Ростислав знал.
Здесь, в низовьях Дона, и Волги — как раз такое место.
Владеющий треугольной землёй меж Доном, Волгой и Ясскими горами владеет и Доном, и Волгой, и горами. И не зря же после разгрома и взятия Саркела, нынешней Белой Вежи, Святослав Игорич сразу ринулся на Тьмуторокань! Город этот — ключ к жирным чернозёмам Предгорья, к Кубани, к аланским землям.
Когда-то здесь, на этой земле, был сильный военный союз ясов-алан. А на Дону — сильный союз антов и россов. И Боспорское царство в Таматархе, нынче русской Тьмуторокани, кою ясы да касоги зовут Матрегой.
И кто знает — не было ли здесь тогда единой державы…
Гунны обрушили Боспор, разгромили ясов и готов. После гуннов в здешних местах на целых сто лет утвердились чёрные болгары. Болгар сменили козары.
Козарская держава потому и была сильнейшей в степях, что держала в кулаке землю меж Волгой, Доном и Ясскими горами. Но козарские правители стали жертвой собственной алчности и высокомерия — никому не было прохода через Дон и Волгу, никоторому торговому каравану, а козарскими воями пугали детей в колыбелях. Потому и набежало столько ворогов губить хакана — русичи и печенеги, угры и ясы, булгары и сартаулы. Святослав Игорич уничтожил самую могучее царство Великой Степи — теперь настало время для русичей создать новую державу.
Хотя… может и не новую?
Кому ведомо, кто там был главным до гуннов? Может, и анты?
Ростислав вздохнул и снова подлил вина в чаши послам.
— Ну и чего у вас там створилось с Глебом да Святославом-то Ярославичем? — насмешливо спросил у младшего сына Керкун.
— А ничего, — Шепель пожал плечами. — Прослышали мы, что сам Святослав Ярославич идёт с ратью, да и ушли из Тьмуторокани. Теперь вот здесь прячемся. Святослав Ярославич с Глебом Тьмутороканью да Корчевом правят, а мы — княжеством тьмутороканским.
Неустрой от души пихнул младшего брата в плечо.
— А мы как прослышали, что вас черниговцы выгнали, так батя сразу и говорит — собирайся, мол, Шепеля выручать надо. Да и князь-Ростислава тоже.
Парни зашлись хохотом.
— И сколько вас прибежало-то? — Шепель всё никак не мог опомниться от удивления.
— Да, почитай, сотен пять, не меньше, — горделиво бросил Керкун. — Да ещё следом не меньше идут, с самого Дона.
Шепель в восторге стукнул кулаком по колену.
— Ну, теперь Глебу на Тьмуторокани не усидеть. Касогов побили, ясы с нами, с Дона помочь подошла… Не усидеть Глебу! А там и козарам на Тереке козью морду покажем!
— Далеко глядит князь Ростислав, — задумчиво пробормотал Керкун.
И текла с гонцами, слухами и сплетнями по Дону и Кубани, по русским весям да станицам, по ясским и касожским вежам небывалая весть о князе щедром, храбром и великодушном — Ростиславе, в котором старики видели нового Мстислава Владимирича и свою воскресшую молодость.
3. Ясские горы. Терек. Лето 1065 года, изок
Горы висели над окоёмом, тонули в туманной голубоватой дымке, выглядывая из неё белоголовыми вершинами. Блазнило — вот они, рядом, руку протянуть… да нет. Даже за день не доскачешь, чего уж там рукой дотянуться.
Шепель дивился — на Кубани оно чётко не осознавалось. Горы там были где-то далеко, хоть и смутно видны. Тут, на Тереке — иное.
Рать князя Ростислава скатывалась вниз по Тереку, стремя к далёкому пока что Хвалынскому морю. Приближались древние земли Терской Козарии и у Шепеля, да и у иных бывалых воев поневоле начинали стучать сердца — шли Ростиславичи по пути, сто лет тому пройденному Князем-Барсом Святославом Игоричем. Невольно в памяти всплывали басни и кощуны, рассказы прадедов.
