Они проехали совсем немного от поляны, где случился поединок с чудовищем, только чтобы найти… другую поляну. Ее делил пополам ствол упавшего дерева. У Санчо внутри дрогнуло: перед ними лежал ни много ни мало целый умерший мир. Что его погубило – неизвестно. Может быть, там произошла катастрофа. А может, в том мире от его сотворения прошли миллиарды и миллиарды лет, и тот просто умер от старости под остывшим солнцем, исчерпав весь запас жизни до капли, и некому там было о чем-либо сожалеть.
А Тристан спешился, велел сделать то же самое Ланселоту с оруженосцем и наломал веток для костра. Ветки брались, разумеется, сухие, но оруженосец предпочел втихую уйти от такой работы. Вопреки его ожиданиям, Тристан вовсе не собирался готовить привал. Костерок он развел совсем небольшой. Хмыкнул и попросил спутников отвернуться:
– Все равно не поймете, но… хм… так положено. Лес мне это доверил. В общем… уважьте его.
Санчо посмотрел на Ланселота и повернулся к костру спиной, разглядывая Жоеора и сбрую. Рыцарь всматривался в чащу. Позади что-то нашептывал над костром веселый проводник.
– Можно! – раздался, наконец, голос Тристана, как будто он спрятал предмет и теперь объявлял, что пора искать.
Санчо обернулся и поначалу не заметил ничего особенного. Тристан же имел вид фокусника, только что показавшего один из своих коронных трюков.
– Коридор открыт. – Он кивнул на огонь.
Кукушкин только сейчас увидел, что пламя странного зеленоватого оттенка. Мало того, языки не поднимались вверх, а тянулись над землей, будто от мощного непрекращающегося ветра.
Никакого ветра Санчо не ощущал.
– Неужели не видишь? – спросил Тристан. – Это же своего рода компас.
Оруженосец догадался посмотреть в сторону, куда указывало пламя. Там зиял неширокий прогал между стволами. Санчо не мог сказать, был он до того или нет.
– Лесной Коридор, – сказал бывший рыцарь. – Самый что ни на есть настоящий.
– Хорошо ты, видать, с Лесом поладил, – проронил Ланселот.
– Я со всеми стараюсь ладить, если ты заметил… По коням, господа, нам открыли ненадолго!
Тристан затушил костер – что-то прошептал, и тот вдруг погас сам, будто выключили газовую конфорку, даже легкого дымка не осталось.
Жоеор первым устремился в проем Коридора, за ним Несс, держа на спине Ланселота и Санчо.
Оруженосец не слишком понимал действа проводника. Тропа была как тропа, ничем, кажется, не отличалась от тех, по каким они с Ланселотом проезжали еще до встречи с Тристаном. Сухая хвоя на земле, неприветливые еловые бока, мох на стволах. Однако Тристан вел себя по-другому. Перестал балагурить и даже почти не смотрел на спутников.
– Что это за Коридор? – решился все-таки спросить Кукушкин.
Вместо Тристана негромко ответил Ланселот:
– Самый короткий путь. Древний. Только для того, кому Лес особо доверяет.
Однако по мере того, как они углублялись в этот таинственный проход, к Тристану возвращалось его обычное настроение, и скоро он опять рассказывал о своих похождениях. Санчо вспомнил поговорку про толстеющих друидов.
Ланселот же молчал.
Он не говорил Санчо, как повстречался с Тристаном день назад, прежде чем отправиться в этот поход. Их проводник тоже не упоминал об этом.
Сначала они вдвоем хотели навестить вовсе не Персиваля, а их общего друга сэра Борса. Ланселот любил здоровяка. Борс превосходил ростом, шириной плеч и физической силой любого из рыцарей Ордена. Выбритая голова, несколько шрамов на лице и татуировки придавали ему еще более устрашающий вид. Но всякий, кто знал его близко, понимал, насколько мягок и раним сэр Борс. Он и сдался, уйдя от бремени меча, значительно раньше Тристана и Персиваля.
Когда свой меч продал и Тристан, весельчак поселился в мире, не слишком далеком от пристанища Борса. Тот построил хижину на берегу теплого моря, ловил рыбу, выращивал плоды, напоминающие земные апельсины и виноград.
Борс жил совсем один и по-детски радовался, когда к нему как снег на голову сваливался Тристан.
Но теперь Ланселот вместе с другом нашли только остывшее тело.
Они похоронили Борса на берегу, который он так любил, и выложили холмик из камней. Ланселот даже соорудил деревянный крест, хотя не знал, кому и как молятся здешние обитатели.
Миролюбивый Борс умер с оружием в руках. Его огромная ладонь сжимала меч: он и будучи рыцарем, не признавал шпаг и рапир. Но главное – рана. Ланселот помнил этот удар. Даже Тристан помнил. И Борс тоже должен был помнить и уметь отразить.
Любимый удар Гаррета.
Но Борс не отразил. Неужели он позабыл за годы спокойной жизни? Или разучился драться? Или… просто не захотел?
Во всем этом лишь одно не было печальным. Направленный прямо в сердце, такой удар убивал мгновенно.
Глава 11
Откровения в замке Тинтагэль
Всадники прибыли к замку уже ночью.
Оруженосец Ланселота не уловил момент, когда они ступили на Авалон. Просто Лес стал более редким, воздух незаметно потеплел, а впереди послышался шум, похожий на тот, когда прижимаешь раковину к уху.
А потом они выехали на морской берег и увидели замок вдали. Водяные кони, почуяв родную стихию, приободрились. Наверное, они прекрасно чувствовали себя не только в пресной, но и в соленой воде.
Дальше все было, как в рыцарских фильмах. Шипение прибоя у мыса, словно глухой шепот войска при виде легендарного полководца. Море до горизонта, с поверхностью, как пареливающаяся чешуя дракона. Острые шпили на фоне свинцового неба. Сполохи факелов на стенах.
Со скрежетом и лязгом цепей опустился перекидной мост и бухнул о берег рва.
А во дворе путников встречал самый настоящий гоблин. Как иначе определить это существо, Кукушкин не знал, а спрашивать постеснялся.
Тот был похож на человека в поношенном старинном костюме и даже при каком-то подобии галстука. На плечи спадали спутанные седые волосы.
Только у человека все-таки не бывает такого длинного носа и заостренных ушей. Надо же, охнул про себя Кукушкин, и это оказалось правдой.
Гоблин поклонился. Прибежали еще два непонятных существа с факелами – Санчо толком не разглядел, кто, вроде гуманоиды, – взяли под уздцы Несса и Жоеора и отвели на конюшню. Тристан по дороге рассказал, что для водяных коней в замках содержание хлопотное, непременно нужен бассейн с проточной водой. Сено эти кони, разумеется, не едят, только водоросли, причем могут довольствоваться и микроскопическими, фильтруя их через особые мембраны. «Ты потом посмотри, у него за ушами…» Физиологию коней изучил как раз натуралист сэр Персиваль.
