Максимус скользнул по мне равнодушным взглядом, поздоровался с Капитаном, тот вздрогнул и поздоровался в ответ. Максимус вел себя непринужденно, как будто вчера совершенно ничего не происходило, не было ни бандитов, ни виски, ни рассказов о Капитане, ни злополучного поцелуя. Как будто все мы были знакомы не первый год, вдобавок еще и жили вместе.
— И что? — пожала я плечами, в тон Максимусу.
Он усмехнулся, добро, глядя на меня, покачал головой и ничего не сказал. Блеск его голубых глаз был чуть с хитринкой, словно бы он уже все обо мне знал.
— Да, так ничего, — с напускным спокойствием сказал Максимус, — Я — твой благодетель мучаюсь тут похмельем, а она прохлаждается на капитанском мостике с разными темными личностями, а?
Капитан улыбнулся. Максимус внимательно отследил эту улыбку, и, успокоившись, обратился ко мне.
— Меж тем я не шучу, Аиша. Мне нужна твоя помощь, а тебя нет под рукой.
— Так вы и в каюте не ночевали.
— Было дело, — почесал в затылке Максимус, — Но, знаешь ли, я зверски голоден.
— Я рыбы наловил, — сказал Капитан как бы, между прочим. Максимус сделал ему в спину кислую мину.
— Приготовь чего-нибудь на двоих зверски голодных мужчин.
Я встала со своего места:
— А как же кок?
— Поверь мне, есть нечто невообразимое, какая-то магия в том, что специально для тебя приготовил твой помощник, — задушевно пояснил Максимус.
Я пожала плечами, не все ли равно?
Я специально приготовила рыбу. Можно сказать из чувства противоречия Максимусу. Кок на камбузе оказался милым тощим дядькой, неразговорчивым и хмурым. Смотрел он исподлобья, говорил односложно, сквозь зубы, таким тоном, словно я его смертельный враг. Однако, он охотно помогал мне чистить рыбу, и научил кое-чему. Молча, четко делал свое дело, иногда, что-то тихо напевая, скрипучим голосом.
Он же научил меня запекать рыбу в особом соусе. Откомментировал коротким: "Капитан любит, чтобы вот так!"
Мужчины молча ели, я снедаемая любопытством, ковыряла собственную стряпню. Никогда я еще не была так неуверенна в себе, как сейчас.
— Вот, что я могу сказать, — тихо сказал Капитан, — готовишь ты вкусно, почти, как наш кок. А я его выписал за такие деньжищи, что страшно вспомнить. Он первоклассный повар.
— Вкусно? — оживилась я.
— Видишь, мы говорить не можем. Рот забит, — коротко отозвался Максимус, — Это правда очень вкусно, только я не могу понять, что это, — сказал он и опустил кусок в рот.
— Рыба, — ответила я.
Максимус изменился в лице, смотрел на меня удивленными круглыми глазами, сделал попытку выплюнуть, но, глядя мне прямо в глаза, проглотил.
— Значит так, — сказал он, прокашлявшись и косясь на Капитана, который улыбался, глядя на друга, — Это, конечно, все хорошо. Тебе удалось то, что не удавалось многим до тебя. Ты накормила меня рыбой, но учти. Я ем мясо. Если такого нет, то я могу есть и все, что угодно, да хоть кашу, только не рыбу!
— Буду знать, — пожала плечами я.
— Я сам виноват, не предупредил тебя, — брезгливо ковыряя вилкой остатки, проговорил Максимус, на его лице была нешуточная борьба между тем, что ему хотелось доесть и принципами.
Я встала, собрала посуду. Тарелку свою хозяин не отдал, и я засчитала это себе, как маленькую победу.
— Что там у тебя за книга была? — спросил Максимус, принеся относительно чистую тарелку к мойке.
— Одиссея.
— О, решила узнать, что значит Уллис? — голос Максимуса звучал проникновенно и в тоже время очень хитро. Он вдруг оказался в непосредственной близости от меня. Я чувствовала его спиной. Почему-то я задержала дыхание, по спине прошлись мурашки, по животу судороги. Дышать я не могла, я просто забыла, как это делать. Будто бы одеревеневшая я стояла возле мойки. Лилась вода, капала пена с тарелки, что была в руках. Я ничего не слышала и не видела, кроме закипающей крови. Она горячими волнами бурлила внутри, от этого я стала замерзать.
— Тебе еще рано такое читать, — бодро сказал Максимус. Я не заметила, как он переместился. Я вздрогнула и уронила тарелку, ее звон меня пробудил, я стала слышать и видеть, но чувствовала себя еще марионеткой. Это можно было записать себе в поражение. Что же 1:1, ничья.
Максимус стоял, опершись спиной о стену, скрестив руки на груди, щурясь левым глазом, любовался произведенным на меня эффектом. В его полуулыбке не было ничего нахального или непристойного, он чему-то улыбался, но я не могла точно понять чему.
— Не надо так больше делать, — тихо сказала я.
— Как так? — в Максимусе на долю секунды мелькнуло что-то животное: большой, сильный зверь — медведь, наверное.
— Вот так, — совсем стушевалась я, — как только что.
— Хорошо, я не буду походить к тебе сзади, если тебе это не нравится, — развел он руками и улыбнулся, — спасибо, что не лягнула.
С этими словами он вышел. Я мгновенно вскипела, швырнув останки тарелки обратно в раковину, уперлась руками ее борта и долго смотрела на воду. Во мне вскипало бешенство. Как он смеет?! Кто он вообще такой, чтобы так со мной шутить? Я же не игрушка, в конце-то концов, я — живой человек! У меня и чувства есть и гордость! И достоинство, наконец! Как же все это унизительно… Максимус не считает меня ни человеком, ни женщиной, я для него все равно, что игрушка, плюшевый лев. Именно так, да. Для него я плюшевый лев. Ничего. Я заставила его есть рыбу, значит, заставлю уважать себя! Так как он ведет себя, никто не имеет права себя вести!
Как его вообще могут любить женщины, если он такой мерзкий? Чем он лучше того же Патрика? Ничем. Боже, это кем же тогда должны быть женщины, чтобы любить такое? Мелкий, мерзкий, противный человечишко, который вместо того, чтобы сказать "доброе утро" сразу же начинает хамить.
В этот момент на кухню зашел кок. Он удивленно посмотрел на меня. Подошел, выключил кран и, нахмурившись, заглянул мне в лицо. Получил в ответ полный ярости взгляд. Я постаралась вложить в него столько гнева, сколько смогла. Кок отступил на шаг назад, потом вернулся и похлопал меня по плечу.
— Судьба такая, — сказал он и ушел.
— Да, к чертям такую судьбу, — выругалась я. Посуда была мною брошена, я разъяренная отправилась на палубу, чтобы высказать все Максимусу.
Он сидел в обществе Капитана. Они разговаривали о чем-то, смех Максимуса был слышен еще издалека.
— А вот и Маленький Лев верхом на волках, — приветствовал меня Максимус, — что-то случилось?
— Случилось! — выплюнула я.
— Ой, да ты в ярости, как я посмотрю, — спокойно улыбался Максимус, — опять будешь меня царапать?
