Маша усмехнулась.
— Дед, я семнадцать лет живу в таком мире. Где нет ни единорогов, ни эльфов. И по-моему этот мир не плох.
— Да нет же, он ужасен! Если бы он тебе нравился, ты бы не читала все эти книжки. Ты тяготеешь к магии… Люди тоскуют по сказкам — это же очевидно. Я тебе о скольком рассказывал в детстве, а показывал. И ты все забыла. Хоть и не повзрослела.
Маша обиженно убрала косу с плеча. Ей не нравилось, когда кто-либо указывал на ее юный возраст и воспринимал, это как сигнал к тому, что она многое не умеет. Особенно девушку задевало, когда считали, что она ещё настолько мала, что не сможет сделать правильного выбора.
— Да, я не помню о том, что ты мне показывал и рассказывал. И все твои письма я воспринимаю, как забавы старика, который забыл, что его внучка давно не маленькая. Я живу в мире без магии, и она мне вовсе не нужна.
— Как? — воскликнул дед и хлопнул ладонями по коленям. — Как не нужна? Ты просто видимо ещё не осознала все, что произошло с тобой. Мне впоследствии понадобится твоя помощь, и я не хотел бы, что бы ты так рассуждала. Так рассуждают в магистериуме!
— Значит, правильно рассуждают, — Маша начала злиться на деда. За то, что тот, даже не выслушав ее мнение, заведомо считает его не верным. — Иначе бы они не процветали, в отличии от старейшин, о которых теперь только в книгах пишут. Мне магия не нужна. Я даже не понимаю в чем ее смысл. За последние полторы недели, эта твоя магия, мне столько неприятностей принесла. Поэтому, я с уверенностью могу заявить — мне твоя магия не нужна'!Эрнест Горвин оказался раздавлен. Не дерзкий тон внучки 'убил' его. А то, как она говорила о магии, о том, что старику было по-настоящему важным. Вернуть волшебство в мир — было заветной мечтой Горвина, смыслом его долгой жизни. И он многие годы готовил свою внучку, к тому чтобы она стала хранителем и взяла на себя бремя вернуть магию в мир. А тут она отказывается от предложения, которое еще даже не поступило.
— Машенька, ты меня расстраиваешь…
Маша надула губы. Дедушка произнес это так, будто уличил девушку в воровстве.
— На мне сказалось воспитание той семьи, в которую ты меня отправил.
— Ты так говоришь, потому что злишься на меня за тот обман? Или потому что действительно так считаешь?
Тяжелый ком подкатил к Машиному горлу.
— Потому что… — она на какое-то мгновение замолчала. Пуговица на ее пиджаке будто вызвала у нее больше интереса, чем родной дед. — Потому что, ты оставил меня, — дрожащим голосом произнесла она.
— Я же объяснил, это в целях твоей же безопасности.
— Нет. Ты же в порядке. Я могла жить с тобой, здесь. Почему ты меня оставил? Я была тебе не нужна, или это очередной способ моей закалки? Кто виноват в том, что со мной не было ни одного близкого человека? Несуществующая магия? Или ты, желающий ее вернуть?
Несмотря на всю браваду и мнимую взрослость, ребенок, которого лишили любви в детстве, так и остается маленьким дитя до тех пор, пока сам не научаться ее отдавать.
— А я ведь одна была.
— Ну, одиночество, это неотъемлемая часть нашей жизни. И не бывает такого, что бы мы были совсем одни. Кто-то присутствует рядом с нами обязательно.
Маша подняла печальные глаза. Сейчас ей хотелось, что бы дедушка ее просто извинился. Но старик с самого рождения пытался вырастить из внучки сильную личность, которая достойно представит его интересы. И поможет вернуть магию. Для этого, как он считал, необходима железная сила духа. Поэтому выбор семьи для Марии пал на строгую в воспитании Елизавету. О том, как он сам любит внучку, Горвин сказал всего пару раз. И то в порывах чего-то большого и светлого.
— Тебя ждет великая участь. Я не говорил, потому что, ждал твоего совершеннолетия. Я хотел сначала обучить тебя, кое-что объяснить. Великая доля тебе выпала, я желал тебя сначала подготовить. Поэтому я так берегу свою внучку. И раз ты здесь… Дело в том, — он уж было хотел рассказать, о том кем Маша является. Но девушка его перебила.
— Я хранитель реликвии. И я поняла, что это для тебя очень, очень важно.
Старик удивленно улыбнулся.
— Как знаешь? Феарольф рассказал тебе все-таки. Я догадывался, что ты будишь его пытать, и он не сдержится.
— Я пытала, — произнесла Маша, предчувствуя бурю дедушкиных эмоций. — Но не его.
— Не уж то Драгазара? — настороженно предположил волшебник.
— Нет, Нэльса. Фонарщик, он пришел за мной. Он объяснил мне, насколько я важная для всех персона, — не успела Маша договорить, как ее дедушка соскочил с кресла и вылетел из комнаты.
— Я так и знала! — возмутилась Маша и выскочила вслед за дедом.
— Откуда ты узнал, что моя внучка хранитель? — спрашивал волшебник, тыкая в беднягу фонарщика своей тростью. — Кто тебя послал, отвечай! Отвечай!
Прижатый к стене Нэльс сразу и не сообразил, в чем его обвиняют, уж слишком неожиданным было появление волшебной трости, перед его глазами.
— Я-а-а, я на вашей стороне, — только и смог произнести он.
— На нашей? — удивился Горвин. — А какая это, наша сторона?
Подошла Маша и увиденное, ей не понравилось.
— Дед, оставь его. Он хороший.
— Я ещё этого не знаю!
— Зато я знаю. Прекрати тыкать в него этой палкой.
Волшебник посмотрел на внучку. — Это магический посох.
— Хорошо, прекрати тыкать Магическим Посохом.
— И не подумаю. Ты не представляешь, чем может грозить тебе, если об этом узнают в магистериуме.
— Меня послал король. — Чуть ли не выкрикнул Нэльс, желая быть услышанным. — Я бы никогда не связался с магистериумом.
Марк, взволнованный натиском сумасшедшего волшебника, совершенно позабыв об осторожности, вытащил из кармана желтый шейный платок и промокнул им вспотевший лоб.
Будто имея на затылке два прозорливых глаза, волшебник резко обернулся.
— Кни-и-го-о-чч-чче-ей! — зашипел старик.
Уже через мгновение магический посох оказался перед лицом рыжего юноши.
— И ты все знаешь? И как давно ты работаешь на Серую Баронессу? Шпионишь?
— Работаю с детства, — растерянно выложил книгочей, — Но я не шпион! И ни один из нас, не выдаст вашу внучку. Мы друзья!
— Кто? Друзья?
Горвин сердито повернулся в сторону Ольги.
— Не убивайте меня, я готова с ней дружить, — напугано прощебетала блондинка.
— Две недели назад у нее не было никаких друзей, — удивился волшебник.
— Боже мой, — буркнула Маша и растерянно плюхнулась на стул. — Дед, не начинай, а?
— А мы сейчас проверим их намерения, я им сыворотку дам. Вы мне все расскажите.
— Дед, да прекрати. Я им доверяю!
