— Как то есть накрылась?
— Медным тазом. Не знал? Я б не поверил, если бы сам не увидел.
Джош допил свой бокал с вином. Слуга подошел, чтобы налить еще, но Джош велел подать виски.
— Я сначала думал, что это из-за меня. Из-за многократного пользования. Выныриваю, значит, в тот раз, последний, и чувствую зверский холод. И ветер гоняет по площади сухой снег.
— Да ты что? Вот не думал, что там бывает что-то вроде атмосферных явлений.
Не тот ли это ветер, что трепал часовое дерево в Филлори?
— Что-то поломалось там, Квентин. Капитально так, похоже на сбой в системе. Половина домов в руинах, как после бомбежки. Помнишь, Пенни говорил, что в них во всех полно книг? Думаю, это правда: страницы так и летают по городу. Надо было, наверно, словить парочку, посмотреть, что там написано. Ты бы точно словил, а я уже потом спохватился.
Тогда у меня на уме одно было: выжить. До земного фонтана пилить прилично, около мили, а теплые одежки я оставил в том мире с гарпией. Жарко было очень, и когтями она их изодрала. И вот я практически голый, ориентиры порушились, с фонтанами тоже хреново: одних не стало, другие замерзли. Магия там не работает, если помнишь. Присядешь переждать бурю, сразу в сон клонит. Наш фонтан я чудом нашел, думал, так там и сдохну.
— Ну ты силен. — Молодец Джош. Стоит махнуть на него рукой, он заводится, и никакого удержу ему нет. Как в Филлори, где он загнал в черную дыру раскаленного докрасна великана. Глядишь, всех их переживет.
— До сих пор не могу понять, в чем там дело. То ли напал на город кто, то ли проклял, вот только кто? Я никого там не видел. Пусто, как и всегда. Я, знаешь, предполагал Пенни там встретить… глупо, конечно.
— Угу.
— Не то чтобы мне хотелось, я его в свое время терпеть не мог. Просто приятно было бы увидеть, что он живой.
— Приятно, да.
Значит ли это, думал Квентин, что в Филлори через Нигделандию уже не попасть? Теоретически вообще-то возможно, только одеться потеплее и ледоруб захватить.
— Нигделандия мне всегда казалась несокрушимой. Время и стихии отдельно, она отдельно. Похоже, там одновременно случились землетрясение и метель.
— Мне можешь не рассказывать. Еще гипотезы есть?
— На филлорийский фонтан ты, наверно, не посмотрел? Я рассчитывал вернуться обратно через него.
— Нет, как-то не попался он мне на глаза. Но сомневаюсь, что такое возможно.
— Почему? Там теперь район бедствия, понимаю, но попытаться-то можно. Ты же вернулся на Землю и, как видим, неплохо устроился. Одолжи нам пуговицу, и все.
— В том-то и штука. — Джош рассматривал картину на облупленной стене за Квентином, точно в первый раз ее видел.
— В чем?
— Нет у меня больше пуговицы.
— Как нет?
— Продал я ее. Кто ж знал, что она еще кому-то понадобится.
Квентин не верил своим ушам.
— Нет. Быть не может.
— А откуда у меня долбаное венецианское палаццо, по-твоему?
Квентин уткнулся лбом в обеденный стол, приводя свой мозг в прежнее состояние — до того, как тот возомнил, что их проблемы остались в прошлом. Пока этот процесс шел, можно было охлаждать чело о прохладное дерево и предаваться отчаянию. Пуговицы нет. Не стукнуться ли пару раз головой об стол, так легонько? Да нет, не стоит.
Он впервые заметил, как тихо в городе: улицы и каналы Венеции, похоже, сразу опустели с наступлением темноты. Видимо, ночью Венеция перестает притворяться, что живет в двадцать первом веке, и возвращается в родимое Средневековье.
Ладно, погоревали — пора опять за работу.
— Значит, пуговицу ты продал, — сказал, распрямившись, Квентин.
— А что, другого плана у тебя нет? Не мог же ты всерьез полагать, что мы с тобой пересечемся в Венеции и я отдам тебе пуговицу.
— План был не отлучаться из Филлори, но этот поезд уже ушел — надо придумать новый. Кто ее у тебя купил?
— Тут целая история. — Совесть Джоша, похоже, нисколько не мучила, а предстоящий рассказ обещал быть куда веселее, чем его приключения в Нигделандии. — С Нигделандией, Филлори и прочим фэнтези я завязал. Понял, что если хочу секса — а я хотел, — то надо себе его обеспечить в реальном мире. Начал осматриваться и набрел на эту подпольную сеть, убежища и все такое. Слыхал о них?
— Джулия меня ознакомила.
— То есть я всегда знал, что есть чародеи-любители, но понятия не имел, как их много. И немалое их количество побывало в Венеции, которая считается центром древнего чародейства. Думали научиться здесь кой-чему — грустно, если подумать. Некоторые вполне ничего: знают многое из того, что мы знаем, а иногда и то, чего не умеем мы, но в большинстве они понятия не имеют, что делают. С этими надо ухо держать востро. Сами по себе они не опасны, но привлекают шакалов вроде демонов, эльфов и прочей нечисти. С нами эти падальщики не связываются, а вот деревенские колдуны, готовые абсолютно на все, законная их добыча. Такие сделки заключаются, страшно сказать.
Но мне эти ребята, знаешь, понравились. В Брекбиллсе я себя чувствовал не очень уютно из-за этих оксфордских штучек: дегустация вин, изысканные костюмы и прочее. Вы с Элиотом там были больше в своей тарелке, и… Дженет тоже. — Джош едва не упомянул Элис, но в последний момент опомнился. — Нет, там было здорово, пойми меня правильно, но не совсем в моем стиле. С подпольщиками у меня лучше пошло. В Брекбиллсе надо мной прикалывались, а здесь я фигура. Просто мне, наверно, поднадоело быть на конце пищевой цепочки. Там никто особо меня не ценил, и ты в том числе, а тут я все равно что король.
Квентин не стал спорить, признав его правоту. Джоша любили, но не принимали всерьез. Квентин допускал, что Джош сам себя не принимает всерьез, потому и другие к нему так относятся, но это была несправедливая мысль, кого ни возьми — Джоша или любого другого. Все хотят быть героями своих личных историй и никто — комиками. Джош, вероятно, мучился этим все время, когда они с Квентином тесно общались; неудивительно, что он решил поизмываться над ними в комнате с чашей.
— Ты поэтому продал пуговицу? Потому что думал, что мы над тобой прикалываемся?
— Продал, потому что мне предложили за нее чертову уйму денег, — ответил задетый Джош. — И потом, я был малость зол. Здесь меня уважают — впервые узнал, что это за штука такая. Я типа мостик между двумя мирами. В подполье можно достать то, что у нас не достанешь, и наоборот тоже, вот ко мне и обращаются с обеих сторон. У них имеется такое дерьмо, о котором мы и мечтать не могли, а они даже без понятия, что оно у них есть. Они меняются всякой дрянью друг с дружкой, и там иногда всплывает черт знает что. Я раз сферу Черенкова надыбал. Никто не знал, что это такое, пока я им не показал.
