мотивами они руководствуются, предлагая тебе помощь. – Парень помог мне устроиться позади него и тронул лошадь. – К тому же некоторые из них слишком долго живут на этом свете и начинают относиться к остальным как к пешкам, призванным развлекать их скучающие персоны.
Было странно и неожиданно услышать от неразговорчивого Макса столь длинную и прочувствованную тираду человека, чей опыт общения с вышеозначенными оставил исключительно негативные эмоции и малоприятные воспоминания. И тут же юркими осами, почуявшими сладкое, закружили, зажужжали вопросы: а откуда он взялся, опыт этот? Где и когда Макс успел повстречать найиттов и узнать их настолько хорошо, чтобы составить данное мнение? Понимаю, брать в качестве примера Дэнн глупо, но, тем не менее, я просидела в оном всю сознательную жизнь и до недавнего времени даже не подозревала о существовании такого народа…
– Куда дальше? – прервал мои размышления Макс.
– На площадь Фонтана, – со вздохом сообщила я.
Площадь выглядела вымершей. Пансион, трехэтажное рыжевато-кирпичное здание, сиротливо притулившееся справа от фонтана, сегодня не работал, радуя слух непривычной тишиной – обычно учебное заведение гудело как растревоженный улей, немного успокаиваясь лишь на время занятий. Среди трех тёмно-синих шатров слева тоже царила божественная благодать, разбавляемая плеском серебряных струй.
Призвав на помощь память и элементарную логику, я ткнула пальцем в шатер со звездами на куполе и попросила Макса остановиться перед ним.
– Ты уверена, что тебе это необходимо? – вдруг спросил парень, когда я утвердилась на своих двоих.
Я обернулась. Макс смотрел на меня ласковыми глазами доброго дядюшки, явно надеясь отговорить от опрометчивого шага.
Я покачала головой.
– Возвращайся в особняк.
– А ты?
– Чай, не заплутаю, – фыркнула я и двинулась к шатру, пока Макс не надумал поделиться опытом общения с гадалками.
Кто его знает?..
До входа, обозначенного слабо колышущимся пологом, я не дошла. Между мной и ним, словно вампир из мрака, выросла чёрная как ночь катесса в коротеньком серебристом платье, смерила меня большими жёлтыми глазами. Я спешно выхватила из кармана бумажку, сунула её под нос катессе. Та сосредоточено изучила художество Лиландры, ещё раз оглядела мою непритязательную экипировку горничной и кивнула:
– Подожди здесь, – и скрылась за тканью полога, предварительно молниеносным жестом цапнув бумажку.
Я тупо посмотрела на пальцы, сжимающие воздух, и опустила руку.
Долго ждать не пришлось.
– Фиалка примет вас, – сообщила катесса, отчего-то перейдя на почтительное «вы» и придерживая полог, дабы клиентка могла войти.
Я и вошла.
Ткань с мягким шелестом вернулась на законное место. Я подняла голову, осматриваясь. Типичная обстановка: низкий столик под алой скатертью, пестрые подушки вокруг, несколько небольших деревянных сундучков возле синих стен и матовая сфера на треножнике, озаряющая всё пространство неярким сиянием.
– Ух ты! – не удержалась я. – А она настоящая?
– Конечно, – ответили от стола.
Я протянула руку. От гладкой поверхности исходил свет и неожиданная прохлада, пальцы будто обхватил игривый ветерок. Я вздрогнула, отшатнулась.
– Сфера не только светит, но и освежает.
Я повернулась к столику. Женщина и впрямь походила на одноименный цветок: миниатюрная, изящная, с тоненькой фигурой-стебельком, подчёркнутой длинным синим платьем. Густые чёрные волосы, печальные карие глаза, грустная улыбка тронутых кармином губ – с таким красивым нежным лицом рождаются не гадалками, истинными леди, чьи задумчивые лики остаются на холсте в назидание потомкам. И вдруг простенький наряд, широкие браслеты на хрупких запястьях, коралловые бусы, интимный полумрак шатра. Я с опаской покосилась на колоду карт в её руке.
– Прошу, – Фиалка указала на подушки.
Я села и ещё минуты полторы потратила на попытки устроиться поудобнее среди непривычных скользких подушек. Женщина заняла положенное гадалке место напротив клиента и принялась разглядывать меня со сдержанным интересом.
– Значит, ты Вэллариана?
– Да. – Я кое-как поджала ноги, угнездившись на голубенькой подушке. – А откуда вы знаете?
– Тера и Лили сказали.
– А-а?.. Ну да. – Я внезапно почувствовала себя глупо. Разумеется, Тера и Лили сказали, не видение же её посетило…
Фиалка положила колоду на стол, снова улыбнулась:
– Ты уже успела познакомиться с Лиландрой, как я заметила.
– Да… Послушайте, я хотела бы узнать об одном человеке…
– – –
Впервые за многие годы у Скара случился приступ бессонницы. Вернувшись ночью в тёмное подземелье и обнаружив Мерси мирно спящей, он с облегчением вздохнул, скинул излишки одежды – какой кретин придумал этот дурацкий костюм?! – и завалился рядом с девушкой. Но уснуть не удалось. До самого утра Скар ворочался с боку на бок под натужное поскрипывание старой кровати. Во мраке спальни ему мерещились астральные проекции, назойливые как оголодавшие блохи, неумолимый высверк наконечника арбалетного болта и толпы волшебниц и эненов, озабоченных его затянувшимся существованием в этом мире.
Перестроив зрение с человеческого на звериное и посмотрев на карманные часики, которые Мерси хранила под подушкой, Скар понял две вещи. Первое – сейчас почти девять утра. Второе – у него, похоже, развивается паранойя.
Плохо.
Скар протянул руку и отточенным движением пальцев зажег фитиль свечки, стоящей на тумбочке возле кровати. Дальше его таланты в области пирокинеза не пошли – ни эффектных огненных шаров, ни убойных огненных струй, ни банальной манипуляции уже имеющимся пламенем. И так с самого рождения: не вампир, не оборотень, не колдун. Всего понемножку и ничего толком…
Мерси тихо посапывала на своей половине кровати. Просыпалась она поздно, не раньше полудня, так что времени на общение с самим собой хоть отбавляй… Скар глянул на часы, небрежно брошенные на одеяло. Потом на свою руку, только что сотворившую искру.
А почему бы и нет?.. Заодно проверит, сколько практических знаний родом из детства сохранила въедливая память…
– – –
«Кто он? – задалась вопросом Фиалка, глядя на разложенные «рубашкой» вверх карты. Сидящая напротив девушка молчала, опустив ресницы. – Любимый? Безответно любимый?»
Собственно, больше половины клиентов приходили именно с вопросами о любви и любимых. Молодые девушки вообще только об этом и спрашивали, так что, казалось бы, ничего удивительного…
Только чем Лиландра точно никогда не занималась, так это сводничеством.
Молодая женщина перевернула первую карту, всмотрелась в изображение, чувствуя, как знакомые образы рождают нужные ассоциации, а те словно по волшебству оформляются в слова и предложения. Она заговорила, медленно, нараспев, будто читая заклинание. Она складывала из четырех карт рассказ, составляла, прилаживала друг к другу кусочки открывшейся ей мозаики. Легчайшими мазками Фиалка набрасывала портрет
