Высший Палач Лиангхара — увы, и не зомби тоже. Его уже нельзя назвать живым, да и человеком тоже — но он и не мертв. Потому то, что хорошо против зомби (а такие заклинания, пусть работающие по-разному, есть в каждой системе), тоже не очень помогает против Палачей и Высших Палачей. Слишком редко сходятся маги такого уровня в открытом бою, чтобы получить необходимый опыт.
Единственное, что остается Тетрику — бить подобное подобным. Обратить против Высшего Палача и мага помельче, наверное, просто Палача, их же Силу, скопировав заклятие мертвого аргиштианца.
Тетрик не видит, как хрипит, пытаясь разорвать невидимую удавку, Мелхиседек Атарг (другого Высшего Палача в Храме Лиангхара пока вроде не было). Из шлака под ногами поднимается тоненькая струйка дыма, обвивающая ноги, руки и туловище, поднимающаяся все выше и выше. Она кажется совсем бесплотной и почти невидимой, лишь проскальзывающие внутри струйки дыма лиловые искорки говорят о породившей ее Силе. Но разорвать ее не легче, чем толстенную стальную цепь голыми руками.
Обвив мага, струйка дыма все глубже врезается в тело, рассекая шубу и предусмотрительно надетую под нее кольчугу. Брызжет дымящаяся на морозе, закипающая там, где касается «дыма», кровь. Лиловое мерцание усиливается, призрачная удавка затягивается сильнее. Трещат ребра, выставляя обломки сквозь пробитую кожу. Голова повелителя Марлинны взрывается, будто в нее попало пушечное ядро, или вместо мозгов оказался порох. Впрочем, нет — мозги-то разлетаются в стороны, как и положено. Вслед за головой уже хлюпают следующие жуткие взрывы — разлетаются кусками мгновенно сгнившего, будто от смердянки, мяса и костей, грудная клетка, живот, руки и ноги… И уж конечно, Тетрик не может почувствовать чудовищной вони, затопившей морозный, безветренный воздух.
Пронзительно кричит далеко не юная, но еще недавно симпатичная (а сейчас, увы, с ног до головы перемазанная копотью и засохшей кровью) женщина. Пытается отразить удар, используя магию Исмины.
— Амелия? — Тетрик сам не замечает, как произнес имя Верховной вслух, интересно, как она оказалась в теплой компании Высшего Палача и просто Палача Лиангхара? Впрочем, не все ли равно? Она помогает врагу, оба сражаются за хозяев Врат, не пускают к ним Тетрика. Значит, она тоже предала. Храм (который он по-прежнему считает своим) только выиграет, избавившись от изменницы…
Подобное надо бить подобным. Что сработало против Мелхиседека, применимо и против Амелии. Жрица наверняка неописуемо удивилась, когда осознала, что Сила больше ей не повинуется. Смертоносные зеленые ростки хватают ее за ноги, норовя влезть повыше и проделать то, что уже случилось с Крейтоном…
Вмешивается третий, Палач Лиангхара. Ему не хватило Силы, а главное, времени, чтобы спасти своего короля, но к тому времени, как в ловушку попала Верховная, он как раз приготовил контрзаклятие. Зеленые ростки облепляет рой крошечных лиловых искр — плотоядная зелень бьется в агонии, пытаясь освободиться. Еще недавно ядовито-зеленые, превосходящие прочностью сталь стебли трогает осенняя желтизна, они буреют и рассыпаются, словно сгнив во мгновение ока. Сила Амелии сдаваться не желает, из земли лезут новые и новые ростки, но их тоже охватывают жутковатые лиловые искры. Сила Смерти столкнулась с Силой Жизни. Ни та, ни другая не хотят уступать. Палач Лиангхара тяжело дышит, из уголка рта крупными каплями катится кровь, по лицу градом течет пот — но пока держится, не ведая, что позволяет найти заклятию Тетрика новую жертву.
Подобное — подобным. Палач Лиангхара жутко кричит, пытаясь стряхнуть облепивший одежду (совсем как мошка в Поле Последнего Дня коротким северным летом) рой лиловых искр — не тут-то было. Жуткие посланцы Смерти садятся на руки, грудь, лицо, Палач Лиангхара, прошедший лишь на одно посвящение меньше Мелхиседека, не выдерживает, вопя, как какая-нибудь дама из высшего света, взятая, скажем, за хулу на Храм (или, что равноценно, за почитание Исмины), когда на ней начинают тренироваться в искусстве «форсированного дознания» Младшие Убийцы. Он кричит имя своего последнего ученика, того, которому покорилась Сила Мира:
— ТЕ-Е-Е-Е-ТРИ-И-И-ИК!!!
… Он не надеется, что Тетрик услышит (когда так больно, надежда и прочие чувства, кроме самой боли, умирают) — но юноша слышит. Даже видит окровавленное, облепленное лиловой мерзостью, перекошенное мукой лицо того, кто учил его магии Владыки. Налини говорила: учитель — превыше даже Богов, ведь и Боги не научат тому, чему научит он. Так полагают в Аркоте. На ствангарском материке в ходу более умеренные воззрения, но учитель все равно неприкосновенен. Есть, конечно, преступления худшие, чем предать учителя, поднять на него руку — но не слишком много. И значит…
Решение приходит мгновенно, прежде, чем Тетрик задумывается о возможных последствиях (если Левдаст и вправду враг, тут же ударит в спину, что ломать собственное, начавшее действовать заклятие труднее, чем строить). Но времени на раздумья нет. Почему-то Тетрик уверен, что, убив Левдаста, совершит роковую ошибку, и тогда не спасет даже Сила Мира.
Юноша скрипит зубами от боли, когда заклинание начинает рушиться. Будто он пытается удержать руками рассыпающуюся кирпичную стену, едва не рвутся натянутые струнами мышцы, сухожилия, хрустят под обрушившейся чудовищной тяжестью кости. Во рту пересыхает, потом вновь появляется влага — вместе с железистым привкусом крови. Юноша хрипит, падая на одно колено, сгибаясь под тяжестью невидимой ноши. К счастью, ему не хватило опыта закрепить заклятие как следует — оно поддается почти сразу.
Лиловые искры снова набрасываются на чудовищное растение, уже обвившее шею Амелии. Чернеют, распадаясь пеплом, гибкие, но куда прочнее стали, ростки, лиловые искры сгорают, вспыхивая ослепительно-белыми огоньками, и распадаются невесомым пеплом. Сила тает, бесцельно утекая, как вода сквозь песок, не достигнув цели. Оставляет Амелию и Левдаста Атарга обожженными, полузадушенными, закопченными и лишенными сил, но — живыми…
Тетрик уже собирается оставить бывшего учителя и главу своего Храма в покое, благо, есть дела поважнее. Но внимание привлекает движение на самом краю огромного, оплавленного до зеркального блеска рва, оставленного «живой» мглой. По дымящейся гладкой поверхности бегут двое, магия, сосредоточенная на Левдасте и Амелии, не дает рассмотреть лица подробнее. Пока добротные сапоги с армейских складов стойко противостоят чудовищному жару, но долго не продержатся. Впрочем, оставленный мглой ров не широк — шагов семьдесят, не больше. Именно поэтому те двое и ухитряются проскочить. Наконец, один влезает по оплавленной, но с края уже остывшей так, что можно дотронуться рукой, покатой скользкой стенке. Парень протягивает напарнику руку, помогает взобраться наверх. Напарнику? Или напарнице? Что-то в фигурах кажется Тетрику знакомым. Кто, кроме вражеских магов, может оказаться на смертном поле перед Вратами, где люди давно превзошли по жестокости Тварей Ночи?
