это ты, и они поехали в Нарготронд, а Глаурунг выполз, и разогнал стражу. Морвен с того дня никто не видел, а на Ниэнор пало заклятье немоты, и она умчалась на север, как лесной олень, и пропала.
К изумлению эльфов, Турин расхохотался во все горло.
— Ну, разве не забавно? — вскричал он. — Милая моя Ниэнор! Из Дориата к Дракону, а от Дракона ко мне! Что за подарок судьбы! Смуглая и темноволосая, крохотная и юркая, словно маленький эльф — ни с кем не спутаешь мою Ниэнор!
— Да что ты, Турин! — удивленно возразил Маблунг. — Она была высокая, синеглазая, златовласая — обликом подобна своему отцу, Хурину. Ты не мог ее видеть!
— Не мог, говоришь? Почему же не мог? Хотя да, я ведь слеп! А ты не знал? Слепец, слепец, с детства застила мне глаза темная мгла Моргота! Оставьте меня! Уходите прочь! Ступайте, ступайте в Дориат — пусть зимняя стужа оледенит его! Проклятье Менегроту! Проклятье вам! Только этого недоставало — теперь наступает ночь!
И Турин помчался прочь, как ветер. Эльфов охватило недоумение и страх. Но Маблунг воскликнул:
— Что-то небывалое и страшное случилось в этих местах! За ним! Поможем ему, как сумеем — он обезумел и близок к смерти!
Но Турин обогнал их, и прибежал к Кабед-эн-арас, и застыл над обрывом. Он услышал рев воды, и увидел, что все деревья вокруг увяли, и жухлая листва печально опадает на землю, словно зима пришла в начале лета.
— Кабед-эн-Арас, Кабед Наэрамарт! — воскликнул Турин. — Не стану осквернять воды, что омыли Ниниэль. Зло за злом творил я, и злее всего — последнее из моих деяний.
И он выхватил меч, и воскликнул:
— Привет тебе, Гуртанг, Смертное Железо! Один ты у меня остался! Но ты не ведаешь ни повелителя, ни верности — верен ты лишь руке, что владеет тобой. Чья кровь устрашит тебя? Примешь ли ты Турина Турамбара? Дашь ли ты мне скорую смерть?
И ответил клинок ледяным голосом:
— Да, я выпью твою кровь, чтобы забыть кровь Белега, моего хозяина, и кровь невинно убиенного Брандира. Я дам тебе скорую смерть.
И Турин воткнул рукоять в землю, и бросился на меч, и черный клинок отнял у него жизнь.
Тут прибежал Маблунг, и увидел огромную тушу мертвого Глаурунга, и Турина рядом с ним; и опустил голову, вспомнив Хурина, каким видел его в страшный день Нирнаэт Арноэдиад, и помыслив о страшной судьбе его рода. В это время пришли туда люди от Нен Кирит, и зарыдали они, увидев, как погиб Турин Турамбар, эльфы же, узнав, что означали слова Турина, ужаснулись.
— И я замешан в судьбе детей Хурина, — горько молвил Маблунг. — И вот я неосторожным словом погубил того, кто был дорог мне.
Они подняли Турина, и увидели, что меч его разбился. Не осталось ничего, чем владел Турин.
Тогда многие взялись за работу, принесли дров, обложили ими Дракона и сожгли его, так что от него остался лишь черный пепел и прах — то место так и осталось голым и черным. А над Турамбаром насыпали высокий курган там, где он погиб, и с ним положили обломки Гуртанга. Когда все было сделано, менестрели эльфов и людей сложили плач по Турину и Ниниэли, поведав о его доблести и ее красоте, а на кургане поставили большой серый камень, и эльфы вырезали надпись дориатскими рунами:
ТУРИН ТУРАМБАР ДАГНИР ГЛАУРУНГА
а ниже добавили:
НИЭНОР НИНИЭЛЬ
Но ее нет там, и никто не ведает, куда умчали ее холодные воды Тейглина.
Так кончается "Повесть о детях Хурина", самая длинная из песней Белерианда.
Во введении, существующем в различных вариантах, сказано, что, хотя Narn i Hin Hurin написана на эльфийском языке и содержит немало эльфийских преданий, особенно преданий Дориата, создана она человеком, Диравелем, жившим в Гаванях Сириона во дни Эарендиля и собравшим все сведения о Доме Хурина, какие он мог получить от людей и эльфов, беженцев из Дор-ломина, Из Нарготронда, из Гондолина и из Дориата. В одном варианте введения сказано, что Диравель сам принадлежал к Дому Хадора. Эта поэма, самая длинная из песней Белерианда, была его единственным творением, но эльдары высоко ценили ее, ибо Диравель писал на серо-эльфийском наречии, которым владел весьма хорошо. Он использовал эльфийский размер, который называется Minlamed thent/estent, — в древности им слагали narn (повести в стихах, предназначенные не для пения, а для рассказывания). Диравель погиб во время нападения на Гавани сынов Феанора.
* * *
С того места, где Турин со своими людьми поселился в древнем городе Мелких гномов на Амон Руд и до путешествия Турина на север после падения Нарготронда, где снова начинается Narn, детально разработанного повествования не существует. Однако из множества набросков и заметок можно извлечь некоторые сведения, которых нет в кратком изложении «С», и даже отрывки связного повествования в том же масштабе, что и Narn.
В одном отрывке описывается жизнь изгоев на Амон Руд, после того, как они поселились там, и устройство Бар-эн-Данвед.
