— Правда… правда… правда… — ответило эхо.
Через пару минут они оказались у дома. Дорога вышла намного короче, чем всем думалось стоя у подножья горы. Как объяснил Машин дедушка, эта всего лишь иллюзия, что бы, никто не заявлялся в гости без приглашения. Сам дом выглядел так, будто был наспех скреплен канцелярским клеем, дубовые бревна потрескивали и постукивали друг о друга. Горный ветер пробирался в комнаты через щели, и завывая словно дикий зверь, уходил в открытые окна.
— А это очень надежное сооружение, для такого количества людей? — взволновался книгочей.
— Вас ровно столько, сколько он может вынести. Будь вас на одного больше, кому то пришлось бы обедать на улице, — в очередной раз засмеялся старик, отворил скрипящую дверь и заглянул в свое жилище. — Никого нет. Все в порядке, дом все ещё мой. Проходите.
Первой зашла Маша. В просторной горнице действительно никого не было. Горел камин, а в нем потрескивали бревна. В старом котле что-то бурлило. Открытые окна были плотно зашторены, посередине находился стол с кучей бумаг и книг. Одинокая метла, что без чьей-либо помощи мела мусор, кажется была единственным 'живым' существом. Маша была здесь и раньше, маленькой девочкой, она приезжала в этот дом. И сейчас, она это вспомнила.
— С твоего последнего визита, ничего не изменилось, правда? — поинтересовался дед у своей внучке.
Маша повернулась к старику и нахмурила аккуратные брови.
— Вообще-то нам не об этом с тобой нужно поговорить.
— Давайте сначала, я вас накормлю, и вы мне все расскажите. Вы, как ни как с дороги, — старый волшебник делал вид, что не понимает, о чем хочет поговорить его внучка. — Наверняка голодны и устали.
Маша развела руками.
— Хорошо, пусть так, — все равно она тоже очень хотела есть.
Старик стукнул посохом, и книжки с дубового стола разлетелись по полкам. Еще один взмах и к нему подлетели стулья, ровно столько, сколько было претендентов на хороший обед.
— Ого, — прошептал книгочей. — Волшебство.
— Точно подмечено — волшебство. Прошу за стол, — предложи старик, достал из полки белую скатерть и аккуратно постелил ее поверх стола. Уже через мгновение на ней появились тарелки с хорошо прожаренными цыплятами и салатами на выбор, небольшие розетки с разнообразным вареньем и несколько цветов желе. Для боле взрослой аудитории появились бокалы с вином, а для молодежи стаканы с соком.
Трапеза длилась уже почти час и, кажется, не собиралась заканчиваться. Старый волшебник с подлинным интересом выслушал рассказ Марка о том, как они сражались с умертвеями, и как тот в детстве мечтал стать волшебником, но когда узнал, что магии больше нет, полюбил книги, Над признать, парень, грамотно избегал разговора о магистериуме, и о месте, которое занимал в нем.
К тому же, ни слова о первом хранителе не было произнесено за столом.
Маша нервничала, но терпеливо ждала.
— Надо же, в таком возрасте ты уже так много знаешь, — поразился старик. — А сколько тебе лет?
— Двадцать, господин, — смущенно ответил Марк, польщенный таким интересом к своей персоне.
— Удивительно, — старик улыбнулся и обратил свой взор на блондинку. — А ты Олечка, кажется, собираешься замуж за Илью?
Маша заскребла вилкой по давно пустой тарелке.
Ольга пригубила немного сока, прежде чем ответить.
— Да, но родители не позволяют мне этого делать до совершеннолетия. Думают, что смогут меня переубедить. Им Илья вообще не очень нравится. Но тут осталось-то — год. Я вот думаю, зачем ждать?
— Хм, — старик потер подбородок. — И знаешь, твои родители абсолютно правы. Зачем тебе этот пройдоха. Ты такая замечательная…
— Так, все! Стоп! — не выдержала Маша и стукнула кулаком о стол. — Хватит делать вид, что ничего не произошло. Что нас не пытались убить! А ты не, не умер, а оказался волшебником. Черт! И не такая уж она и замечательная, что бы оттягивать разговор с обманутой внучкой!
Все кто сидел за столом оторвались от трапезы и устремили свои взгляды на веселого старика.
— Но я ещё не попробовал малиновое варенье, — удивленно сверкнув глазами, произнес Машин дед и потянулся к розетке со сладостью.
— Де-еда, — настойчиво протянула девушка. — Семейный совет.
Старик обиженно нахмурился и встал из-за стола.
— Хорошо, идем.
— Наконец-то! — обрадовалась Маша.
Они зашли в соседнюю комнату. Эта уютная опочивальня предназначалась для красноволосой девушки. Взволнованный старик после совершеннолетия надеялся перевезти внучку к себе, дабы обучать и воспитывать уже взрослое дитя. Этим планам не суждено было сбыться. В комнате, возле грустного камина стояли два кресла, напротив комод и деревянная кровать всего на трех ножках. Окна были настежь открыты, а ветхие ставни под силой дикого ветра бились о стену.
Маша встала посреди комнаты и скрестила руки на груди. Вид у нее был грозным.
— Ну. Я жду.
Дед развел руками.
— Чего?
— Почему ты живой?
— А тебя это огорчает?
— Не отвечай вопросом на вопрос. Что за история с твоей лжесмертью? Зачем она? Почему не сказал мне, что на самом деле жив? — Маша не на шутку завелась. — Ты балуешься малиновым вареньем, и у тебя спокойно выпадают молочные зубы! А в это время, в твоей могиле похоронен какой-то другой дед.
— Я же написал тебе письмо, в котором объяснил, что я, это не я и настоятельно просил тебя не приходить туда. Нет же! Знал, что ослушаешься. — Старику тоже было на что погневаться.
— Прости, но я прочитала его, после того как оказалась на кладбище. И почему мне нельзя туда приходить?
— Я всегда запрещал тебе ходит на кладбище! Потому что в твоем присутствии, все, что там могло ожить, ожило бы. А это может быть опасным. Да так и вышло!
Маша разочарованно посмотрела на деда.
— Зачем ты так со мной поступил? Я ведь доверяла тебе. И что бы там у тебя не произошло, я бы поняла. — Вопросы о хранителях сами собой отошли на второй план. Девушка за долгие годы впервые увидела любимого деда, и ничто другое не было сейчас так важно.
— Так было нужно, — коротко ответил волшебник, давно пожалевший, что не ввел ее в курс дела.
— Нужно? — удивилась девушка. — Кому?
Дед не ответил. Он улыбался. Старик только сейчас разглядел свою внучку.
— Как же ты повзрослела.
— Так шесть лет прошло, — тихо ответила Маша.
В комнате повисла тишина. Дед тихо распростер объятия.
— Знаешь, радости от того что я тебя вижу, намного больше чем обида на тебя, — произнесла Маша. — Но, я пока не готова тебя обнимать.
— Ох, дорогая моя, если бы ты знала, как мне тяжело все это давалось. Скрывать от тебя что-то — полбеды. А вот не иметь возможность видеться с тобой.
