— Отчего ж не попробовать? Давай сюда свою башку.
— Так возьми — вся твоя будет!
Олаф, скаля в усмешке белоснежные зубы, сбросил доспехи и шерстяную рубаху, обнажив мускулистое тело, покрытое на груди и животе черной шерстью. Сложение у него было богатырское.
— Ну, давай, Снежок, — весело предложил он Торту и поманил его пальцем. — Подходи!
— Снежок? — Торт усмехнулся. — Сейчас тебе будет не холодно, а жарко, копченый.
Десятник Олаф был крепок, высок и мускулист, но в сравнении с гигантом Торгримом он выглядел как мальчишка.
Еще пару секунд они стояли неподвижно, а затем Олаф ринулся на Торта. Торт увернулся от удара и несильно двинул Олафа кулаком в челюсть. Десятник отлетел метра на два и грохнулся на палубу. Приподнялся на локте, потер пальцами ушибленную челюсть и весело проговорил:
— Силен же ты, белоголовый!
— Я с тобой еще не закончил, — сказал на это Торт.
Один из викингов, коренастый и мощный, как дубок, отделился от толпы и тоже скинул доспехи и рубаху.
— А ну, давай со мной! — выкрикнул он.
— Врежь ему, Дретт! — поддержали коренастого викинга ратники.
Торт повернулся к нему. Дретт, пригнув голову и сжав пудовые кулаки, быстро пошел на белобрысого гиганта. Торт отбил предплечьем кулак противника, схватил Дретта за штаны, напружинил мышцы и мощным броском швырнул его через себя. Дретт грохнулся спиной на палубу, но тут же сел, потер ушибленный бок и крикнул:
— Ай, хорошо!
А Торт уже схватился с десятником Олафом. Чернобородый десятник ударил гиганта кулаком в грудь, а затем попытался сделать ему подсечку, но Торт сохранил равновесие, а удара даже не почувствовал.
Олаф хотел ударить еще раз, но Торт перехватил его руку и так засветил десятнику кулаком между глаз, что тот пролетел метра три, рухнул на деревянный ящик с провизией и раздавил его в щепки.
Коренастый Дретт поднялся на ноги, но нападать больше не стал, а отошел в сторону, потирая бока и морщась. А чернобородый десятник, несмотря на расквашенную физиономию, не собирался сдаваться. Он поднялся на ноги и, набычив голову, шагнул к Торту. Несколько секунд оба викинга, смуглый и беловолосый, в упор смотрели друг на друга угрюмыми, пылающими задором глазами, а потом Олаф запрокинул голову и захохотал.
— Ох, и силен же ты, брат! — весело пробасил он и хлопнул Торта по могучему плечу. — Как лось!
— Да и ты не пальцем сделанный! — засмеялся в ответ Торт.
Они обнялись, Олаф взял с палубы бурдюк с хмельным медом и хорошенько к нему приложился. Он пил до тех пор, пока бурдюк не опустел наполовину, затем вытер рот рукавом рубахи и запел:
На берегу одной реки цвела
Липа, коей краше не сыскать.
Однажды Филлеман пошел туда,
Чтобы на арфе золотой сыграть!
Пошел туда, чтоб над потоком встать,
Ему удачу руны обещали.
На арфе Филлеман умел играть,
Как мастера немногие играли!
Прочие викинги подхватили дружным хором:
Но цель у юноши была одна:
Спасти Магнхильд скорее из неволи.
Темницей стала девушке река,
Плененной злоехидным местным троллем!
Некоторые из викингов вскочили со своих мест и пустили в пляс, передавая друг другу бурдюк с вином, а отрок Альвир достал из сумки дудку, вырезанную из дягиля, и заиграл, прыгая на одной ноге и кружась вокруг собственной оси. Хор викингов раскатисто грянул:
Вот гневный тролль явился из пучин!
Был гром, землетрясение случилось!
Тут свою арфу Филлеман разбил
И так отнял у тролля его силу!
— Хороший ты парень, Торгрим, — весело произнес Олаф, обращаясь к Торту. — Хоть и нурман.
— Да и ты неплох. Хоть и подкопченный.
Альвир продолжал наигрывать на дудке, и викинги хором затянули песню заново. Эльза подошла к Егору, остановилась рядом с ним и спросила:
— А ты чего ж? Не хочешь показать свою удаль?
Егор не ответил. Тогда Эльза ткнула его острым локтем в бок и усмехнулась.
— Да полно тебе, Волчок, не будь таким серьезным!
Он посмотрел на нее спокойным взглядом и сказал:
— Эльза, то, что я не дал викингам выбросить тебя со снеккара, еще не означает, что я должен с тобой разговаривать.
Эльза пристально посмотрела на Егора и тихо произнесла:
— Я тебе не враг, Волчок.
— Ты дочь моего врага, — возразил Егор. — И послал тебя сюда он. И если ты думаешь, что я растаю от твоего взгляда, ты сильно ошибаешься.
Девушка иронично прищурилась и вдруг заявила:
— А я думаю — растаешь.
— Мечтать не вредно, — хмыкнул Егор.
— Спорим?
— Не о чем тут спорить.
— Боишься проиграть? — Она улыбнулась. — Я тебя понимаю. Трудно признать, что девка окажется права. А ведь ты допускаешь такую возможность, верно?
Егор покосился на нее и проговорил:
— Не хочется тебя расстраивать, но ты вовсе не так неотразима, как думаешь.
— Может быть, — не стала спорить Эльза. — Но я одна, а вас, мужчин, много. Через пару дней я покажусь тебе симпатичной. А через неделю ты будешь считать меня королевой красоты.
Егор хмыкнул и покачал головой:
— Тебе бы столько же мозгов, сколько самомнения, цены бы тебе не было.
Викинги продолжали орать лихую песню. Чернобородый десятник Олаф и Торт сидели в обнимку, тоже горланили песню и глотали вино, хлопая друг друга по плечам. Физиономии у обоих были хмельные и счастливые.
Егор и рад был бы расслабиться, но не мог. Он старался не думать о викингах, как о живых людях. Многие их них не доживут до конца похода, и Егор не хотел к ним привязываться, уверяя себя, что все эти воины — что-то вроде утренних теней, которые исчезнут из его жизни, как только солнце взойдет достаточно высоко.
Легкий снеккар с волчьей головой на носу продолжал свое стремительное плавание по холодным волнам пролива.
Час проходил за часом, солнце давно перевалило за зенит. Наконец, впереди показалась земля. Темная громада берега медленно выплыла из тумана.
Викинги смотрели на скалистую береговую полосу, и лица их были спокойны и суровы.
— Подплываем, — сказал Егор, тоже пристально вглядываясь в призрачные очертания берега и прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
Он прикрыл глаза и втянул трепещущими ноздрями соленый, ветреный морской воздух. На душе стало еще тревожнее, но точную причину своей тревоги он назвать не мог.
— Северная страна, — глухо проронил десятник Олаф, чья черная борода, заплетенная в косицы, делала его похожим на огромного свирепого цыгана. — Скоро мы почувствуем под ногами твердую землю.
