— Ох, дорогая моя, если бы ты знала, как мне тяжело все это давалось. Скрывать от тебя что-то — полбеды. А вот не иметь возможность видеться с тобой.
— Деда, ты от ответа то не уходи. Зачем был весь этот маскарад?
Старик отошел от внучки и посмотрел в окно.
— Тебе подобрать ответ, который больше похож на правду, или же рассказать, как есть на самом деле?
Маша прищурилась.
— Расскажи мне, пожалуйста, как есть на самом деле. И что бы это было похоже на правду.
У волшебника запершило в горле, он подошел к комоду с графином воды и, наполнив стакан, быстренько осушил его.
— Ты ведь уже поняла, что мир немного иной, нежели ты думала раньше.
— Есть подозрения, — Маша кивнула.
Старик был уверен, что его внучка достойно воспримет все то, что ему необходимо поведать ей. Он ведь с детства готовил ее: рассказывал сказки, присылал необычные письма и дарил волшебные подарки.
— Кирилл Удальцов не твой дедушка.
Маша опешила.
— Что? То есть ты не мой дед?
Старик рассмеялся.
— Нет же. Я твой дедушка. Дело в том, что я не Кирилл Удальцов.
— Стоп. Не поняла.
— На самом деле, меня зовут Эрнест Горвин и я один из семи старейшин.
— А Кирилл Удальцов, кто тогда?
Старик подошел ближе и присел в потрепанное зеленое кресло.
— Никто. Ты не являешься, и никогда не являлась родственницей Удальцовых. Ты помнишь, когда тебе было семь, мне пришлось отдать тебя Елизавете?
— Ну, — кивнула девушка. — Это твой первый ужасный поступок.
Старик виновато пожал плечами.
— У меня возникли проблемы с магистериумом.
— О-о-о-о, — злобно протянула Маша. — Опять этот магистериум.
— Это, то место, где отвергают любую магию и пытаются стереть все ее следы, — пояснил дед. — Мне пришлось скрыться. Остальные старейшины были более прозорливы и скрылись намного раньше. Я не мог подвергать тебя опасности, ты ведь была маленькой девочкой. Твой покойный дядя Филипп… то есть, он, конечно же, ни какой тебе ни дядя. Я однажды помог ему в одном очень важном вопросе, который к нынешним обстоятельствам ни как не относится. Но! Я попросил взять тебя в его семью. Он со своим отцом, Кириллом Удальцовым, не разговаривал много лет, и я знал, что они так и не помирятся. Это было на руку мне. Даже после смерти Филиппа, я мог, продолжать исполнять роль твоего единственного дедушки. Елизавета, так ничего и не заподозрила. Для нее самое важное это наследство.
Маша решила присесть и тихо опустилась на противоположное кресло.
— А почему было не сказать, что это приемная семья?
— Ну, во-первых, неизвестно, как тогда бы к тебе отнеслась твоя тетка. Ты бы не смогла промолчать, это очевидно. А она и так не самая добрая женщина и навряд ли согласилась бы растить сироту. Во-вторых, я не хотел вызывать подозрений. Никто из магистериума не знает, что у меня есть внучка. И мне не хотелось, что бы они узнали. Это подвергло бы тебя дополнительной опасности. Кто знает, на что они могут пойти, ради истребления последних волшебников. Хотя могу, заверит тебя, они способны на очень страшные вещи. Я даже не знаю, что стало с остальными старейшинами. Живы ли они? — Старик с нежностью и преисполненный чувством вины, посмотрел на любимую внучку. — Но самое главное, я хотел, чтобы у тебя была семья и дом. В детстве это имеет большое значение. Семья ребенку необходима так же, как и старику. Дом это мир, в котором они живут. Я не хотел тебя этого лишать.
— В хорошую, однако, семью ты меня отправил. Ничего не скажешь… Так стоп! Погоди-ка! А мои родители? Те, что погибли. Они мне кто?
Старик поджал губу и невольно опустил глаза.
— Никто.
— Что? — взревела Мария. — На моей полке, все это время стояла фотографии чужих мне людей? Дед!
Эрнест Горвин судорожно почесал взмокший лоб.
— Не кричи, я не во всем виноват.
— Здрасти половые страсти! А кто?
— Ох, Мария, этот твой поганый язык…
— Это не язык у меня поганый, а дед.
— Снизь-ка тон, моя дорогая, ты не имеешь права так со мной разговаривать. — в действительности волшебник чувствовал себя виноватым. — Твоих родителей действительно нет. Я подменил лишь фотографию, а не информацию. Так что успокойся. Я оберегал тебя, как мог.
Маша на несколько секунд закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Но от чего? — на выдохе произнесла она.
Волшебник сложил руки на груди и улыбнулся.
— Я с друзьями-волшебниками хорошенько насолил магистериуму. Мы для них были, как заноза в одном месте. Своим присутствием, не давали людям забыть, о том, каким мир на самом деле является. Точнее являлся. Старейшины допустили большую оплошность, когда позволили магистериуму устанавливать новые законы. Я был категорически против этого. Но, соглашусь, на определенный момент это облегчило нашу жизнь. Конечно! Каждый из нас стал заниматься тем, что было ему по душе. И поскольку магии в мире почти не осталось, надобности в совете старейшин тоже не стало. — Волшебник печально вздохнул. — Прошло много времени и о нас стали постепенно забывать. О старейшинах сегодня, пожалуй, упоминается только в книжках. Но беда состоит не в этом. Магистериум желал полноценной власти. И однажды, они… осмелились убить одного из нас. Конечно, все это выглядело, как несчастный случай. Но старейшины не дураки. Магия с помощью, которой создавался нынешний мир, писалась при нас. И Мы хорошо знаем эти законы. Один из которых, гласит: 'Мир не предоставляет несчастного случая ни одному из живущих'. Случай, всегда является счастливым. Все остальное всего лишь чьи-либо козни.
— Но как они могли убить одного из вас? — удивилась Маша. — Вы же волшебники, а они простые люди.
— Но мы тоже люди, — улыбнувшись, ответил дедушка. — И что может волшебник в мире, где уже никто в него не верит? Сила волшебства- это сила веры в него. И никак по-другому. К тому же магистериум возглавляет Серая Баронесса, а она является членом королевской семьи, которые к магии имею природную склонность, — глаза волшебника засверкали. — К низвержению моего друга, она имеет прямое отношение. Под угрозой смерти нам пришлось скрыться. С тех пор мир стал ужасен. Оставшиеся эльфы, гномы, феи и даже огры, умирают… и не рождается новых. Что говорить, даже я — великий старейшина без особых потерь, могу создать, лишь небольшую тучку, что бы полить розы.
— То есть, не можешь ничего магического выполнять? Ты все-таки простой дед? — Машу это положение обрадовало.
— Ну не совсем простой. У меня есть знание, но нет прежних сил на его воплощение. Сейчас же все пришло в запустенье. Простота как паук опутывает мир.
