Глеб сел на лавку, посмотрел на Баву потемневшими от ярости глазами и сказал:
– У меня мало времени, купец. Либо ты будешь отвечать на мои вопросы, либо я воткну этот кинжал тебе в глотку. Выбор за тобой.
– Что... – Бава шевельнулся и скривился от боли. – Что ты хочешь знать, ходок?
– Что за вещь принес тебе из Гиблого места Дивлян?
По бледному, искаженному болью лицу Бавы пронеслась тень.
– Я не скажу, – выдохнул он. – Это мое... Мое!
Глеб сжал кулаки.
– Если бы ты знал, купец, каких усилий мне стоит не убивать тебя, – медленно проговорил он. – Спрашиваю в последний раз, и если ты не ответишь, я размозжу тебе голову. Что за вещь принес тебе Дивлян?
Бава облизнул губы.
– Ладно... Хорошо... Я скажу... Эта вещь... Не знаю, как ее назвать... Она может быть всем.
Глеб прищурился:
– Не понимаю.
– Она может стать всем, чем угодно. Только пожелай. – Купец, неловко шевельнувшись, снова поморщился от боли: – Леший... – процедил он. – Ты ведь ходок... Ты знаешь, что можно найти в Гиблом месте. Говорю тебе – эта вещь может быть всем, чем угодно...
Глеб провел по лицу рукой, словно стирал с него невидимую паутину.
– Где эта вещь? – сухо спросил он.
– У меня за спиной есть дверь... Видишь ее?
Глеб взглянул на неприметную светлую дверцу. Поднявшись с лавки, он протянул руку и потребовал:
– Ключ!
Бава мотнул головой.
– Нет ключа. Над притолокой... Медная пластина... Нажми ее!
Глеб отвел взгляд от купца, прошагал к дверце, поднял руку, коснулся пальцами медной пластины и надавил на нее.
Где-то в стене скрежетнули тайные пружины, и дверца слегка приоткрылась.
– Там еще одна дверь... – хрипло проговорил Бава, скосив глаза и стараясь поймать в поле зрения Глеба. – Пружина у порога... справа...
Глеб распахнул дверцу и увидел за ней еще одну. Одна из плашек на полу чуть выступала.
– Наступи... – прохрипел Бава. – Наступи на нее... Только посильнее.
Новый приступ боли заставил Глеба прислониться плечом к стене и стиснуть зубы. Вернуться к купцу, достать из ножен меч и отсечь ему голову! Глеб представил себе это, и свирепое, извращенное, сладострастное чувство захватило его.
Он почти повернулся, но стиснул зубы еще крепче и приказал себе: «Нет. Сперва вещь».
Глаза заволокло бурой пеленой, и Глеб, испугавшись подступающего припадка, шагнул к двери и наступил ногой на деревянную плашку.
Что-то проскрежетало, на этот раз более громко и зловеще, чем прежде. Смутное беспокойство охватило Глеба, но, оглушенный болью, он не успел среагировать вовремя, и тяжелая дубовая балка обрушилась ему на голову.
– Ну, что, Первоход? Получил мою вещь?
Бава Прибыток хрипло захохотал, но тут же оборвал смех и зашипел от боли.
– Ничего... – процедил он сквозь зубы. – Я еще помочусь на твою могилу.
Купец поднял руки, обхватил пальцами рукоять ножа и, сжав зубы, изо всех сил потянул за эту рукоять. Из темных глаз хозяина Порочного града брызнули слезы. Он застонал, но не перестал тянуть. Миг-другой – и нож поддался.
Вынув нож, Бава отбросил его в сторону и, сжав руками кровоточащую рану под ключицей, медленно поднялся на ноги.
– Леший... – тихо и остервенело выругался он, глядя на лежащего без сознания Глеба. – Чтоб тебя сожрали болотные духи, ублюдок.
Купец, пошатываясь, проковылял к столу, взял глиняный кувшинчик с водкой, вынул зубами притертую глиняную пробку и, не давая себе времени на раздумье, плеснул водку на рану.
– А-а, леший! – вскрикнул он и затопал от боли ногой.
Когда боль чуть отпустила, Бава оторвал зубами лоскут от расшитого петухами рушника, висевшего над столом, и, обливаясь потом, перевязал рану.
Затем, немного отдышавшись, подобрал с пола меч и заковылял к лежащему на полу под тяжелой деревянной балкой Глебу.
– Гнида! – выругался он и злобно сплюнул Глебу на куртку. – Думаешь, можешь вот так просто прийти ко мне в дом, перебить моих охоронцев и пришпилить меня к доске, как муху?
Бава злобно усмехнулся:
– Нет, ходок, это я тебя пришпилю!
Купец перевернул меч клинком вниз, обхватил рукоять двумя руками, поднял его, нацелившись Глебу в горло, и...
Что-то шелохнулось у купца за спиной.
Бава перехватил меч и резко обернулся. То, что купец увидел, заставило его оцепенеть.
Темный силуэт отделился от стены и медленно двинулся к Баве. Купец попятился и испуганно пробормотал:
– Кто ты?
Ответа не последовало. Темный силуэт медленно приближался. Вначале он был похож на темный клочок тумана, по какому-то странному стечению обстоятельств принявший вид человеческой фигуры, затем контур его оформился, а черты безликого лица проявились и стали четче.
– Это ты! – узнал Бава, изумленно вскинув брови. – Но ты ведь мертв!
Гость продолжал медленно приближаться, не произнося ни слова. Бава отступил еще на шаг и выставил перед собой для защиты меч.
– Я скрепил тайник десятью заговорами! – хрипло проговорил он. – Как ты сумел почуять?
– Первоход сорвал скреп, – сипло проговорил незваный гость. – Теперь я знаю, что вещь у тебя, и могу ее забрать.
Бава угрюмо качнул головой:
– Нет. Я не отдам ее тебе!
Гость усмехнулся и сказал:
– Ты не сможешь мне помешать. Ты сам позволил Первоходу сорвать заговоренный скреп.
Бава скрипнул зубами.
– Ты не пройдешь! – злобно выкрикнул он. – Я не пущу тебя!
На губах гостя появилась холодная усмешка.
– Ты уже пустил меня. Если ты забыл, купец, за тобой должок. Ты ведь так и не отблагодарил меня. Я принес тебе вещь, которую ты просил, а ты выгнал меня взашей, не заплатив ни медяка.
Бава облизнул губы и хрипло проговорил:
– Врешь! Ты не Дивлян! Я ничего тебе не должен!
Бава рубанул по гостю мечом, но тот вдруг обратился в туманное облако, и клинок увяз в этом облаке, как в вязком варенье.
– Твой меч из хуралуга, – спокойно произнес сиплый голос. – А меня может убить только белое железо. Первоход знал это и перебил твоих охоронцев. Но ты... – Туманный призрак усмехнулся. – Ты слишком глуп.
Гость отшвырнул меч, скользнул к Баве и положил ему руку на плечи.
– Нет... – испуганно пробормотал купец и попробовал вырваться, но гость взглянул ему в глаза своими странными, темными туманными глазами, и Бава обмяк в его объятиях.
– Вдохни и выдохни, купец, – мягко проговорил гость. – Все будет хорошо.
Он приоткрыл рот, и холодная черная мгла вытекла у него между губами, проплыла черным облачком по воздуху и медленно влилась в распахнутый рот и расширившиеся от ужаса глаза Бавы Прибытка.
Очнувшись, Глеб долго не мог понять, что с ним произошло. Плечо его горело огнем, глаза ничего не видели, а на грудь навалилось что-то столь тяжелое, что трудно было дышать.
