— Меня задержал ваш дядя. Его и обвиняйте.
— За такой тон и слова о вашем начальнике вас высекут, — фыркнув, пообещала девушка. — Не нужно сваливать всё на него.
— В общем-то, он сам сказал мне это сделать. Дословно Кархарий произнёс следующее: «Если эта взбалмошная вредина вздумает на тебя наседать, то вали всё на меня. И да, держись с ней просто — её это просто бесит».
— Это он тоже сказал?
Джензен посмотрел на неё немигающим взглядом.
— Конечно.
Шака неожиданно для самой себя успокоилась. Ей никто и никогда не мог перечить, а если она срывалась — лишь подставляли вторую щёку. Это было неприятно. В избиении слабого нет ничего приятного.
— Ну, хорошо. Так что на самом деле тебя задержало?
— Не думаю, что…
— Я уже поняла, что ты не думаешь, — прервала его Шака. — Мне не интересно твоё мнение о том, что мне может быть интересно, а что нет.
— Хорошо. Я мог прийти раньше, если бы не узнал, что кое-кто интересовался мной последние пару недель. Узнав это, я страшно запаниковал. Понадобилось время, чтобы прийти в себя.
Щёки Шаки порозовёли.
— Ну, я просто привыкла заранее знать всё о прислуге. Охрана не всеведуща.
Джензен вежливо склонил голову. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Садись, — девушка махнула рукой в сторону кресла напротив. — Я действительно хотела кое-что у тебя узнать.
Юноша, облачённый в лишённую изысков тёмную робу, сел, положив правую руку на мягкий подлокотник кресла. Левую он прижал к бедру, осознанно или нет, пытаясь скрыть её в просторном рукаве. Движение было заметным, и Шака увидела причину — пальцы на руке были странно истончившимися и потемневшими.
Она хотела спросить, что это, но почему-то не стала. Вместо этого он спросила, указав на руку:
— Сильно болит?
— А, это, — смущённо помедлив, протянул он и закрыл кисть тканью. — Нисколько. Так что же ты хочешь узнать?
— Что тебя задержало.
Джензен коротко рассмеялся.
— Ладно, в этом нет никакой тайны. Я помогал Кархарию разбираться с первыми прибывшими дивайнами. Твой дядя считает, у меня есть дипломатический дар. Далеко не со всеми ему удаётся найти общий язык.
— Например, с твоим отцом.
Больная рука Джензена коротко вздрогнула.
— Да, например с ним. Но Рензам ещё не прибыл. Если вернуться к теме разговора, то дивайнов беспокоят волнения среди простого народа, в особенности на востоке.
— Проповедники из Алсалона?
— Верно. Они распространяют молву о своём боге, которого зовут Хнум. Это, а также своеволие некоторых ренедов заставляет волноваться некоторых дивайнов. Мы с вашим дядей на протяжении всего утра внушали им, что эти беспорядки несущественны.
— То есть, дядя не хочет, чтобы в заварушку ввязывались крупные игроки.
— Именно так. Не знаю, стоило ли меня к вам приставлять.
— Стоило, — Шака помахала открытой книгой. — Я читала «Конец столетней ночи» Кастиллы Крокла.
— Интересная вещь.
— Но я думала, что здесь будет хоть немного рассказываться о Дивинате.
— Конечно, ведь Крокл писал о Тёмном Веке. Теургиат, как он есть, начал формироваться немного позже. Что конкретно ты хочешь узнать?
— Секунду. Лизи!
Из-за стеллажа вышла женщина в форме служанки.
— Принеси-ка нам вина, как я люблю.
Служанка кивнула и удалилась. Шака поправила кудрявые русые волосы.
— Зачем нужен Теургиат, я и сама догадываюсь. Во главе с Пророком он решает государственные дела. И это всё?
— Не совсем. Теургиат — это название совокупности органов власти. Дивинат устанавливает законы, Пророк следит за их исполнением, Триединая Церковь во главе с Протоургом наблюдает за порядком среди рефрамантов, ловит еретиков и девон. Есть ещё Торговый Альянс и Банк, но тебе сейчас не обязательно знать экономическую специфику.
— А как протоург и Пророк уживаются в теократическом государстве?
— Нормально уживаются. Одному человеку тяжело уследить за всеми делами в нашей стране. Изра ведь огромна. От Лазурных берегов до Джихалайских гор, например, около двух месяцев пути. На то, что бы управлять землями, не хватает рефрамантов. В некоторым местах власть достаётся джустикариям.
— А сколько человек состоит в Дивинате?
— Около тридцати. Семеро из них Теурги, остальные — обычные рефраманты из числа лучших. Например, мой отец состоит в Дивинате. Я удовлетворил твоё любопытство?
Вполне, — Шака почувствовала сонливость. Ей было довольно уютно в присутствии Джензена. — Для ничем не примечательного мальчика сойдёт. О, а вот и Лизи. Ты как раз вовремя.
Она снова обратила взгляд на собеседника.
— Значит, претенденты на мою руку также выбирались из семей, чьи члены присутствуют в Дивинате?
Джензен покачал головой, наблюдая за тем, как служанка разливает густую тёмную жидкость по двум серебряным кубкам, стоящим на невысоком круглом столике между креслом и диваном.
— Здесь всё гораздо строже. Претенденты выбираются исключительно из семей Теургов. Понятно, по каким причинам — союз с представителем самых могущественных фамилий ценится наиболее высоко. В твоём случае, это Маэльдуны, Мендрагусы и Дастейны.
— А почему только они?
— Отпрыски остальных четырёх семей либо женаты, либо слишком молоды, либо женского пола, либо чересчур уродливы.
— Ну, хоть за последнее спасибо.
Джензен улыбнулся и взял протянутый кубок с вином. Шака задумчиво посмотрела на свой.
— Ты же приставлен ко мне не только как учитель, но и слуга, да? Вот первое распоряжение. Я хочу, чтобы навстречу каждому претенденту на мою руку был выслан отряд солдат для эскорта.
— Зачем?
— Затем, чтобы я могла выбирать хотя бы из трёх человек. В стране сейчас небезопасно. Я не хочу рисковать.
Джензен склонил голову.
— Трудная задача. Гверн Конкрут занемог после смерти вашего отца. Командовать армией Пророка сейчас некому.
— Но ведь он не единственный командующий. Найди ответственных людей, которые не боятся риска.
— Я посмотрю, что можно сделать, — дипломатично произнёс юноша и поднял кубок. — А сейчас мне нужно уйти. Кархарий хотел видеть меня после обеда.
Кивнув, Шака поднесла кубок к губам. Джензен тем временем сморщил нос, скривил губы и принюхался к содержимому.
— Стой! — завопил он, когда девушка уже готова коснуться ртом густой жидкости. — Яд!
Задребезжал выпавший из рук девушки кубок, вино расплескалось по полу. В зал гурьбой ввалилось полдюжины охранников с обнажёнными кинжалами. Джензен поставил кубок на стол, поднялся, поправив рукав на изуродованной руке и, подойдя к девушке, помог ей встать.
