могла участвовать в переговорах о браке на моей стороне.
— Даже Богиня Сватовства не смеет хитрить в ночь, освящённую верховными божествами, — ответила госпожа Эльвира.
Этим она косвенно указала, что могла позволить ему говорить со мной, но только под её строгим надзором. Затем госпожа Эльвира сделала шаг назад, встав так, чтобы иметь возможность внимательно наблюдать за нами. В её присутсвии Хасхайт был ограничен в действиях, которые мог предпринять, и уже это придавало мне сил.
Я незаметно огляделась и увидела, что все любящие сплетни дворяне уже смотрят в нашу сторону. Вдалеке я заметила брата, пробивающегося к нам через толпу. «Брат, пожалуйста, не подходи» — подумала я и быстро подняла руку, чтобы остановить его. Как показал разрыв моей помолвки, наши земли могли пострадать, если моему брату не удастся справиться с Хасхайтом должным образом. Этого следовало избежать любой ценой, особенно сейчас, когда мы были в шаге от возможности заручиться поддержкой госпожи Розмайн.
Убедившись, что мой брат остановился, несмотря на всю обеспокоенность, легко читавшуюся на его лице, я посмотрела на своего бывшего жениха и спросила:
— Господин Хасхайт, какое у вас ко мне дело?
— Бригитта, не ведешь ли ты себя слишком холодно по отношению к человеку, который в ночь звёздного сплетения только что спросил у твоего покровителя разрешения поговорить с тобой? Когда нити, которые Богиня Сватовства сплела для нас, были так трагично порваны, моё сердце замёрзло, как будто Бог Льда и Снега лично пронзил его…
Хасхайт настаивал на том, что я расторгла нашу помолвку, даже ничего не объяснив, и разбила ему сердце по какой-то эгоистичной причине. Но правда состояла в том, что я разорвала её, узнав о его намерении, при поддержке своей семьи, снять моего брата с позиции гиба Илльгнера и стать гибом самому. А здесь, передо мной, он стоял, опустив взгляд с болезненным выражением лица, стараясь вызвать симпатию у присутствующих. Его наглая ложь взбесила меня.
— Господин Хасхайт, вы…
— Бригитта? — окликнула меня сзади госпожа Эльвира.
Я не успела упрекнуть его, так как госпожа Эльвира заботливо вернула меня в чувство. Всё это время она тихо наблюдала за нами, величественно стоя со сдержанной улыбкой и демонстрируя самоконтроль. В голове промелькнул её совет держать спину прямо и продолжать улыбаться. А ещё — что я должна сопротивляться давлению, а потому не могу так легко поддаваться на провокации.
Усилием воли я вновь обрела спокойствие. Если проявить эмоции на публике с таким количеством зрителей, это только даст Хасхайту хорошую возможность воспользоваться моей слабостью. Если бы благородное общество узнало, что моего брата, гиба, обманули и использовали, заполучить Илльгнер попробуют и другие дворяне. Всё, что я сделала для защиты своих земель, станет напрасным. Поэтому я изобразила улыбку госпожи Эльвиры, спрятав за ней кипевший во мне гнев.
— Бригитта, несмотря на все твои удары, мой раффель ещё не упал. Я всё ещё вижу в тебе свою богиню земли Гедульрих.
Хотя его слова, возможно, прозвучали для присутствующих как «Я по-прежнему люблю тебя, несмотря на всю ту боль, что ты причиняешь мне», на самом деле Хасхайт заявил, что не отказался от планов на Илльгнер. Даже сейчас он издевался надо мной, используя эвфемизмы, скрывающие его намерения от остальных. Он смеялся над моими землями за потерю влияния, когда множество дворян покинули нас после отмены помолвки, затем назвал меня идиоткой, которая упустила свой шанс захватить положение у собственного брата, к тому же презрительно упомянув того как некомпетентного неудачника, которого было легко обмануть.
Но Илльгнер не будет оставаться в таком положении вечно. Не с госпожой Розмайн, желавшей оказать нам поддержку.
Ох, как мне хотелось ткнуть Хасхайта носом в этот факт. Но оставалось ещё какое-то время до того момента, когда госпожа Розмайн должна будет официально запустить в Илльгнере производство бумаги. С точки зрения других дворян, Илльгнер пока так и не получил от неё какой-либо поддержки, а делиться информацией о новой индустрии я не имела права.
— Независимо от того, насколько слабой и истощённой становится Гедульрих, бог жизни Эйвилиб никогда не перестаёт жаждать её прикосновений. И только он желает её, никто другой. Маловероятно, что госпожа Розмайн, ваша богиня воды, будет защищать вас вечно, — продолжал сыпать Хасхайт замаскированными оскорблениями, не снимая маски доброжелательного дворянина.
Этим он заявил, что ни один мужчина не попросил бы моей руки в ситуации, когда Илльгнер страдал от недостатка дворян, а я считалась склонной к разрыву помолвок. И хотя я служила рыцарем сопровождения госпожи Розмайн и имела её поддержку, мне так или иначе пришлось бы уйти в отставку после свадьбы, как это делали все женщины-рыцари. Даже с учётом того, что я уже отслужила ей полный год, мало кто ожидал, что герцогская семья продолжит поддерживать меня после того, как я сложу с себя полномочия эскорта госпожи Розмайн.
Хасхайт говорил всё это с целью отпугнуть тех дворян, которые смотрели на меня как на способ сблизиться с госпожой Розмайн. Но я знала, что она не была жестокосердным человеком, способным лишить меня поддержки. Она заботилась даже о сиротах в храме и хорошо обращалась как со своими слугами, так и с простыми торговцами.
— Бригитта, я прошу тебя принять мой раффель ещё раз, и тогда я смогу восстановить твою утраченную честь.
В чём я точно не была заинтересована, так это в том, чтобы мою честь восстанавливал Хасхайт. Но как бы сильно я ни хотела озвучить эту мысль, я не могла показать свои истинные чувства — сделать так означало испортить дебют, который мне доверила госпожа Розмайн. Но я никак не могла придумать, как красиво отказать Хасхайту на вежливом языке дворян. Всё, что я могла сделать в ответ, это поджать губы и сжать кулаки.
— А вы всегда так плохо разбирались в богословии, господин Хасхайт? — раздался насмешливый голос.
Из толпы вышли несколько рыцарей-мужчин. Я узнала в них друзей Дамуэля — группу, которая нашла «корпус по повышению оценок Ангелики» настолько занятным, что согласилась помочь нам, присоединившись к матчам по игре в гевинне́н. Они быстро встали между Хасхайтом и мной.
— Было много тех, кто
