— Я сделаю вид, что не заметил оскорбления, господин.
— Извини, друг — мне пора! — воскликнул Карранс, закрыв дверь и выбежав на парковую дорожку. С облегчением увидев, что Кархария впереди нет, он трусцой побежал к восточному выходу из парка, за которым находилась дорога, ведущая к Чешуистым Воротам.
Прошло не меньше получаса, прежде чем он, миновав громадную каменную арку ворот, ряды административных зданий, и немало напугав утренних прохожих, оказался возле Первого храма. Это сооружение, возведённое первыми рефрамантами, размерам превосходило всё, что Карранс видел в своей жизни. Ко входу вели сотни ступенек, белоснежные стены попирали огромные статуи Трёх Богов. Тонкие золотые шпили блестели в лучах солнца, видимые даже с большой земли.
Карранс, будучи мужчиной в расцвете сил, с лёгкостью взбежал по ступеням и обернулся, ещё раз полюбовавшись видом на Площадь Пророка, которая представляла собой огромный прямоугольник небесного цвета, от которого отходило множество улиц. В центре этого прямоугольника располагался чудесный бассейн с фонтанами. Вода в нём была бирюзового оттенка, а на поверхности плавали голубые, фиолетовые и алые лепестки ирисов. Солнце уже взошло над городом, одаривая всё вокруг тёплыми прикосновениями своих лучей.
— Ах, как я люблю этот город, — с наслаждением сказал Карранс и двинулся дальше.
Прихожане расступались перед ним, осеняя себя благословляющими жестами. Карранс улыбался каждому и поднимал руку с зажатым в ней ключом. Пройдя через весь зал, в котором мог целиком уместиться Канстельский храм, мужчина зашёл за алтарь, посвящённый богу земли Ориду. В серой рельефной стене были прочерчены линии, обозначавщие дверь. Разглядев в сочленении мозаичных плиток отверстие, протоург снял с шеи ключ и с гулко бьющимся сердцем вставил его. После нескольких поворотов ключа дверь бесшумно распахнулась. Достав изумрудный символ из дверной скважины, Карранс шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась тоже без шума.
Манипуляция сознанием является сугубо теоретической дисциплиной. Этому есть простая причина — за тысячелетнюю историю Изры никому из экспериментаторов не удалось составить Слово, которое позволяло бы контролировать разум человека. И слава Богам, поскольку день, когда рефрамант научится это делать, будет днём гибели нашей расы.
Джензен Рект, чистовик, 1107 год от создания Триединой Церкви.
Шака Отраз любила читать. К этому её пристрастила мать. Айссил терпеть не могла сидеть взаперти, окружённая стражей, и потому предпочитала проводить вечера на балах, устраиваемых богачами Элеура. С собой она, разумеется, тащила и её. Довольно быстро Шака нашла этому контрмеру — прятаться в библиотеке, оправдывая это тем, что наследнице Пророка нужно много читать. Мама кривила губами, пока с ней не поговорил брат. Кархарий вполне доходчиво объяснил сестре пользу книг, и та отстала. Нет, поначалу были попытки застукать Шаку вечером за другим делом, но к тому времени девочке чтение понравилось настолько, что она не высовывала из библиотеки носа. В конце концов Айссил сдалась.
Вот и сейчас Шака сидела в громадной Аквамариновой библиотеке. Такое название она носила из-за стен нежно голубого цвета и витражей, украшенных драгоценными каменьями того же оттенка. Занимая собой все наземные и подземные этажи здания, библиотека, как и другие важные для столицы объекты, располагалась на Площади Пророка, по левую сторону от Первого храма. Искусные облицовщики, плиточники, плотники, ювелиры и стеклодувы регулярно наводили лоск на внешнее и внутреннее убранство сооружения, почти тысячу лет сохраняя его прекрасный облик.
Главный читальный зал располагался на первом этаже. Это было помещение с высоким потолком, в центре которого находилось обширное пространство, занятое столами, креслами и диванами. Стеллажи высотой в три человеческих роста расположились вокруг него концентрическими кругами, разделёнными узкими линиями проходов. Солнечный свет проникал в помещение сквозь огромные окна, из которых открывался прекрасный вид на голубую брусчатку площади и бассейн с цветочной водой. В потоках света медленно плавала пыль. В зале стояла тишина, иногда нарушаемая шорохом шагов охранников, которые патрулировали зал и коридор.
Шака с закрытыми глазами лежала на мягком диване, обитом светло-серой кожей. Несколько пухлые ноги она согнула в коленях, прикрыв подолом платья цвета подсолнуха. Рядом, на полу, лежала раскрытая книга. Девушка не спала. Она чутко прислушивалась к звукам, гадая, когда, наконец, явится её новый учитель. Он ей не нравился уже заранее, как и почти всё, что было навязано дядей Кархарием. К тому же она пару недель тайком наблюдала за Джензеном Ректом и собирала информацию о нём.
«Младший сын дивайна Герранского, рефрамант. Едва не погиб в Джихалаях, во время снежной лавины два года назад».
«И всё?» — подняв брови, спросила она у информатора.
«Рект обычный сын дивайна, каких много. В крупных битвах не участвовал, чего-то значимого не добился», — пожала плечами та. — «Ну, не считая того, что он помощник вашего благородного дяди».
И этот обычный помощник с сегодняшнего дня будет подготавливать Шаку к роли жены Пророка. Разумеется, не ко всем её аспектам — на это хватает настоящих учителей — а к основам политики. После смерти отца ей придётся самой присутствовать на собрании Дивината. При мысли об этом девушку бросало в холодный пот.
«Ну да, кому как не этому мальчику читать мне лекции о структуре Теургиата и проблемах с Алсалоном», — думала она, вслушиваясь в разговор охранников с кем-то посторонним.
«Это он!» — вспыхнуло в голове. Шака притворилась спящей.
— Оружие… повернись… проходи….
На слух девушка поняла, что кто-то неторопливо вышел из-за стеллажа и подошёл почти вплотную. Потом присел на корточки, чтобы подобрать книгу. Лицом она чувствовала, что на неё смотрят, но не выдала себя дрожанием век.
— Госпожа, — голос был мягким. — Очнитесь.
Слабо простонав, Шака медленно открыла глаза.
— А, вот и вы. Знаете, за время, что вы опаздывали, я успела поспать, почить, а потом опять поспать.
Юноша оценивающе посмотрел на неё, хмыкнул и выпрямился. А затем позволил себе положить развёрнутую книгу ей на бедро. Негодование взыграло в ней, как цунами, натолкнувшееся на скалу — сказались годы нотаций матери и учителей этикета.
— Мальчик, пошёл вон отсюда, — не сдержавшись, сказала она, принимая сидячее положение. — И приведи мне нормального учителя.
