– А куда мы едем?
– Авалон, юноша, Авалон!
Тристан оказался очень легким спутником. Он все время развлекал Санчо и Ланселота беседой и делился забавными случаями из своей семейной жизни. Говорил он почти без умолку, лишь время от времени Ланселот вклинивался со своими ироническими репликами. Они не разговаривали, только когда проезжали особо мрачные и опасные участки леса, где Санчо поеживался и втягивал голову в плечи, хотя с двумя рыцарями уже ничего вроде бы не боялся.
Даже трудно было поверить, что Тристан когда-то пережил настолько сильную личную драму, что отказался от Экскалибура и служения. Впрочем, Тристан сам между делом все рассказал Санчо.
Рыцари Ордена не могли заводить семей, в этом они мало отличались от каких-нибудь джедаев. Это только в легендах король Артур был женат на Гвиневре. Настоящий Артур никогда не говорил о своей семье, только упоминал, что его род был древним еще в стародавние времена. Но на памяти всех рыцарей ученик Мерлина всегда был одинок, так же как его наставник.
Вечная борьба и опасность не позволяли рыцарям жить рядом с близкими, которые были более уязвимы, чем носители граней Экскалибура.
Но Тристан оказался самым упрямым. Он встретил свою Изольду еще неуклюжим подростком и сохранил влюбленность на долгие-долгие годы. Конечно, смеясь, рассказывал рыцарь, он тогда был строен, как кипарис, но страшно неловок. И хотя не страдал застенчивостью, добиться своего тоже не умел. А когда его выбрал Экскалибур и всему обучил Артур, то новоявленный рыцарь подумал, что вот он, его шанс завоевать прекрасную даму. У Тристана даже с выбором рыцарского имени не возникло никаких затруднений, потому что даму сердца по-настоящему звали Изольдой. Родители постарались.
На этот раз у Тристана получилось. Изольда оказалась особой романтической, и Тристан обрел недостающую ему привлекательность в глазах любимой. Они были женаты уже лет десять, когда у Изольды обнаружился рак на поздней стадии. Но и тогда у Тристана не возникло ни малейшего сомнения, что нужно делать. Такой вот он оказался рыцарь, никогда не изменяющий своим чувствам.
Изольда прекрасно знала, чем он заплатил, и, наверно, была бы рада воспротивиться, если бы Тристан ее спрашивал, а не поставил перед фактом. К тому же Тристан хорошо поторговался с Мэтром и кроме здоровья жены получил еще кое-что.
Нет, сказочного богатства не просил. Как ни странно, Санчо только сейчас узнал, в чем, собственно, заключается сделка с Мэтром. Он почему-то никогда не интересовался об этом у Ланселота. Рыцарь обрушил на ученика столько всего, что вопрос цены за проданный меч выпал из поля зрения. Кукушкин для себя решил, что это похоже на программу защиты свидетелей из американских фильмов: новая жизнь, новое имя, новые документы. И полное стирание памяти о рыцарском прошлом.
На самом деле он был не слишком далек от истины. Кроме, разве что, стертых воспоминаний. Нет, память оставалась. Но бывший рыцарь на самом деле получал новый шанс. Только не на Земле.
Воины Ордена знали о Сфере Миров и защищали границы своего, но никогда их не переходили. Разве что на нейтральную полосу, которой служил Броселианд. Переходить из мира в мир по Сфере могли только маги, владеющие заклинанием Перемещения. Или смертные, у кого была волшебная вещь, открывающая Врата между мирами вместо мага. Или те, кто знал тайные места для перемещения – были такие дырки в ткани Реальности. Их даже некоторые земные ученые предсказали и назвали «червоточинами». Экскалибур же открывал только путь в Мировой Лес. Но отрекшись от рыцарства, бывший адепт Ордена получал шанс выбрать любой из миров, в каком хотел бы жить.
Отступники вели жизнь наемных воинов или простых фермеров-землепашцев. Над ними больше не довлело бремя меча, они старели и умирали, хотя проживали еще долгую-долгую жизнь, иногда успевая похоронить собственных внуков. Лишь иногда за кружкой эля они рассказывали истории о дивном загадочном мире, где нет волшебников, зато смертные летают по воздуху и даже забираются в такие дали, в каких и воздуха-то нет. А еще строят дороги из железа, ездят в повозках без лошадей, говорят друг с другом через океан без волшебного Эритового Обруча, и в каждом доме там стоит большой кристалл, показывая картины диковинных стран и такие чудные грезы, что не привидятся и во сне.
Собутыльники крякали, икали и говорили: «Брехня!»
У Тристана с Изольдой не было детей. Мэтр сумел подарить Изольде жизнь, но не материнство, как просил его Тристан. Взамен он дал нечто иное: Тристан смог поселиться в тихом живописном мире на самом краю Броселианда и бывать в Лесу, когда пожелает. А Тристан любил это место. Не как сэр Персиваль, для которого Броселианд был огромным полем для исследований. Просто Тристан ценил жизнь и особенно почитал то особое пространство, без какого жизнь в Сфере Миров была бы немыслима.
Жизнелюбивый ренегат много путешествовал по Лесу и узнал тайны, что не открылись даже Персивалю, хотя и к этим секретам относился легко. Он единственный из бывших рыцарей Ордена поддерживал связи с товарищами по сложенному оружию. Особенно Тристан дружил с Борсом и тем же Персивалем. Ланселота до недавнего времени он не видел несколько лет.
Наставник Санчо опять-таки предпочел за лучшее промолчать, что дорогу к угодьям Тристана ему тоже подсказала Дева Озера.
Добродушный толстяк не знал, где искать Артура. Но согласился проводить Ланселота с его оруженосцем к Персивалю, который ведал больше, чем кто-либо из Ордена, не считая, конечно, исчезнувшего гроссмейстера.
Сэр Персиваль оказался еще хитроумнее Тристана, когда продавал меч. Он выбрал для проживания остров Авалон, мир, сотворенный Мерлином. После смерти создателя остров стал необитаемым, но все еще полным магических сил. Здесь в изобилии хватало возможностей для перемещений по иным мирам, даже если не обладать способностями к волшебству. Персиваль целиком отдался главной страсти – познанию неизведанного. Той страсти, что и привела его когда-то в Орден и на полтора века оказалась придавленной бременем меча.
Ученый отшельник воссоздал замок Тинтагэль – место, где родился Артур, сын Утера Пендрагона. Земной Тинтагэль давно уже превратился в развалины, но в Авалоне было достаточно сил, чтобы поддерживать его в прежней каменной мощи.
Хотя Авалон, как настоящий остров, омывало море, из Броселианда можно было попасть и туда. Но путь даже в этом межпространстве с его искаженными расстояниями занял бы очень и очень долгое время. И вот тут Тристан показал свое искусство.
Они проехали совсем немного от поляны, где случился поединок с чудовищем, только чтобы найти… другую поляну. Ее делил пополам ствол упавшего дерева. У Санчо внутри дрогнуло: перед ними лежал ни много ни мало целый умерший мир. Что его погубило – неизвестно. Может быть, там произошла катастрофа. А может, в том мире от его сотворения прошли миллиарды и миллиарды лет, и тот просто умер от старости под остывшим солнцем, исчерпав весь запас жизни до капли, и некому там было о чем-либо сожалеть.
