Стефни, исполненная высокомерной гордости, повернулась и сверху вниз посмотрела на старую Травницу.
— Эта девчонка — шлюха, и я не позволю ей переступить порог Священного Дома.
— Ты не позволишь? — спросила Бруна. — Ты что, стала самим Создателем?
— Не богохульствуй, старуха, — с укоризной заметила Стефни. — Все должны чтить Его заветы. — Она подняла вверх священную Книгу в кожаном переплете, которую повсюду носила с собой. — Распутники и прелюбодеи наводят на нас Чуму. В первую очередь эта шлюшка и ее мать.
— У тебя есть доказательства ее вины? — спросила Бруна.
Стефни улыбнулась.
— Гаред хвастал о своем грехе перед всеми, кто хотел слушать, — объяснила она.
Бруна зарычала и неожиданно нанесла удар посохом по голове Стефни. Та рухнула на землю.
— Ты порицаешь девочку, имея в качестве доказательства лишь болтовню ее парня? — завизжала она. — Пустой треп ничего не стоит!
— Все знают, что ее мать деревенская шлюха, — презрительно улыбнулась Стефни. Струйка крови стекала с ее виска. — Яблоко от яблони далеко не падает.
Бруна запустила посохом в плечо Стефни, и та взвизгнула от боли.
— Эй вы там! — крикнул Смит, приближаясь к ним. — А ну прекратите!
Пастырь Майкл живо вскочил на ноги.
— Это Священный Дом, а не какая-нибудь анджирская таверна…
— Женщины сами разберутся, что к чему, а ты не вмешивайся, если хочешь, чтобы все было хорошо! — отрезала Бруна. Потом посмотрела на Стефни: — Расскажи им, или я открою и твой грех, — прошептала она.
— На мне нет греха, Карга! — возразила Стефни.
— Я принимала всех новорожденных в деревне, — ответила Бруна тихим голосом, чтобы не слышали мужчины, — и, несмотря на всякие слухи, вижу, когда и от кого женщина собирается рожать.
Стефни побледнела, затем повернулась к мужу и Пастырю Майклу.
— Не вмешивайся! — завопила она.
— Ну уж нет! — крикнул Смит и схватил посох Бруны. — Послушай, женщина, — обратился он к знахарке, — Травница ты или нет, я не позволю тебе бить всех, кого тебе вздумается!
— А твоя жена может проклинать всех, кого ей вздумается? — огрызнулась Бруна. Она вырвала палку и ударила ею его по голове.
Смит подался назад.
— Хорошо, — проговорил он. — Я хотел все уладить по-мирному…
Обычно Смит произносил такие слова, перед тем как закатать рукава и выкинуть кого-то из таверны. Он невысок ростом, однако крепкого телосложения, и у него большой опыт общения с загулявшими дровосеками.
Бруна далеко не мускулистый мужик, но запугать ее трудно. Она не сдвинулась с места, когда Смит набросился на нее.
— Отлично! — вскричала знахарка. — Выкидывай меня отсюда! А сам давай смешивай травы! Лечи вместе со Стефной тех, кто харкает кровью и страдает демонической лихорадкой! Принимай новорожденных, раз уж занялся таким делом! Готовь собственные снадобья и делай запалки! Зачем тебе иметь дело со старой Каргой?
— В самом деле, зачем? — спросила Дарси. Все уставились на нее, а она подошла к Смиту. — Я могу смешивать травы и принимать роды не хуже нее.
— Ха-ха! — рассмеялась Бруна.
Смит с сомнением посмотрел на девушку.
Дарси не обратила внимания на целительницу.
— Пришло время перемен, — продолжала она. — У меня нет столетнего опыта лечения больных, как у Бруны, но я не стану тиранить людей.
Смит потер подбородок и бросил взгляд на хихикающую Бруну.
— Давай, — наконец заговорила старая знахарка. — Мне и правда пора на покой. Только не приходите ко мне с просьбой помочь, когда разойдутся наложенные ею швы и откроются раны.
— Может быть, стоит дать Дарси шанс? — предложил Смит.
— Значит, решено, — заключила Бруна и ударила посохом по полу. — Объявите всем поселянам, к кому они теперь должны обращаться за лечением. А вам спасибо за то, что я могу наконец отдыхать в своей избушке!
Она повернулась к Лише.
— Проводи старуху домой, девочка. — Она взяла Лишу под руку, и они направились к выходу.
Проходя мимо Стефни, Бруна остановилась, указала на нее посохом и тихонько произнесла слова, которые могли слышать только три женщины.
— Если попробуешь сказать что-нибудь против этой девушки, вся деревня узнает о твоем позоре.
Лиша не могла забыть выражение ужаса на лице Стефни всю дорогу до дома знахарки.
Как только они пришли, Бруна накинулась на Лишу.
— Ну, рассказывай, девочка. Это правда?
— Нет! — воскликнула Лиша. — То есть мы почти… но я велела ему прекратить, и он послушался!
Жалкие оправдания. Ужас охватил девушку. Бруна единственная во всей деревне заступилась за нее. Если и старуха сочтет ее вруньей, она просто умрет.
— Ты… ты можешь проверить, если хочешь, — пролепетала она, чувствуя, как горят щеки. Потом уставилась в пол, едва сдерживая слезы.
Бруна крякнула и покачала головой.
— Я верю тебе, девочка.
— Почему? — вопрошала Лиша. — Почему Гаред отважился на такую ложь?
— Потому что парней хвалят за то, за что девушек выгоняют из деревни, — объяснила знахарка. — Мужики зависят от того, что другие думают об их болтающихся червяках. А твой парень просто мелочный вредный тупой кусок дерьма, не понимающий, что делает.
У Лиши вновь слезы навернулись на глаза. Казалось, она будет плакать целую вечность. И где в одном теле могло вмещаться столько сырости?
Бруна открыла объятия, и Лиша бросилась в них.
— Ничего, девочка, — успокаивала ее старуха. — Выкинь всю дурь из головы, и мы что-нибудь придумаем.
В избушке Бруны царила полная тишина, пока Лиша заваривала чай. День еще толком не наступил, а она уже испытывала упадок сил. Как ей теперь жить в Каттеровой Ложбине?
«До Форт-Ризона всего неделя пути, — размышляла она. — Там живут тысячи людей. Никто из них не слыхивал о вранье Гареда. Я найду Клариссу и…»
И что? Лиша понимала, что предается фантазиям. Даже если ей удастся отыскать Вестника, который согласится отвезти ее, мысль о неделе, проведенной в пути на большой дороге, холодила кровь. К тому же жители Ризона в основном фермеры и не нуждаются в грамоте и бумаге. Возможно, она найдет себе мужа. Только мысль о том, чтобы связать судьбу с другим человеком, не приносила ей утешения.
Девушка отнесла Бруне чай, надеясь, что у старухи найдется ответ на ее вопрос, однако Травница молчала, потягивая жидкость. Лиша опустилась на колени возле ее стула.
— Что же мне делать? — спросила она. — Я не могу все время прятаться.
— Можешь, — ответила Бруна. — Как бы ни хвалилась Дарси, она не запомнила и малейшей части того, чему я учила ее. А я не передала ей и половины своих знаний. Скоро сюда явятся люди и станут умолять меня о помощи. Останься. Пройдет год, и обитатели Каттеровой Ложбины не будут представлять себе, как могли без тебя обходиться.
