Винн вспомнила о старейшине ан'Кроан из Запределья. По сравнению с высокими эльфами, эти гномы в своих ярких одеяниях представляли собой яркий контраст. Одна седая женщина в лазурном платье остановилась рядом с телом завёрнутым в ткань. В отличие от всех остальных, она подняла глаза к людям.
— Я буду скучать по твоему прекрасному голосу и взмахам топора, Бурскап. — сказала она вслух, чтобы слышали все.
Винн смутилась, подумав, что последнее слово было, скорее всего, прозвищем Молота-Оленя.
— Радость быть с тобой… всегда. — сказала женщина и наклонившись поцеловала покрытую голову Молота-Оленя. — Пусть Архника благоволит тебе.
На глаза Винн навернулись слёзы.
Архника была одной из старейших банаэ и почиталась благодаря своей добродетели милосердия. Её ширвиши были известны за помощь обездоленным и находили для них помещения для обучения профессиям, чтобы восстановить жизнь в чести. Винн могла только задаваться вопросом, как воин вроде Молота-Оленя заслужила такое отношение от жрицы Архники.
Один за другим ширвиши оставляли свои молчаливые благословения, выступая в качестве аватаров своих Вечных. Винн наблюдала, как Маллет подошёл к телу. Его глаза были спокойны, когда он обратился к Молоту-Оленю.
— Ты был нашей сильной рукой и помощником нуждающимся. — сказал он просто. — Ты будешь жить среди нас в легендах Может быть, Беджакендж будет петь для тебя.
Винн отвела глаза, глядя в другое место. Она смотрела на народ, который смотрел на то, как благословляли мертвеца, а потом её взгляд зацепился за знакомое лицо.
Щепка сидела по ту сторону от сцены по-прежнему одетая в одежду кузница, как если бы только что вернулась со своей работы. Выражение её лица выражало отвращение.
Винн взяла Чейна за рукав и слегка потянула, переходя на шёпот.
— Смотри.
Чейн посмотрел в ту сторону и глаза его сузились, мерцая от враждебности. Затем он нахмурился в том же недоумении, что и Винн.
Щепке пришлось бы закрыть кузницу и отправиться сюда на трамвае, чтобы присутствовать на церемонии. Знала ли она Молота-Оленя лично или же просто пришла почтить? Выражение её лица говорило об ином. Казалось, она не замечает Винн, а смотрит на один из квадратных проходов в амфитеатре.
Пока Винн размышляла, в амфитеатре снова прокатился гул. Все ширвиши начинали петь и их пение вибрировало между высокими каменными стенами.
Их песня была слишком сложной для понимания Винн и возможно звучала на одном из древних диалектов, который использовался специально на таких церемониях. Всё, что она поняла, это имена Вечных.
Наконец всё кончилось и Маллет вернулся на своё место, но новые расспросы Винн снова были прерваны.
На противоположной стороне амфитеатра стояли трое вооружённых и закованных в броню гнома, на которых красовались торки. Третий был смутно знаком Винн. Ещё с ними был молодой ширвиш в белом одеянии одного из трёх банаэ. Все четверо были очень близко друг к другу и о чём-то говорили, пока младший ширвиш не кивнул Маллету.
Винн вдруг узнала его. Это был Кэрроу — родственник Молота-Оленя из приветственного дома.
Монах быстро протянул руку и Маллет присоединился к ним. Они стояли и говорили недалеко от того места, где стояла Щепка, но она ни разу не посмотрела вниз. Винн увидела, как на лицо Маллета налетела тень, Кэрроу воскликнул, а один из воинов танаэ стиснул зубы. Молодой ширвиш в белом тоже нахмурился.
Винн вытянула голову, жалея, что не может услышать их. Она сделала шаг, вглядываясь но не могла подойти ближе.
Чейн быстро схватил её за руку.
Винн попыталась вырваться, но не могла побороть его.
— Я просто хотела…
— Тихо! — прорычал он.
Чейн также смотрел на Маллета и четверых гномов.
Винн узнала нескольких благородных мертвецов, когда встретилась с Магьер, Лисилом и Мальцом. Как и их кожа, глаза тоже выцветали, становясь прозрачнее. Тем не менее, там всегда было что-то, что оставалось от прежнего цвета.
Но любой намёк на опасность и глаза Чейна тут же превращались в две бесцветные ледышки, поражая Винн до дрожи.
В тот момент, когда Чейн схватил Винн, чтобы остановить её, она услышала за спиной рычание Тени. Винн хотела всего лишь подобраться ближе, но не собиралась подкрадываться прямо к Маллету.
Когда пение прекратилось и амфитеатр стал на какое-то время спокойным, Чейн быстро напряг свои чувства, прислушиваясь.
В отличие от всех остальных в небольшой группе гномов, Кэрроу больше всех выглядел угрюмым и возмущённым.
— Херва! — отрезал он.
Что бы это ни значило, ближайший танаэ сжал челюсти, а монах в белом нахмурился ещё больше. Чейн был уверен, что они не согласны с тем, что он произнёс.
Вдруг Чейн услышал как Винн резко вдохнула воздух, и часто задышала, продолжая смотреть на Маллета и остальных.
— Твои глаза… они нехорошие… — начала она, но не закончила. — Что ты делаешь?
— Пытаюсь слушать.
— Как? — спросила она. — Ты же не понимаешь слов гномов.
В особенности если она его постоянно будет перебивать. Он не понимал, но мог услышать и пересказать ей, чтобы она поняла.
— Ты бы всё равно ничего не услышала. — ответил он. — Особенно, если поймают за подслушиванием… у всех на виду!
— Ты не можешь слышать их здесь. — сказала она утвердительным тоном. — Ведь не можешь?
— Нет, если ты не прекратишь говорить!
Образование Винн никогда не вызывала сомнений, в отличие от её навыков разведки. Она не всегда поступала правильно. Из-за её опрометчивости они уже потеряли один ценный источник информации.
Маллет наклонился к монаху в белом и Чейн не мог разобрать их шёпот. В разочаровании он взглянул на Винн.
— Он-эйр-ва, — сказал он, стараясь выговорить правильно и ясно. — Что это значит?
— Ты имеешь в виду… херва? — спросила она и он кивнул. — Эмм… в прошедшем времени, это глагол который значит «убийство»… проще говоря, слово переводится как «убили».
— Иными словами, «убит»… или «убитого»?
— Нет, слово является корневым для убийства или казни. Гномские и эльфийские структуры, более конкретны в названиях…
— Сейчас не время заниматься языком!
Лоб Винн сморщился от гнева.
— Слушай, они говорят об «убийстве»… убийстве, того, кто не мог защитить себя!
Когда она взглянула на амфитеатр снова, гнев исчез.
— Что там происходит? — прошептала она.
Чейн сам бы хотел это знать.
Маллет и другой монах разговаривали только шёпотом. Три война слушали их молча. Вопрос Винн застрял в голове Чейна, когда он посмотрел на тело под серой тканью.