Даже Мстислав Владимирич Удалой, на которого до сих пор равнялся князь Ростислав, не бывал в такой дали от Тьмуторокани, хоть и сносился с козарами.
Славна и сильна была козарская держава, когда крепчала и матерела в войнах с арабами, когда равны были в ней и козары, и ясы-аланы, и словене, которых теперь на Руси «козарами» зовут по старой-то памяти. Славна была до тех пор, пока хакан Булан не принял чужую веру, а его преемник Обадий не растоптал прадедни обычаи.
Чужие проповедники бросили в Степь пламя вражды и войны. После ряда восстаний и войн пришли печенеги, сломав ослабленный войнами козарский замок на Волге и Дону. Степь превратилась в Дикое Поле.
А потом Святослав Игорич обрушил и саму Козарию, да так, что от великой державы и слухов-то не осталось. Донские, кубанские и волжские словене, приняв имя «козар», остались со Степью один на один, только она теперь была уже не та. Аланы, которых русичи называли ясами, погрязли во вражде с касогами и козарами, освободясь, взамен того, от поборов серебром и кровью. А вот истинные козары, те, что на Тереке и Волге жили издревле, воротились к своей прежней жизни, к тому, чем они жили до создания великой державы.
Рать Святослава, истребив жадных до серебра горожан, подорвав выросшее на работорговле, как опара на дрожжах, могущество Козарии, оставила в живых степных пастухов, горных охотников и речных да морских рыбаков. И сейчас только совсем уж древние старики помнили, как ратились когда-то козары со всем Диким Полем.
Теперь по следам славного пращура шёл Ростислав Владимирич.
Вышата ворчал:
— Чего мы потеряли тут? — навыкшему к прохладе и сырости Севера новогородцу не любы были южные горы. Да и от моря забрались ныне тьмутороканцы далековато. — Нам Тьмуторокань у Глеба да Святослава Ярославича отбивать надо, а не по горам шататься. А теперь что? Сказать стыдно — в угоду ясам ратоборствовать идём, одних степняков бить по указке других.
— Не ворчи, Вышата, — Ростислав щурился на солнце и со вкусом ел из кожаного шелома собранную кметями спелую вишню, кидая в рот по одной ягодке. — Сам же ведаешь, что не прав.
Вышата супился и отъезжал в сторону под невольное зубоскальство младшей дружины. А чего тут скажешь, если и впрямь не прав? Впрочем, увидев направленный в их сторону увесистый кулак Славяты, кмети лыбиться переставали быстро.
Война эта новая нужна была не только ясам, нужна она была и Ростиславу. Кто же не ведает, что только тот князь и властелин, если может своих новых подданных от ворога их защитить? А у ясов сейчас ворог один — козары. Настоящие, терские козары, чьи предки власть некогда в этих горах одержали. Да и не только здесь — и на Дону, и на Кубани, и на Волге… да и на Руси тоже.
Так и выходило — кубанских «козар» прикрыли от касогов, а теперь ясам помочь против козар терских — сам бог велел.
А Тьмуторокань подождёт — биться впрямую со Святославом Ярославичем Ростислав Владимирич особо и не рвался. Да и то сказать — грех меч подымать против родни своей. Да и по иной причине не хотелось ратиться со Святославом — из всех троих дядьёв черниговский князь был наиболее близок Ростиславу. Ещё по отцовой памяти — дружны были Владимир Ярославич со Святославом. А то, что он, Ростислав, именно у Глеба Святославича стол отнял, так в том ничего личного нет — был бы на Тьмуторокани кто-нибудь другой, и его прогнал бы Ростислав. Ему нужна была именно Тьмуторокань, а не что-то иное. А Глеб без стола не останется — городов на Руси много, а первенца среднего Ярославича худым столом не наделят.
