Креслин сглатывает. Он видит невидимую другими белизну в ловушке холодного железа, и от этого холодком пробирает его самого.
— Лучшая древесина! Кедры из Хидлена! Сосна из Слиго!
— Целебные бальзамы! От любых хворей!
Юноша не успевает отойти от фургонов и на десяток шагов, когда перед ним появляется белокурая, щедро одаренная телом женщина в прозрачном, ничего не скрывающем наряде. Эту богиню любви сопровождает мужчина, который, что бросается в глаза сразу, выше Креслина, наверное, на целый локоть. Взгляд юноши отмечает запястья толщиной в кровельную балку.
— Паренек с запада… — гортанный голос и завлекающая улыбка явно предназначены для него. Красотка ступает вперед, и Креслина окутывают запахи: запах риалла и запах женщины. Она делает еще шаг.
Креслин выжидает, присматриваясь к соскам на высокой, полной груди и пухлым, красным губами…
«Идиот!»
Откуда появляется эта мысль, Креслину неведомо, но он моргает и заставляет себя увидеть больше, чем доступно обычному зрению.
А в результате с трудом сдерживает рвоту. Женщина не безобразна, но клубящаяся вокруг нее белизна подсвечена красноватым заревом, источающим зло.
— Ага, выходит, он может видеть больше… чем следует, — голос тот же, но теперь в нем звучит то ли шипение, то ли свист: умей змея говорить, она, наверное, говорила бы так.
Похоже, Креслин и эта странная пара сделались невидимыми; здоровенный рыночный стражник проходит менее чем в локте, не замечая их присутствия.
Ощущая угрозу, Креслин начинает пятиться, но собственные мышцы отказываются ему повиноваться. Сопровождающий женщину великан ступает вперед, и его поступь сотрясает землю. У него меч, такой длинный и широкий, что им можно выворачивать валуны из земли. Но даже если для этой цели громадный клинок подходит лучше, чем для боя, юноше от этого не легче: дотянуться до своего оружия он не может. Однако мысли, в отличие от тела, ему повинуются. Креслин, потянувшись ими к ветрам над головой, нащупывает тончающую линию, связывающую их с бурями и громами, бушующими над Крышей Мира…
— Бейся, среброкудрый малыш. Я люблю смотреть, как дерутся мужчины.
Остановившись, великан берется за рукоять своего тяжелого меча. Креслин напрягается и, ухватившись за дальние напоенные снегом и градом тучи, притягивает к себе струи ледяного воздуха.
Неожиданно и страшно завывает ветер. Юноша слышит, как начинает хлопать парусина шатров, и чувствует, как над головой сгущается туманное облако.
Рот женщины открывается в беззвучном крике, когда ярость направленных Креслином ветров обрушивается на пронизывающую ее белизну. Где-то вспыхивает молния, крупные градины начинают барабанить по парусине.
— А-а-а-а!.. — истошный крик на миг перекрывает шум ветра, и белизна исчезает.
В тот же миг Креслин сбрасывает оцепенение и выхватывает из-за спины клинок. Как и гигант, обнажающий меч над упавшей на землю оледенелой фигурой.
Юноша движется стремительно, но и его противник удивительно быстр, так что сражаться и одновременно удерживать в повиновении ветра Креслин не в состоянии. Он увертывается, стараясь, чтобы его клинок лишь скользил по вражескому мечу, ибо отбивать столь сокрушительные удары ему не по силам.
Каждый удар отдается болью в его руке. Она немеет, держать меч становится все труднее. Предвкушая победу, великан заносит клинок для решающего удара, но Креслин опережает его стремительным выпадом. Гигант тупо смотрит на юношу и падает.
— Кому это там досталось? — слышится чей-то голос.
— Таргю и ее спутнику.
Даже не вытерев меча, Креслин вкладывает его в ножны, подхватывает оброненную котомку и, пригибаясь за палатками, спешит к дороге. Смерть здоровяка-меченосца вряд ли огорчит торговцев. Таргю — другое дело, но выбора у него так или иначе не было.
Ощутив молчаливый, но настоятельный вопрос, он вскидывает голову и на сей раз успевает заметить белокрылую птицу, тут же исчезающую в грозовом небе.
За то время, пока юноша добирается до дороги, ветер еще не стихает, но уже успевает заметно похолодать. Креслин вновь и вновь вспоминает белую птицу. Мегера? Не она ли предупредила его? Но почему? Кто она и чего добивается? Юношу пробирает холод, едва ли не такой же, какой он обрушил на Белую колдунью. Это ведь ее — в подслушанном им разговоре — упоминал Герхард.
Стоит ли ему идти в Фэрхэвен?
Но где, в каком еще месте может он надеяться постичь самого себя?
Не останавливаясь, торопливым шагом Креслин спешит по боковой дороге, тоже ровной, хотя все же с выбоинами от колес. Удалившись от торговой стоянки по меньшей мере на три кай, он оглядывается, выискивая взглядом висящую над площадкой пелену — смесь влажного тумана с дымом множества костров. Но вместо этого увидел поднимающееся к солнцу темную снизу, обрамленную ватными белыми завитками, грозовую тучу.
Гроза среди ясного дня! Неужто для этого хватило одного лишь призыва к высоким ветрам?
Дорога, по которой он идет, представляет собой не военный или торговый тракт, а обычный проселок, с колеями, следами копыт и кучками конского помета. «Возможно, — размышляет Креслин, — мне удастся подъехать до Фэрхэвена на фургоне какого-нибудь хуторянина, направляющегося в город. А не получится, так доберусь и пешком».
Отмахав еще кай, он снова оглядывается и видит, что туча разрослась далеко за пределы торговой стоянки и теперь отбрасывает тень на дорогу. А еще там, где дорога переваливает через пологий холм, юноша замечает фермерскую подводу с двумя фигурами па козлах.
Креслин шагает дальше и вскоре слышит позади тяжелое громыхание догоняющей его повозки, запряженной здоровенным конем, не уступающим статью вороному убитого разбойника. Такую крупную лошадь он встречает всего третий раз в жизни. Вожжи держит черноволосый седеющий мужчина. Рядом с ним женщина, худощавая и тоже черноволосая, но без признаков седины.
— Эй, приятель, — окликает юношу возница, — хочешь, подвезем?
— Я бы не отказался, почтеннейший.
— Ну, так и не отказывайся. Залезай, только не угоди в корзину.
Высмотрев промежуток между корзинами с картофелем, овощами и зеленью, Креслин ловко перемахивает через борт и усаживается на пыльные доски.
— Ты, малый, часом, не акробат? — интересуется возчик.
— Нет. Просто не знал, как еще сюда забраться.
— Куда путь держишь? В Фэрхэвен? — спрашивает женщина.
Креслин кивает.
— Вообще-то магам не слишком нужны солдаты, — замечает мужчина.
— Да, слышал. Но я не солдат, хоть и владею клинком.
Против этого утверждения желудок Креслина не протестует, но по спине его пробегает холодок. Если он не солдат, то кто?
