— Дана, — тяжело вздохнула Рива, — давай не будем ссориться, а?
Но Дану понесло. Она до сих пор считала Риву своей младшей сестренкой, которую необходимо опекать и наставлять на путь истинный. И если раньше ее советы были в большинстве своем дружескими и шутливыми, то сейчас они переросли в категорические приказы.
Мода в столице менялась постоянно. В отличие от Ривы, Дана старалась ей соответствовать. Она одна из первых удалила волосы на голове, и теперь могла менять облик каждые пять минут. Кружева, шляпки, короны, тиары, нагромождения цветов, животных, геометрические абстракции… Объемные разноцветные голограммы и яркие модные парики, сделанные из тонких металлических нитей. Золота, серебра, палладия, меди. Настолько тонких, что по толщине не отличались от настоящих волос. Соорудить из них можно было что угодно, и сейчас на голове у Даны красовался авангардистский шедевр, собранный из переплетенных нитей с вкраплениями полудрагоценных камней. Выглядело и жутко, и красиво, но Рива сразу же отказалась от подобного девайса.
— Ты олицетворяешь собой мечту каждого мужчины и женщины. Ты создала себе имидж, — Дана запнулась, — или Ноа создал… богатой успешной аристократки. И пусть это не совсем так, позволь людям верить в мечту.
— Причем здесь моя внешность? — Рива нахмурилась, ей не нравился, как развивается разговор.
— Потому что ты обязана быть самой модной и светской. Твоя прическа, наряды, макияж, аксессуары, украшения… Все подвергается пристальному вниманию. В провинции особенно. Зрители смотрят на столичную знаменитость и что видят? — Дана многозначительно уставилась на Риву.
— Что? — буркнула та.
— А то! Ты до сих пор ходишь со своими волосами на голове! Это неприлично иметь на теле волосы!
Рива вздохнула.
— Дана, — устало произнесла она, — я осветлила кожу, как ты приказала мне три года назад, сказав, что смуглый цвет не в моде. Я сделала пластику носа. Ты сказала, что он очень крупный для аристократки. Я рисовала узоры, делала пирсинг, татуировки, потом их сводила, когда они выходили из моды. Золотила ногти, вставляла под кожу светодиоды и светилась, как Новогодняя елка. — Рива расстроенно махнула ладошкой. — Я устала следовать моде.
— Ты должна! — заявила авторитетно Дана. — Ты знаменитость!
— Никому ничего я не должна! — Рива вскочила с кресла, нервно сжимая и разжимая руки. — Зрители приходят на концерты послушать мой голос. Если им нужны модные платья и парики, пусть идут на фэшн-показы.
— Но, Рива… — пыталась ее образумить Дана.
На ее памяти это была первая крупная ссора между подругами, Дана впервые столкнулась с подобным сопротивлением со стороны Ривы.
— Нет! — Рива остановилась напротив подруги и твердо посмотрела ей в глаза. — Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. Действительно благодарна, — внутри Ривы уже не бушевали эмоции, она успокоилась, — но я уже выросла, Дана. И способна сама принимать решения. Хватит меня опекать.
Дана удивленно округлила глаза. Она привыкла, что Рива всегда заглядывала ей в рот, выполняла все ее советы. А сейчас что — бунт на корабле?
— Если тебе не нравится, как я одеваюсь, что пою и как выгляжу, — голос Ривы дрогнул, но она сразу же взяла себя в руки, — нам лучше реже встречаться.
В комнате наступила оглушающая тишина. Дана с ужасом смотрела на серьезную девушку и не могла осознать, что только что услышала. Рива прогоняет ее? Дана вскочила и бросилась обнимать подругу.
— Прости меня, Рива, прости, — зарыдала она, — я была неправа. Хочешь оставить свои волосы? Ради бога… Я не думала, что они тебе так дороги.
У Ривы защипало в глазах. Она улыбнулась и обняла подругу.
— Отлично. Хоть волосы отвоевала, — попыталась пошутить она.
* * *
Концерт в Аристе прошел без происшествий. За несколько часов до начала, Рей проверил зал. Распылил автоматические крошечные датчики и камеры, которые сразу же прилипли на стены и потолок. Усилил меры безопасности самого театра совместно с охранниками. Зрители проходили через тройные электронные ворота, сканирующие и считывающие их данные. Рей прикрепил к воротам несколько противозаконных пиратских примочек. Теперь каждый из любителей музыки отображался на его компе. Его паспорт, биография, даже социальная карта со всеми параметрами. Если вдруг он куда-нибудь отлучится или даже подумает о плохом — Рей узнает.
Он стоял за кулисами и смотрел через прозрачный со своей стороны щит. Весь зал был как на ладони. Программа сама обрабатывает данные, приходящие от датчиков, если будет хоть что-то подозрительное — на комм-браслет придет сообщение.
Рей изо всех сил старался не прислушиваться к тому, что поет Рива. Если бы можно было, он бы заткнул уши. По коже пробегала дрожь, внутренности скручивало узлом, лихорадочное возбуждение волнами проходило через тело. Он почти привык к воздействию, которое оказывает на него ее голос… Или скоро привыкнет…
Это уже не смешно. Все тело ныло от желания. Каждый раз стоит ему услышать ее голос, он возбуждается, как подросток. Рей отстраненно размышлял, по привычке следя за зрителями, только ли на него так действует ее голос?
Но нет. Он рассмотрел блестящие глаза и бисеринки пота, выступившие на лбу мужчины в третьем ряду, заметил слезы на глазах у женщины в седьмом, дрожащие губы и красный нос у девушки во втором.
Оказывается, он не одинок? Большинство зрителей реагируют, так или иначе. Только у всех реакция разная. Он подумает об этом потом, когда опасность минует. Рей тяжело вздохнул, пытаясь обуздать собственные эмоции и сосредоточиться на работе, а не на прекрасном лице певицы. Но взгляд, словно живя своей жизнью, возвращался к ней…
* * *
— Ты не пойдешь вечером на прием, — заявил категорично Рей, после того, как Рива вышла из гримерки в вечернем платье.
— Пойду! — упрямо заявила она, прошмыгнув мимо. Рей спокойно шел сзади, ни на шаг не отставая. — Это моя работа, такая же, как и пение на сцене. Там будут мэр, директор театра, спонсоры, бизнесмены, рекламщики.
— Меня не волнует, кто там будет, — произнес Рей, выходя вперед и загораживая Риве проход.
Девушка возмущенно уставилась на телохранителя.
— Если будет нужно, я спеленаю тебя и запру в номере, — скучающим тоном добавил он.
Его взгляд блуждал по ее лицу, отмечая вздернутый подбородок, раскрасневшиеся щеки, торчащие вразнобой кудряшки, освобожденные от затейливой прически, которая была у нее на концерте. Почему Рею так нравилось ее дразнить? Она вспыхивала, как порох. Мгновенно и ярко. Наверное, это было подспудное желание заставить Риву испытывать к нему хоть какие-то эмоции, а не вечное ледяное равнодушие.
