Ну почему, почему он не один из этих ребят, которые сидят здесь, смеясь и болтая, и которым не о чем больше беспокоиться, кроме как о невыполненных домашних заданиях? Он представил себе, каково бы ему было сейчас, если бы Огненная чаша не объявила его чемпионом? Прежде всего, он не сидел бы сейчас в плаще. Рон сидел бы рядом с ним. Скорее всего, они втроём вполне жизнерадостно обсуждали бы, какие страсти и ужасы предстоят во вторник чемпионам. Он бы предвкушал интереснейшее зрелище, жаждал бы увидеть, как чемпионы справятся с тем, с чем им там предстоит справиться… подбадривал бы вместе со всеми Седрика с безопасного места на трибуне…
Ему стало интересно, что чувствуют сейчас другие чемпионы. Седрика в последнее время он видел исключительно в окружении большой толпы поклонников, и тот выглядел хотя и чуть-чуть испуганным, но в то же время радостно-взволнованным. Изредка в коридорах мелькала Флёр Делакёр, неколебимо высокомерная и невозмутимая. А Крум просто сидел в библиотеке над книжками.
Гарри вспомнил о Сириусе, и крепкий, тугой узел в его груди немного ослаб. Всего через двенадцать часов они смогут поговорить, поскольку именно на сегодняшнюю ночь назначена встреча у камина — конечно, если ничего не случится, как случается всё последнее время…
— Смотри-ка, Огрид! — воскликнула Гермиона.
Над толпой возвышался косматый затылок — к счастью, Огрид перестал носить хвосты. Гарри недоумённо подивился, как это он не заметил Огрида раньше, ведь он такой большой, но, поднявшись в полный рост, увидел, что Огрид низко пригибается, разговаривая с профессором Хмури. Перед Огридом стояла его обычная кружка-ведёрко, а Хмури пил из фляжки. Мадам Росмерта, хорошенькая хозяйка заведения, была не очень-то этим довольна; собирая с соседних столов пустые кружки, она то и дело бросала на Хмури вопросительные взгляды. Она, наверное, воспринимала поведение Хмури как оскорбление своему глинтмёду, но Гарри-то знал, в чём дело. На последнем занятии по защите от сил зла Хмури сказал, что предпочитает сам готовить себе еду и питьё, поскольку для чёрного колдуна нет ничего проще как отравить пищу, оставленную без присмотра.
Пока Гарри наблюдал за ними, Огрид и профессор Хмури встали и приготовились уходить. Гарри помахал рукой, но потом вспомнил, что Огрид его не видит. Хмури, однако, задержался, и его волшебный глаз уставился в тот угол, где стоял Гарри. Он пихнул Огрида в поясницу (будучи не в силах дотянуться до его плеча), что-то сказал ему тихонько, и они оба прошли через весь трактир к столу, где сидели Гарри и Гермиона.
— Порядочек, Гермиона? — громко спросил Огрид.
— Привет, — Гермиона улыбнулась в ответ.
Хмури проковылял вокруг стола и нагнулся; Гарри подумал, что он решил заглянуть в блокнот с записями о П.У.К.Н.И., но тот вдруг пробормотал:
— Красивый плащ, Поттер.
Гарри удивлённо воззрился на него. На таком близком расстоянии было особенно заметно то, что в носу Хмури отсутствует целый кусок. Хмури ухмыльнулся.
— А что, ваш глаз?… в смысле, вы?…
— Да, я могу видеть сквозь плащи-невидимки, — спокойно подтвердил Хмури. — И временами это очень пригождается, поверь мне.
Огрид, тоже глядя на Гарри, излучал радость. Гарри точно знал, что Огрид его не видит, но, очевидно, Хмури сказал Огриду, что он здесь.
Огрид, под предлогом изучения блокнота, тоже склонился над столом и прошептал так тихо, что его услышал только Гарри:
— Гарри, приходи сегодня в полночь ко мне в хижину. В плаще.
После этого, выпрямившись, Огрид сказал громко:
— Приятно было повидаться, Гермиона, — подмигнул и удалился. Хмури последовал за ним.
— Зачем он хочет, чтобы я пришел к нему в полночь? — очень удивлённо пробормотал Гарри.
— Вот как? — у Гермионы сделался потрясённый вид. — Что это он затевает? Не знаю, стоит ли тебе идти, Гарри… — она нервно огляделась по сторонам и свистяще прошептала:
— Можешь опоздать на встречу с Сириусом.
И действительно, поход в двенадцать ночи к Огриду было крайне трудно состыковать со встречей с Сириусом; Гермиона предложила послать к Огриду Хедвигу с сообщением, что Гарри не может прийти — если, конечно, сова согласится — но Гарри считал, что надо быстренько разобраться с тем, чего хочет Огрид; ведь до этого Огрид никогда не приглашал к себе Гарри так поздно.
***
Вечером, в половине двенадцатого, Гарри, до этого притворившийся, что хочет рано лечь спать, завернулся в плащ-невидимку и тихонько спустился вниз в общую гостиную. Там ещё сидело достаточно много народу. Братья Криви откопали где-то упаковку значков «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ» и старались переколдовать их, чтобы надпись гласила: «Поддерживайте ГАРРИ ПОТТЕРА». Пока что, однако, их попытки привели лишь к тому, что надпись заело на «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА». Гарри прокрался мимо них к выходному отверстию и подождал там, не сводя глаз с часов. Потом, согласно плану, Гермиона открыла портрет Толстой Тёти снаружи. Гарри проскользнул мимо неё, прошептал «Спасибо!» и отправился по темному замку.
Во дворе тоже было очень темно. Гарри спустился по холму к огонькам хижины. Огромное обиталище бэльстэковцев тоже было освещено изнутри; стуча в дверь хижины, Гарри слышал доносящийся из кареты голос мадам Максим.
— Это ты, Гарри? — шёпотом спросил Огрид, открыв дверь и оглядываясь по сторонам.
— Угу, — Гарри проскользнул внутрь и стащил с головы плащ. — В чём дело?
— Хочу кой-чего тебе показать, — сказал Огрид.
Он был чем-то сильно взволнован. В петлице у него красовался цветок, похожий на гипертрофированный артишок. К колёсной мази он больше не прибегал, но расчесать волосы явно пробовал — из гривы торчали сломанные зубья гребня.
— Что ещё ты мне хочешь показать? — устало вздохнул Гарри. Что на этот раз — драклы снесли яйцо или Огрид купил в трактире очередную трёхголовую собаку?
— Пошли со мной, только не вылезай из-под плаща и ни гу-гу, понял? — велел Огрид. — Клыка не берём, ему это будет не по нраву…
— Слушай, Огрид, я долго не могу… Мне надо вернуться в замок к часу…
Но Огрид не слушал; он отворил дверь хижины и вышел в ночь. Гарри поспешил за ним и, к своему несказанному удивлению, обнаружил, что Огрид ведёт его к бэльстэковской карете.
— Огрид, что?…
— Ш-ш-ш! — цыкнул на него Огрид и трижды постучал в дверь с золотыми скрещенными палочками.
Ему открыла мадам Максим. Массивные плечи окутывала шёлковая шаль. Лицо при виде Огрида озарилось улыбкой:
— Ах, Ог'ид… что, уже вгемя?
