Свист разрезавшего воздух пластикового диска предупредил Ларсона об опасности, и он успел вскинуть руку, как раз вовремя, чтобы предотвратить очередной удар по лбу. Тарелка, стукнувшись о внутреннюю сторону его предплечья, отлетела в сторону Тима.
— Тебя тоже легко застать врасплох. — Тазиар ухмыльнулся, глядя на мальчика. — А рассмешить — еще легче.
Ларсон также не смог сдержать улыбки. Ему нравились товарищеские отношения, сложившиеся между его братишкой и лучшим другом, хотя порой к этому чувству примешивалось и некое подобие ревности.
Поскольку на сей раз скалолаз, похоже, не собирался поднимать фрисби, Эл двинулся за тарелкой сам, но, сделав всего один шаг, ощутил ментальное давление. Нечто коснулось его сознания, и он замер, ибо знал, что контактировать подобным образом может лишь его невеста.
Вынужденная отказаться от своих магических способностей ради возможности остаться в Америке двадцатого века, Силме тем не менее сохранила способность дотрагиваться до не огражденного мысленными барьерами человеческого сознания. Впрочем, барьеры эти умели формировать лишь обитатели магических миров: никто из рожденных в эпоху Ларсона их не имел, что, кстати, и позволило Фрей вызволить его из горнила смертельного боя и переместить в тело эльфа.
Силме! — Эл мысленно сконцентрировался на имени невесты.
Аллерум!
Силме обратилась к нему так, как называла его в эльфийском обличье, хотя теперь знала, что это имя было результатом ошибки какого-то заики.
Итак, главное сейчас — не впасть в панику, ибо мысленное общение, во всяком случае для Ларсона, представлялось занятием весьма сложным, так как некоторые слова, обратившись в мысли, могли обрести смысл, прямо противоположный первоначальному. Мгновенно выбросив из головы фрисби и вообще все постороннее, он устремил взгляд на голубой небосвод. Пульс участился, стук сердца раздражающе отдавался в ушах.
Силме, в чем дело? Что случилось?
Эл знал, что она, а также его сестра Пэм и матушка собрались вместе осмотреть достопримечательности города и сделать кое-какие покупки. Неужели они попали в аварию? Черт побери, таксисты в последнее время стали гонять словно сумасшедшие! Если кто-то из моих близких пострадал, я прикончу этого поганца-водителя! Все в порядке, — ответила Силме, хотя ее мысленный посыл был окрашен оттенком ужаса. В этот миг брошенный Тазиаром диск стукнулся о его голову, но Ларсон едва ли заметил удар.
Силме, что происходит? Сообщи мне. — Что с тобой? — спросил скалолаз, наблюдая за своим другом. Он был явно удивлен странной реакцией на его удачный бросок.
Эл поднял палец, давая знать, что просит ненадолго оставить его наедине с собой.
Мы на 86-м этаже Эмпайр стэйт билдинг.
Ларсон кивнул и лишь потом сообразил, что она не может видеть жестов. Так или иначе, полученная информация не объясняла ее испуга: вряд ли она стала бы связываться с ним из-за страха перед высотой. Нет, чувство, стоявшее за этим посылом, было очень сильным.
Здесь люди.
Люди?
Вооруженные.
Сердце Эла, только что учащенно бившееся, сжалось. Ему было трудно осмыслить ситуацию.
Нам не позволяют уйти.
Почувствовав, что кто-то дергает его за рубашку, он повернулся и увидел Тима и скалолаза. Последний держал фрисби под мышкой.
— Это Силме? — спросил Тазиар.
— Точно, — подтвердил Ларсон. — У них большие проблемы.
Силме, — он вернулся к мысленному разговору, — мы отправляемся туда. Подробности выясню по пути. Только осторожнее! — подумали они — в унисон.
Поездка на такси прошла в размытом тумане ментального контакта, прерывавшегося лишь для того, чтобы дать некоторые, самые необходимые объяснения Тазиару и Тиму.
Они называют себя «Армией мирного освобождения Вьетнама».
«Мирная» армия! Слишком встревоженный, чтобы оценить иронию, Эл продолжал допытываться:
Чего они хотят?
Насколько понимаю, они хотят, чтобы правительство прекратило войну.
— Хотят, чтобы мы вышли из войны, — сообщил он своим спутникам, едва сдерживая тошноту от смешанных запахов выхлопных газов и сигаретного дыма.
— Звучит достойно, — пробормотал Тазиар, глядя из окна на проносившиеся мимо небоскребы.
— Это точно, — подтвердил Ларсон, отгоняя собственные воспоминания о Вьетнаме.
Было время, когда они без конца преследовали его, и каждая затруднительная ситуация вновь и вновь оживляла в его сознании адские видения, заставляя холодеть из-за своего яркого жизнеподобия. Спасибо Силме и Богу, они соединили прихотливые нити его воспоминаний в единый узор, вернув ему контроль над собой.
— Куда уж достойнее, — хмыкнул он, — если только проигнорировать тот факт, что этой «достойной» цели они пытаются добиться, держа под прицелом ни в чем не повинных людей.
Собственные слова вернули его к обмену мыслями.
Ты можешь узнать, что они затевают?
Я способна касаться лишь мыслей, лежащих на поверхности, — напомнила Силме. — Большее потребовало бы магии.
Ларсон изо всех сил попытался придать своим мыслям бодрый, уверенный оттенок в надежде, что этот настрой передастся ей.
Вожак… они называют его банко. Банко?
На их языке это означает «духовный наставник».
Ларсону показалось, что слово по звучанию похоже на испанское, хотя значения его он не понимал. Вынесенное из школы слабое знание родственного испанскому французского языка не помогало.
Это на каком языке?
На придуманном, — сообщила Силме. — Насколько могу судить, он беден и состоит лишь из нескольких ключевых понятий.
На этом связь прервалась, и Эл, тщетно пытаясь «коснуться» невесты, запаниковал.
— Силме! Силме! — Незаметно для себя он стал звать ее вслух. — Черт побери, я потерял ее!
— Успокойся. — Тазиар схватил Ларсона за руку. — Что случилось?
Ну разве не идиотский вопрос?
— Что-что! Я ее потерял! Потерял Силме.
— Как? — спросил Тазиар, чье спокойствие и невозмутимость резко контрастировали с отчаянием его друга.
— Как-как? — сорвался на крик Эл. — Откуда мне знать? Была, и не стало! Силме!
Отчаяние повергло его в гнев: он не мог прорваться к ней, и ему оставалось лишь ждать, не дотянется ли она до него снова.
Эл…
Ментальное прикосновение Силме не несло отпечатка отчаяния, окрашивавшего мысли Ларсона с момента разрыва контакта. Он замер.
