Наконец я добрался до ворот. Заперты ли они? Я вцепился в холодное железо. К моему облегчению, ворота подались, и я начал открывать их как можно более медленным, плавным движением. Однако Ведьмак знал, что делал, когда сооружал эту лестницу. Послышалось клацанье, и весь дом завибрировал, словно колокол.
Мэг тут же выскочила из камеры Ведьмака и помчалась ко мне, вскинув руки, растопырив и изогнув пальцы, словно когти. На мгновение я оцепенел, пораженный тем, как быстро она двигалась. Еще пара секунд, и было бы слишком поздно, но потом я тоже побежал — вверх по лестнице, через весь дом к кухне, ни разу не оглянувшись, подгоняемый топотом Мэг за спиной и страхом, что в любой момент она может вонзить в меня свои ногти. Заходить в кабинет за мешком времени не было — я бы не успел развязать его и достать оттуда серебряную цепь. Домчавшись до задней двери, я сорвал с крючка плащ, куртку, схватил посох, отпер дверь и выскочил на обжигающий холод.
Я не ошибся — уже темнело, однако света еще хватало. Я то и дело оглядывался, но никаких признаков преследования не заметил. Идти по заваленной снегом расселине было нелегко, и все же я торопился изо всех сил. Снег был глубокий и уже начал подмерзать.
Добравшись до края склона, я остановился и снова оглянулся. Мэг не преследовала меня. Холод кусался, дул резкий северный ветер, дыхание в морозном воздухе вырывалось паром. Я натянул куртку из овчины, а сверху надел плащ. И задумался.
Это казалось трусостью — что я бросил Ведьмака на милость Мэг; терзаемый чувством вины, я понимал, что непременно должен исправить содеянное — спасти учителя, вырвать его из ее когтей. Но для этого мне требовалась помощь. И помощь вот она, совсем рядом: в Адлингтоне живет и работает брат Ведьмака, кузнец Эндрю, который однажды уже помог мне в Пристауне. Это он выковал для Ведьмака ключ от Серебряных врат, удерживавших Лихо. Изготовить ключ от железных ворот к подвалу Ведьмака наверняка легче, а без него мне никак не обойтись.
Потом я проскользну в дом, пройду через ворота и выпущу Ведьмака. Конечно, это было легче сказать, чем сделать, — там, почти на свободе, дикая ламия, не говоря уж о самой Мэг.
Что толку заранее ломать голову над поджидающими впереди трудностями? Я побрел по снегу в Адлингтон. Хорошо хоть, путь все время шел вниз по склону холма. Однако, ясное дело, вскоре мне предстояло вернуться.
Мощенные булыжником улочки Адлингтона были завалены снегом выше чем по щиколотку. Только дети чувствовали себя в своей тарелке — смеялись, радостно визжали, кричали, катались с горок, бросались друг в друга снежками. Взрослые такого восторга не испытывали. Мимо, кутаясь в шали и глядя себе под ноги, прошли две женщины с пустыми корзинами, явно направляясь за покупками на Вавилонскую улицу. Идя в ту же сторону, я добрался до лавки Эндрю.
Когда я отодвинул щеколду и открыл дверь, звякнул колокольчик. В самой лавке никого не было, но я услышал приближающиеся из задней части дома шаги. Цок-цок-цок — так могли стучать только остроносые туфли. К моему изумлению, вскоре появилась Алиса и, широко улыбаясь, встала за прилавком.
— Рада тебя видеть, Том! Я не раз задавалась вопросом, как быстро ты найдешь меня.
— Что ты здесь делаешь?
— Работаю у Эндрю, конечно! Он дал мне работу и дом, — с улыбкой ответила она. — Я присматриваю за лавкой, и теперь у него больше времени для работы. Еще я стряпаю и убираюсь. Он добрый человек, этот Эндрю.
Я не мог найти подходящих слов. Наверно, Алиса разгадала выражение моего лица, потому что улыбка ее увяла, сменившись тревогой.
— Твой папа…
— Когда я добрался до дома, папа уже умер. Я опоздал, Алиса.
Горло перехватило, голос дал петуха, и я замолчал. Алиса потянулась через прилавок и положила мне на плечо руку.
— Ох, Том, мне так жаль! Заходи, согрейся у огня.
Гостиная оказалась уютной комнатой — с диваном, двумя удобными креслами и пылающим в камине огнем.
— Я люблю, когда хорошо горит, — с довольным видом заметила Алиса. — Эндрю экономит уголь, а я нет, но сейчас он ушел по делам и вернется почти к самой ночи. Кот на крышу — мыши в пляс…
Я прислонил посох в углу и рухнул на диван, стоящий прямо перед огнем. Алиса не села рядом, а опустилась на колени на коврик перед камином, боком ко мне.
— Почему ты ушла от Хёрстов? — спросил я.
— Пришлось. — Она нахмурилась. — Морган все требовал, чтобы я ему кое в чем помогала, но толком ничего не объяснял. Злился ужасно. Придумал какой-то план, как отомстить старику Грегори.
Я-то знал теперь, что он имел в виду, но решил ничего ей не говорить. Я ведь обещал Моргану молчать о его планах и не мог рисковать. Он некромант и с помощью духов может узнать многое. Если бы я рассказал Алисе и ему стало известно об этом, он мог бы причинить папе новые страдания.
— Он не отставал от меня, — продолжала Алиса. — Вот почему я ушла. Просто видеть его больше не могла, ни одной минуточки. Ну и вспомнила об Эндрю. Но хватит обо мне, Том. Мне правда очень жаль, что твой папа умер. Хочешь поговорить об этом?
— Это было тяжело. Я даже пропустил папины похороны, и мама ушла куда-то, и никто не знает, где она. Может, вернулась к себе на родину, и я никогда больше ее не увижу. Я чувствую себя таким одиноким…
— Я была одинока почти всю свою жизнь, Том. И хорошо знаю, что это такое. Правда, у меня есть ты, а у тебя я, ведь так? — Она взяла меня за руку. — Мы всегда будем вместе. Даже старик Грегори не сможет этому помешать!
— В данный момент Ведьмак вообще не может кому-то мешать. Когда я вернулся, Мэг поменялась с ним ролями. Сейчас он сидит взаперти. Мне нужен Эндрю, чтобы сделать ключ. Тогда я смогу вызволить Ведьмака. Мне нужна и твоя помощь. Вы с Эндрю единственные люди, к которым я могу обратиться.
— Сдается мне, старик Грегори в конце концов получил то, что заслуживал. — Алиса отдернула руку. Слабая улыбка тронула уголки ее губ. — Хорошую дозу собственного снадобья!
— Я не могу просто бросить его. И там ведь есть еще одна ламия, дикая, сестра Мэг. Как насчет нее? Она уже не сидит в яме, просто за ворота пока выйти не может. Что, если она вырвется из дома? Может и сюда добраться, в деревню. Никто не будет в безопасности, а здесь ведь полно детей.
— А что будет с Мэг? По-моему, все очень просто. Она не заслуживает того, чтобы сидеть в яме. Но не заслуживает и того, чтобы всю оставшуюся жизнь пить травяной чай. Этому надо помешать, так или иначе.
— Значит, ты не станешь мне помогать?
— Я этого не говорила, Том. Просто нужно сначала хорошенько подумать, вот и все.
