— Тише...
Альварос явно к чему-то прислушивался Но не так, как прислушиваемся мы: не водил головой из стороны в сторону, не вглядывался в лес. Казалось, он прислушивается к чему-то внутри себя.
— Корриган... — мрачно произнес он и поднял голову. — Он здесь.
И тут же я уловил недалекий треск — так трещат сучья под ногами стражников.
— Лучше бы Чуй пошел вчера домой, — пробормотал фарках. — От этого гасклита одни неприятности. Зачем ты его купил, Альво?
— В дом? — Алина нерешительно взглянула на деда.
— Нет... — покачал головой Альварос. — Это бесполезно, мы не сможем спрятаться от Корригана.
— Тогда что нам делать, деда? — Алина испуганно взглянула на Альвароса.
— Я не знаю.
* * *
В коридоре было темно. Около двери бани, при- таившись, стоял человек.
— Гвидо, ты где?
— Тише... — шикнув на жену, Гвидо на цыпочках отошел от двери. — Не шуми...
— Чего это ты здесь? — испуганно спросила жена.
Глаза хозяина блеснули, он тихо засмеялся.
— Иди сюда... Ну иди, не бойся... — Он потянул ее за руку к бане. — Только тихо...
Жена нехотя повиновалась. Подведя ее к двери, Гвидо указал на тоненькую щелку:
— Смотри...
— Да не хочу я подгля...
Жена не договорила, Гвидо зажал ей рот ладонью. Попыталась было вырваться — и вдруг замерла. Из-за двери донеслись тихие вскрики, смех и плеск воды. Она знала, что там сейчас Инди. Выходит, он не один?
Женщина медленно приблизила глаз к щелке, вгляделась — и обмерла. Попыталась закричать, но Гвидо быстро оттащил ее в сторону.
— Молчи, дура... Ты же ничего не понимаешь...— Он выволок ее из коридора.
Жена тяжело дышала, ее волосы растрепались.
— Марта... Это же Марта... Да как он смеет...
Гвидо снова засмеялся.
— Молчи, глупая... Да меня теперь никто пальцем не посмеет тронуть — это ты понимаешь?
Жена ничего не ответила. Молча взглянув на мужа, она размахнулась и закатила ему звонкую пощечину. Потом заплакала, повернулась и медленно побрела на кухню.
* * *
Саблю Яна спрятала на опушке леса, для этого пришлось соорудить новый тайник. Старым она пользоваться не могла: теперь, когда их разбили и Корриган захватил Инди, это опасно. Нет, она не думала, что Инди выдаст ее, но там были и другие. Трое или четверо, кому не удалось убежать.
Проклятый Корриган... Яна накрыла тайник дерном, отряхнула одежду и вышла к дороге. Ничего, все образуется. Ей бы только немного денег — купить себе новую одежду, потом устроиться служанкой к какой-нибудь знатной госпоже. И жить — тихо, спокойно. Она ошиблась, присоединившись к Инди. Нельзя победить Корригана.
В город ее перевез лодочник, так было безопаснее. Расплатившись с ним парой завалявшихся в карманах медяков, Яна взглянула на небо: начинало темнеть. И куда ей теперь? Идти к Ми- коше теперь опасно, там в любую минуту могут появиться стражники. Пойти к Гвидо? Ну его, жутко мерзкий тип. К тому же они с ним не ладят — с тех пор, как он полез к ней со своими грязными лапами. Конечно, тогда она его здорово отделала, потом встретила Инди... Нет, к нему идти не стоит, теперь Гвидо может натравить на нее стражников. Он уже наверняка знает о том, что Инди схватили: дурные новости распространяются быстро.
Тогда куда? К Берте? Не хочется. Теперь, без Инди, старая карга будет к ней относиться совсем по-другому. Но больше некуда, без денег ее никуда не пустят. До чего неудачно все получилось...
Это было одно из тех мест, куда добропорядочные жители предпочитали не заглядывать. Постоялый двор Берты пользовался дурной репутацией, здесь опасались появляться даже стражники. Некогда он находился метрах в двадцати от реки и принадлежал совсем другому хозяину, но потом уровень воды поднялся, она затопила подвалы. Именно тогда его й приобрела Берта, одноглазая карга с повадками ведьмы. Некогда великолепный дом постепенно превратился в обычный притон. Его большие комнаты Берта разделила тонкими перегородками, получилось множество маленьких грязных клетушек. Сначала Берта сдавала их за гроши местным девицам, водившим к себе кавалеров, потом сама набрала девочек. Бизнес шел вполне успешно, в своих тайных мечтах Берта надеялась накопить денег и уехать куда-нибудь в другое место — туда, где можно будет начать совсем другую жизнь.
