— Можешь, — ответила Бруна. — Как бы ни хвалилась Дарси, она не запомнила и малейшей части того, чему я учила ее. А я не передала ей и половины своих знаний. Скоро сюда явятся люди и станут умолять меня о помощи. Останься. Пройдет год, и обитатели Каттеровой Ложбины не будут представлять себе, как могли без тебя обходиться.
— Мать не разрешит мне жить у тебя, — вздохнула Лиша. — Она хочет, чтобы я вышла замуж за Гареда.
Бруна кивнула.
— Наверное. Она не может простить себя за то, что не родила сыновей от Стива, и желает, чтобы ты исправила ее ошибку.
— Я не стану делать этого! — воскликнула Лиша. — Лучше отдам себя силам тьмы, чем позволю Гареду вновь прикоснуться к себе. — Она вдруг с удивлением поняла, что говорит сущую правду.
— Ты очень храбрая, дорогая моя, — проговорила Бруна без доли презрения в голоса. — Ты смело губишь свою жизнь из-за какого-то вранья и страха перед матерью.
— Я ее не боюсь! — заявила Лиша.
— И скажешь ей, что не выйдешь за парня, который погубил твою репутацию?
Лиша некоторое время молчала, потом кивнула.
— Да. — Девушка встала. — Думаю, мне надо пойти и разобраться с делами.
Бруна промолчала.
В дверях Лиша остановилась.
— Бруна, какой грех совершила Стефни? — спросила она.
Знахарка потягивала чай.
— У Смита трое очаровательных ребятишек, — ответила наконец целительница.
— Четверо, — поправила ее девушка.
Бруна покачала головой.
— У Стефни четыре ребенка, а у Смита три.
Лиша широко открыла глаза от удивления.
— Но как такое могло случиться? Стефни покидает таверну лишь для того, чтобы пойти в Священный… — Она внезапно умолкла.
— Даже святые — всего лишь люди, — пояснила Бруна.
Лиша не спеша шла домой, стараясь подобрать нужные слова. И наконец, поняла, что дело не в правильных фразах. Важно только то, что она никогда не выйдет замуж за Гареда. Интересно, как отнесется к этому мать?
День клонился к вечеру, когда Лиша вошла в дом. Гаред и Стив должны скоро вернуться из леса. Надо решить вопрос с матерью до их прихода.
— Ну и наделала ты дел, — кисло заметила мать, когда Лиша вошла в комнату. — Моя дочь стала деревенской потаскушкой.
— Я не потаскуха, — возразила Лиша. — Гаред все врет.
— Как ты смеешь винить его, когда сама охотно раздвигаешь ноги! — воскликнула Элона.
— Я не спала с ним.
Мать рассмеялась.
— Не считай меня дурой, Лиша. Я тоже когда-то была молода.
— Ты и сейчас молодишься всю неделю, — сказала Лиша. — А Гаред лжец.
Элона закатила дочери звонкую пощечину.
— Не смей так разговаривать со мной, шлюшка! — заверещала она.
Лиша не шевелилась, понимая, что стоит ей сделать хоть одно движение, и мать снова ее ударит.
Видя, что дочь покорилась, Элона немного успокоилась.
— Ладно, не важно, — сказала она. — Я всегда думала, что тебя надо сбить с пьедестала, на который возвел тебя отец. Скоро ты выйдешь замуж за Гареда, и люди, в конце концов, перестанут шептаться за твоей спиной.
Лиша ожесточилась.
— Я не выйду за него. Он врун.
— Еще как выйдешь, — заверила ее мать.
— Нет, — упиралась Лиша. Упорство придало ей сил. — Я не произнесу нужные слова супружеской клятвы, и ты меня не заставишь.
— Посмотрим, — крикнула Элона, хватая широкий кожаный ремень с металлической бляхой, который она всегда свободно носила на талии. Лише казалось, что мать надевает его лишь для того, чтобы при случае отлупить ее.
Элона бросилась на дочь. Та издала пронзительный крик и побежала на кухню. И напрасно, так как другого выхода оттуда не было.
Девушка завизжала от боли, получив удар пряжкой по спине. Когда Элона вновь занесла руку, Лиша в отчаянии бросилась на мать. Обе упали. В этот миг открылась дверь, и раздался голос Стива.
Элона воспользовалась замешательством и влепила дочери очередную пощечину. Затем вскочила на ноги и замахнулась ремнем. Лиша снова вскрикнула.
— Что происходит, демоны вас возьми? — прозвучал голос Эрни.
Девушка подняла голову и увидела отца, пытающегося проникнуть на кухню, вход в которую преграждал ему Стив.
— Прочь с дороги! — закричал Эрни.
— Пусть сами разберутся, — усмехнулся Стив.
— Ты у меня в гостях! Дай пройти!
Стив не пошевельнулся, и тогда Эрни ударил его.
Все замерли. Вряд ли Стив почувствовал силу удара. Он нарушил воцарившуюся тишину громким смехом, а затем слегка пнул Эрни, и тот полетел в общую комнату.
— Разберитесь между собой наедине, дамы, — обратился Стив к матери с дочерью и подмигнул им. А потом закрыл дверь, и Элона вновь набросилась на Лишу.
Лиша тихо плакала в мастерской отца, осторожно промывая ушибы на лице и теле. Имей она нужные травы, дело пошло бы быстрее, но в ее распоряжении всего лишь холодная вода да тряпочка.
Она убежала в мастерскую сразу же после сурового испытания. Закрылась изнутри, игнорируя даже слабый стук отца. Тщательно промыв раны и перевязав ссадины, Лиша легла на пол и свернулась калачиком. Ее трясло от боли и чувства стыда.
— Ты выйдешь за Гареда в тот же день, когда у тебя начнутся месячные, — пообещала ей Элона, — или я буду бить тебя, пока ты не покоришься.
Лиша знала, что мать не шутит, а после слухов, которые распустил Гаред, многие селяне будут на стороне Элоны. Они станут настаивать на свадьбе, не обращая внимания на синяки Лиши. Так уж повелось спокон века.
«Я не подчинюсь им, — обещала самой себе девушка. — Скорее отдам себя во власть тьмы».
И в этот миг у нее в животе начались судороги. Лиша застонала и ощутила сырость на бедрах. Она в ужасе вытерлась чистой тряпкой и начала неистово молиться. И вдруг увидела кровь. Спаситель жестоко пошутил над ней.
Лиша вскрикнула. Из дома последовал ответ.
Раздался стук в дверь.
— Лиша, у тебя все в порядке? — спросил отец.
Девушка ничего не отвечала, с ужасом глядя на кровавые пятна. Неужели всего два дня назад она молилась о том, чтобы у нее начались месячные? А теперь вот смотрит на кровь так, будто это проклятие Преисподней.
— Лиша, немедленно открой дверь, иначе дорого поплатишься! — визжала мать.
Лиша не повиновалась.
— Если ты не откроешь дверь, пока я досчитаю до десяти, Лиша, клянусь, что сломаю ее! — гудел Стив.
Она подбежала к двери, ведущей на улицу, и распахнула ее.
Уже почти стемнело. Небо багряное, последний кусочек серебристого солнца вот-вот спрячется за горизонтом.
— Пять! — считал Стив. — Шесть! Семь!
