— О нет, еще и этот умер!.. — схватился за лоб Чертанов, пощупав старику пульс.
— Кто умер? — приподнял голову старый негр.
Пульс в ту же секунду благополучно возвратился.
— Нельзя так пугать человека! — возмущенно заорал на него Сергей, убирая ладонь со лба и переводя ее на сердце. — Так и инфаркт получить можно!
— Так кто умер? — не отставал Мельхиор.
— Я. Почти. Только что. У меня же был шок!
— Тебя так огорчила моя смерть… м-м-м… Рыжий?
— Нет, оживление. И я не рыжий, я шатен.
— Возраст дает о себе знать, — рассеянно заложил ноги за голову Мельхиор. — Поясницу ломит, сердце все время останавливается, кожа отслаивается… где мой словарь?
Сергей медленно попятился, глядя, как дряхлый йог идет на указательном и среднем пальцах левой руки, держа ноги на весу. А с правой рукой вообще происходило что-то странное — она извивалась, как змея, ее очертания становились все более размытыми.
— Что у вас с рукой?…
— С рукой?… — удивленно посмотрел на это сморщенное нечто Мельхиор. — Ничего. Убедись сам…
— Убери ее! — тоненько взвизгнул Чертанов, отшатываясь от него.
Он развернулся и бросился наутек. Вверх по лестнице, в кают-компанию, оттуда в ходовую рубку. Фабьев, уверенно стоящий за штурвалом, подействовал на него успокаивающе.
— Не спите, Василь Василич?… — прислонился к двери он. — А я сейчас такое видел…
— Я тоже много чего видел, — устало кивнул штурман. — Жалко, ты проспал — тут летучие рыбы были, целые хороводы. Яркие такие, разноцветные…
— Может, подменить?… — предложил Чертанов.
— Пока не надо. Пойди лучше со стариками разберись — они там опять что-то куролесят…
— Нет!
— Да не бойся ты их, — поморщился Фабьев.
Но Сергей все равно боялся.
— Ладно, иди сюда. Видишь чашку? Мы тут с хозяйской дочкой ее расчертили — норд, зюйд, вест, ост и так далее…
— А что — так далее? Все уже перечислили…
— На компасе тридцать два румба, мазут! — щелкнул его по носу штурман. — Тридцать две стороны света! Держи на ост-норд-ост. Следи за иголкой, чтоб не отклонялась. Вообще-то, эта штучка даже лучше нормального компаса — простенькая такая, не ломается, показывает все точно. А вот с магнитным компасом было сложно — склонение [7] рассчитай, девиацию [8]… С гироскопическим, само собой, полегче. А с этой иголкой вообще элементарно.
— Понял, — протянул руки к штурвалу Чертанов.
— Спусти паруса, мазут! Это не все. Смотри на карту — ты ее сам делал. Видишь отметку? Мы сейчас здесь. Следи за компасом — движемся в эту сторону. Гляди на лаг — скорость четырнадцать узлов. Засекай по хронометру время. Вот линейка, вот карандаш, черти курс. Вычислить-то сможешь? Направление у тебя есть, скорость есть, время есть, тут и первоклашка справится. Давай, попробуй, а я погляжу.
— А электронная карта не работает? — посмотрел на выключенный прибор Сергей.
— Работает, да толку-то от нее… Неправильно она работает. Сам же видишь, что творится — формулы физические другие, планета другая, карты тоже другие, а она все по старым вычислять пытается. Вот если б ее перепрограммировать… — с надеждой посмотрел на Чертанова штурман.
Сергей вздохнул, раздраженно думая, что все почему-то считают, будто сисадмин может починить все, что угодно. От автомобиля до тостера. Шеф уже несколько раз требовал наладить его телевизор (там просто надо было заменить батарейки в пульте).
— Ты это, кстати, учти, что формулы другие. Вот, дочка хозяйская мне уже написала три, которые немножко не так работают. Они нам, правда, не понадобятся, но все равно учти. Если еще какие отличия заметишь, запиши, а потом ей скажи — она девчонка головастая, высчитает, что там куда относится.
Чертанов промолчал, но про себя решил, что сначала попробует сам, а уж потом пойдет просить помощи у Светы. Чтоб сисадмин с шестилетним стажем, да не справился с какими-то дурацкими формулами?
Хотя в глубине души отлично понимал, что не справится — из физики Сергей не помнил ничего, кроме самых основ. В конце концов, кому нужны знания, непригодные в повседневной жизни? Другое дело, если эта самая повседневная жизнь делает разворот на сто восемьдесят градусов…
— Короче, мазут, ты все понял. Бери карандаш и заступай на вахту. И про точилку не забывай — карандаш должен быть такой, чтоб им заколоться можно было. А если вдруг что — сразу буди меня, без команды ничего не предпринимай. У матросов есть вопросы?
— Один. Куда мы плывем?
— А… ну, мы тут с Иванычем посоветовались и решили, что пойдем вот на этот островок, — тонкий палец пожилого штурмана уперся в остров Бунтабу. — Он ближе всех. А еще мы…
Яхту ощутимо колыхнуло. Под ногами разнесся звенящий стук, как будто шел частый дождь.
— Это что? — насторожился Сергей.
— Это в трюме, — ничуть не взволновался Фабьев, подходя к переговорной трубе. — Эй, в машинном, что у вас там? Петрович, ты как? А ты, мазут, не отвлекайся — что ниже ватерлинии, дело не мое. Там Петровича дело. Значит, накладываешь транспортир на карту, измеряешь угол…
В трюме тем временем творилось нечто очень скверное. Связанный птеродактиль бился и кричал в углу, но на него никто не обращал внимания. Все были поглощены Каспаром и его колпаком.
Старый волшебник растерянно держал в руках этот злосчастный головной убор, а из него сыпались и сыпались гвозди, шурупы, болты, шайбы, гайки, винты и прочая мелкая железная утварь. Колобков с женой и Угрюмченко в три голоса кричали на колдуна, требуя немедленно прекратить безобразие, и отодвигались все дальше к выходу — железная куча росла с каждой секундой.
— Как странно, я мог бы поклясться, что раньше там этого не было… — бормотал Каспар, уже по пояс заваленный железным хламом. — Откуда это могло взяться?…
— Остановите его кто-нибудь! Остановите! — вопила Зинаида Михайловна. — Петя, сделай что-нибудь! Останови его!
— Колдун, стой, раз, два! — скомандовал Колобков.
— Не помогает, Иваныч… — почесал в затылке Угрюмченко. — Может, отнять у него эту кепку?
Колобков кивнул телохранителям, и Гена с Валерой одновременно бросились на Каспара. Но бородатый волшебник удивительно ловко выбрался из горы железной дряни, вскарабкался на самую макушку и направил поток гвоздей в сторону нападающих. Если бы качки попались чуть менее тренированные и не успели отскочить, их бы попросту убило этим страшным ливнем.
— Иваныч, как у него так получается? Там же отдача должна быть страшенная, как от пулемета! Гляди, у нас скоро в днище дырища будет!