У крыльца лежал мертвецки пьяный человек. Переступив через него, Яна поднялась по ступенькам и вошла в холл — если можно было так назвать это грязное заплеванное помещение. Слева, из обеденного зала, как гордо именовала его Берта, доносились ругань и пьяные крики. Оно и понятно: у Берты самая крепкая в округе кислушка.
Яну встретил уныло сидевший за сбитым из толстых плах столом помощник Берты, лысоватый мужчина лет сорока — маленький, в засаленной одежде. Увидев ее, громко икнул — не иначе, тоже с перепоя.
— Тебе чего? — спросил он, угрюмо взглянув на Яну. Потом вдруг, узнав, подскочил и вымучен- но улыбнулся. — Яна, душенька — сто лет тебя не видел. Подожди, я хозяйку кликну...
Он как-то боком обошел ее и удивительно ловко шмыгнул в обеденный зал.
Возможно, они еще ничего не знали об аресте Инди. Это хорошо — Яна облегченно вздохнула.
По крайней мере, на эту ночь она жильем обеспечена.
Появилась Берта. Она шла немного боком, слегка повернув вправо голову, словно выставляя вперед уцелевший левый глаз. Правый, пустой и высохший, был прикрыт длинным седым локоном. На Берте был поношенный халат из толстой дорогой ткани, ее худую шею покрывал шарф — все знали, что под шарфом хозяйка прятала огромный уродливый шрам. Семеня ногами, Берта с приторной улыбкой подошла к Яне.
— Яна, деточка, — хрипло сказала она. — Как же я рада тебя видеть. Да что же ты стоишь — проходи, не стесняйся. А Инди где?
Мутные серые глаза старухи смотрели холодно и требовательно, Яну не могла обмануть фальшивая улыбка. Выходит, эта ведьма уже что-то слышала.
— У него дела, — ответила Яна. — Берта, мне нужна комната, я очень устала. И поесть немного.
— Ну конечно, лапонька, конечно... — Верта взяла Яну за руку. Ее прикосновение показалось Яне невыносимым, но приходилось терпеть. — Пошли...
Она провела Яну наверх, однако в самый конец коридора не повела — именно там у нее находились наиболее чистые комнаты.
— Сюда, милая...
Берта подошла к одной из дверей, общей для двух внутренних комнат, достала связку ключей. Повозившись с замком, распахнула дверь, потом посторонилась, пропуская Яну.
— Проходи, деточка. Вот эта комната, правая-. Там не заперто... Отдыхай, а я прикажу покормить тебя.
Берта ушла, Яна уныло оглядела предоставленную ей комнату. Она оказалась маленькой и душной, на кровати лежал залоснившийся от грязи
комковатый матрац. Справа на стене расплылось большое бурое пятно — не иначе, замывали чью-то кровь, — в воздухе стоял стойкий запах мочи.
— Стерва... — прошептала Яна. — Ей все известно-
Теперь у нее в этом не оставалось никаких сомнений: раньше Берта ни за что бы не посмела дать ей такую комнату. Даже за одну мысль об этом Яна лично вырвала бы ей остатки волос.
Но выбирать не приходилось; теперь, когда Инди попал в лапы к Корригану, отношение к ней изменится. Уже изменилось — те, кто раньше готовы были ползать перед ней на коленях, теперь не преминут пнуть ее.
Присев на край кровати, Яна закрыла лицо руками. Ей захотелось заплакать.
Инди... Яна впервые подумала о том, что он, в сущности, никогда ей ничего не давал. Говорил, что все принадлежит ей, — а забирал себе. Да, тогда она не нуждалась в деньгах и брала все, что хотела: считалось, что за все потом платит Инди. На деле не платил никто, это все знали — знала и она. Тогда ее это мало беспокоило, но теперь... Теперь ей припомнят все. Ах, Инди, ну почему ты не оставил немного денег?
Вошел половой, высокий прыщавый юнец, в руках он держал поднос с едой и зажженный фонарь — уже совсем стемнело. Молча и довольно небрежно поклонившись, он поставил на стол фонарь, тарелку с едой и кружку с элем, потом так же молча удалился — не забыв, правда, напоследок облапать Яну жадным взглядом. Раньше бы он себе этого не позволил.
Закрыв дверь на засов, Яна села к столу. Она ожидала, что еда будет скверной, но чтобы настолько... Содержимое тарелки напоминало кухонные отбросы, эль оказался скисшим, — не иначе, Берта долго сливала это пойло из старых бочек.
На глаза у Яны навернулись слезы. Не в силах притронуться к еде, она отодвинула тарелку, легла на кровать и закрыла глаза. До чего все плохо...
Она не знала, что ей делать. Разве что убить эту стерву, а потом умереть самой. И все-таки до чего подлые люди. Ведь заискивали перед ней, лебезили, в друзья набивались. А стоило ей оступиться... Ну почему, почему они такие?
