— Ладно, Мин, я поговорю с тобой в другой раз. А ты хорошенько поразмысли о том, стоит ли мужчина таких слез.
С этими словами Галина вышла из палатки.
— А ты стереги ее как следует, — бросила Айз Седай стоявшему на часах Стражу. Карило не был виноват в том, что случилось вчера, но, так или иначе, это произошло из-за небрежения Гайдинов. Если они вообще должны существовать, то к ним следует относиться как к солдатам. И не более того. Не обращая внимания на поклон Стража, Галина плавной походкой двинулась прочь от палатки и поискала глазами Гавина. Она внимательно присматривала за ним с того дня, как ал'Тор оказался в плену. Юнцу могло прийти в голову отомстить за мать, а Галина не могла допустить, чтобы по его глупости все пошло прахом. Однако Гавин находился возле самой границы лагеря, где, не слезая с седла, разговаривал о чем-то с кучкой своих солдат — молодых людей, именовавших себя Отроками.
Привал сегодня по необходимости пришлось сделать раньше обычного, и стоявшие в стороне от дороги фургоны и палатки еще отбрасывали длинные тени. Вокруг расстилалась холмистая равнина с редкими купами невысоких деревьев. Лагерь был велик — тридцать три сестры со своими Стражами составляли внушительную силу, даже если не принимать во внимание Отроков Гавина. Девять Айз Седай принадлежали к Зеленой Айя, тринадцать — к Красной, остальные же были Белыми, из числа которых вышла Алвиарин. Сейчас многие Айз Седай выглядывали из палаток — они ощутили то же, что и Галина. Внимание их было приковано к семи сестрам, шесть из которых сидели на табуретах вокруг выставленного на самый солнцепек окованного медью сундука. Седьмой была Эриан — она не отходила от сундука с тех пор, как прошлой ночью им удалось вновь запихать туда ал'Тора. Галина подозревала, что, будь на то воля Эриан, пленник так и проделал бы весь оставшийся путь, не высунув носа из сундука.
Эриан слыла красавицей, но сейчас кукольные черты ее бледного овального лица искажал гнев, а большие темные глаза покраснели.
— Он снова пытался проломить щит, Галина. — В голосе Эриан звучали гнев и презрение. — А значит, снова должен быть наказан. И я хочу принять в этом участие.
Галина помедлила. С ее точки зрения, было бы куда разумней наказать Мин, причем непременно на глазах ал'Тора. Вчерашнее происшествие потому и случилось, что из-за небрежения Гайдинов Ранд увидел Мин в лагере. По беспечности Страж выпустил ее прогуляться ночью, вместо того чтобы держать в палатке. А ал'Тор разъярился оттого, что увидел, как девушку наказывают за ее вспышку гнева, когда она, в свою очередь, стала свидетельницей наказания пленника. Но кто же мог подумать, что этот малый, отсеченный от Источника, впадет в этакое безумие. Он не только попытался проломить щит, но и голыми руками убил одного Стража, завладел его мечом и нанес второму такие раны, что тот умер при Исцелении. И все это случилось за те несколько мгновений, которые потребовались сестрам, чтобы совладать с потрясением и связать ал'Тора с помощью Силы.
Ну что ж, будь на то воля Галины, она еще несколько дней назад собрала бы остальных Красных и укротила этого мужчину сразу, как только его удалось схватить. Но поскольку это было запрещено, она намеревалась доставить его в Башню целым и невредимым; будь он посговорчивее, никто бы его не тронул. Галина думала прежде всего о действенности и пользе, а от наказания Мин толку могло быть гораздо больше. Глядишь, вопли этой девчонки, страдающей по его вине, поубавили бы у Ранда упрямства. Но вот незадача — оба погибших были Стражами Эриан, и большинство сестер полагали, что она имеет право на возмездие. Да и сама Галина считала, что иллианской куколке не помешает утолить свой гнев. Впереди долгая дорога, а ярость порой подталкивает к опрометчивым поступкам. Галина кивнула.
Крышка сундука откинулась, и Ранда ослепило солнце. Он заморгал и содрогнулся, ибо знал, что за этим последует. Льюс Тэрин затаился. Ранду с трудом удавалось удерживать Ничто, но он ощущал, как нестерпимо ноют затекшие мускулы. Ранд с приглушенным стоном выпрямился, но тотчас же стиснул зубы и постарался не щуриться от яркого, как ему казалось, полуденного солнца. Он и на ногах-то стоял лишь потому, что его поддерживали с помощью Силы, и те же потоки Силы, а не веревка, держали его. Он не смог бы сделать и шагу даже ради спасения собственной жизни. Пропотевшая рубаха прилипла к телу; жаркий, сухой воздух казался восхитительно свежим. Лишь увидев, как низко опустилось солнце, Ранд понял, сколько времени пришлось ему провести в луже собственного пота, с зажатой между колен головой.
Но не солнце было для него главным. Глаза Ранда непроизвольно обратились к Эриан, еще до того как она встала прямо перед ним. Невысокая стройная женщина подняла на него взгляд, исполненный смертельной ненависти, и он едва не вздрогнул. В отличие от прошлой ночи, Эриан не стала ничего говорить. И начала сразу.
Первый невидимый удар пришелся ему по плечам, второй — по груди, третий по спине. Пустота разлетелась вдребезги. Айз Седай использовала только Воздух, но каждый удар походил на удар кнута, нанесенный с такой силой, на какую не способен ни один мужчина. После вчерашней экзекуции на всем его теле, от плеч до колен, остались набухшие рубцы, болевшие так, что даже в коконе Пустоты хотелось стонать. Теперь, когда Пустота исчезла, ему захотелось взвыть.
Ранд изо всех сил сжал челюсти. Лишь иногда сквозь стиснутые зубы прорывался хриплый стон, заслыша который, Эриан удваивала усилия. Нет, он не сдастся. Он вздрагивал под каждым ударом невидимого ремня, но и только. Она жаждала услышать его вопли, но Ранд лишь скрипел зубами и не мигая смотрел ей прямо в глаза.
Я убил Илиену, стонал Льюс Тэрин всякий раз, когда на него обрушивался очередной удар.
Ранд тоже каялся, но по-иному. Я доверился Айз Седай, говорил он себе, когда невидимый кнут опоясывал грудь. Никогда больше я не поверю ни одной из них ни на дюйм, ни на волос! Боль была такой острой, словно его полоснули бритвой. Все из-за того, что я доверился Айз Седай!
Они надеются сломить его. Надеются заставить его ползать на брюхе перед Элайдой! Невероятным усилием воли Ранд заставил себя улыбнуться Улыбка лишь слегка тронула его губы, но все же это была улыбка, и Эриан ее увидела. Она зашипела от ярости, и немилосердные удары посыпались со всех сторон.
Весь мир обернулся огнем и болью Видеть он не мог, лишь ощущал немыслимую боль и чувствовал, как все его тело содрогается в невидимых путах. Все его силы уходили на то, чтобы стиснуть зубы и не закричать. Нет! Я не закричу! Не поддамся! Все это из-за того… Больше никогда! Ни на волосок, ни на дюйм! Ни за что!.. Нет!.. Никогда!.. Никогда!.. НИКОГДА!
