неведомого человека, чей смутный лик карты, разумеется, никак не отображали. Молодая женщина могла сообщить девушке лишь о некоторых чертах характера, некоторых особенностях…
А Вэллариана молчала.
Никаких традиционных «ой, это про него!», «ой, так и есть», «а он правда меня любит?» и прочее, прочее, прочее…
Вэл же молчала.
– – –
Интересно, Фиалка говорит правду или сочиняет по ходу? В любом случае вряд ли мне представится возможность в обозримом будущем проверить её слова-напевы.
Я поглядывала на карты из-под полуопущенных ресниц. Что там рассказывала молодая женщина? Что ОН готов отдать весь огонь своей страсти лишь той единственной, которую полюбит? Какая прелесть! Прямо как в знаменитых сиамских романах! Мне удалось отыскать в библиотеке Дэнна один, я прочитала запоем и весь вечер рыдала над сентиментальной концовкой. Но в правдивость истории, само собой, не поверила.
Не верила и сейчас. Кого Фиалка описывает – слащаво-идеальный образ героя наивных девичьих грез (дабы юная клиентка не потребовала свои деньги обратно и ушла в полной уверенности, что ей досталась лучшая особь мужского пола в мире) или загадочное существо с клыками точь-в-точь как у вампира (назвать коего подарком судьбы у меня как-то язык не поворачивается)?..
…Сдержан в проявлении чувств…
Хм-м…
Умён, решителен…
Ну да. До сих пор рука болит.
Четыре ипостаси…
Что-о?!
Я вскинула ресницы.
– Четыре что? – вопросила я с благоговейной дрожью в голосе.
– Ипостаси, – повторила Фиалка и указала ноготком на третью карту. – В его сущности сплелись четыре разных создания, четыре символа четырех стихий. Не могу сказать наверняка, идет ли в данном случае речь о человеческих противоречиях в целом или же о двойственности натуры в прямом смысле слова. – Гадалка бросила на меня испытующий взгляд.
Не дождетесь! Ничего я не скажу! Потому что сама не знаю.
– Что это за ипостаси? – вместо пояснений полюбопытствовала я.
– Все мы принадлежим к определенной стихии, огня ли, воздуха, земли, воды. Это восходит к древним астрологическим традициям и выражается в определённых особенностях характера. Но есть расы, не просто ассоциирующиеся с конкретной стихией, а буквально дети её. Наибанальнейший пример: русалки – дети воды. Или джинны – порождение огня.
– А вампиры?
Фиалка внимательно посмотрела на меня. Потом на карты и снова на меня.
– Спорный вопрос. Одни теоретики считают, что к стихии воздуха, другие склоняются к мнению, что стихия вампиров – земля.
Я нервно рассмеялась, чувствуя, как по спине стройными колоннами шествуют мурашки.
– Наверное, воздух им ближе. Перекинулись в летучую мышь – и вперёд, в ночные дали…
В карих глазах полыхнуло недоумение.
– Вампир не может превратиться в летучую мышь или вообще в кого бы то ни было. Вампир не оборотень, трансформации не подвержен и рождается уже с клыками.
Разве?.. А как же детские страшилки? А как же истории о монстроподобных «вомпэрах-убивцах»?
И самое главное – как же мои воспоминания, где зловещими призраками витали жёлтые глаза с бездонными чёрными зрачками, выщеренные клыки, срывающийся на голодное рычание хриплый голос?.. Я видела потом его глаза – в подземной опочивальне и на танцах, – и они были вполне человеческими. Ведь не померещилось же мне тогда, в первый раз…
Я уставилась на Фиалку.
– Вы уверены?
– Более чем. – Молодая женщина помолчала, глядя на четвёртую карту. – Большинство оборотней, в том числе и дикарки, владеют так называемой частичной трансформацией. Например, дикарки могут, не превращаясь в катуса, изменить ногти на когти хищника, зрачки, зубы… – она опять посмотрела на меня, ожидая внятного – или не очень – комментария.
Я стоически выдержала её взгляд, решив бороться до победного.
– А оборотни интересуются нежными девичьими шеями?
– Оборотни? – Фиалка явно растерялась. – Не знаю. Нет вроде…
И то верно. Оборотень загрызает целиком.
– Знаешь, – внезапно добавила она, – когда-то давно мне довелось встретить человека… колдуна, который был отчасти и тем и другим.
– – –
– Кейси?
– М-м?
– Ты кого-нибудь из особняка Аид знаешь?
– Конечно. Дейру и Брета.
– Их все знают. Я говорю о прислуге, особенно горничных.
– Ну-у… – Черноволосая катесса в серебряном платье пожала плечами. – Крутилась тут одна блондиночка, сварливая как базарная торговка. Всё приворотным зельем интересовалась. Мы с Терой её и отворотили… задним ходом до особняка. Ещё рыжая катесса появлялась, спрашивала, будет ли у неё что с каким-то Феликсом… Тера ей популярно объяснила, что этот Феликс думает только об одном, та расстроилась и обозвала Теру шарлатанкой…
– В общем, к Фиалке никто из Аида не ходил, – подвела итог Жасмин.
– Нет. Денег, видно, не хватило. Фиалка берёт, конечно, умеренно, но и не один же золотой за час.
– Ясно. – Жасмин глянула на шатёр подруги. – То есть Ио в лицо там не знают.
– Нет. Не должны, по крайней мере. А в чём дело?
Жасмин загадочно улыбнулась.
– – –
Многие считали, что, раз дикарки являются, по сути, хищниками, то, соответственно, ведут ночной образ жизни и раньше, чем к вечеру, не встают. На самом деле так бывало крайне редко, особенно в жизни Фелис и потому поутру на кухне она всегда оказывалась первой.
Наслаждаясь уютным безмолвием спящего дома, Фелис устроилась за обеденным столом с не слишком объемными трудами некой Даниель Оресты, волшебницы, жившей пятьсот лет назад и наваявшей на досуге нетленку, посвященную эненам. Книга называлась «Мы и энены. Возможно ли взаимопонимание?» и состояла из суммированного опыта общения автора с вышеозначенными. Дикарка пролистала её, выделила несколько отдельных глав, прочитала. Потом надолго задумалась.
Как Вэл описала арбалетчика – молодой, светловолосый, худощавый? Уже с оружием и один…
На клочок бумаги, служивший Фелис закладкой, дикарка меленько, аккуратно выписала: «энены ВСЕГДА работают в паре».
– – –
– Правда? – я искренне изумилась. Я знала, что некоторых тянет на «горяченькое», в результате чего впору объединять всевозможных полукровок в отдельную расу, но чтобы вот так… – И как же он дошёл до жизни такой?
Фиалка неожиданно печально вздохнула.
– Сказались ссылка в места, находящиеся за пределами нашей реальности, и общение с существами, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. До этого он был простым колдуном. Вернулся то ли оборотнем, то ли вампиром, то ли вообще неизвестно кем.
Любопытство – штука страшная. Раз меня посетив, уходить оно уже не торопилось.
– А-а…
