Вновь рев паровоза – совсем, совсем рядом. Видно, встревоженный шапкой тумана над вокзалом машинист терзал гудок…
Будто ждали сигнала!
Ощущение опасности, чуждой силы, стало ярким до боли. Виктор повернулся – вовремя, чтобы увидеть, как разлетается в щепки дверь, рушится часть стены – и в зал входит, втекает нечто…
Словно амеба распухла до исполинских размеров, будто за дверью была не пустая площадь, а огромный, сейчас лопнувший аквариум – тугой водный вал, скованный поверхностным натяжением, усилившимся до небывалых пределов, мчался по залу. Приподнялся, вскинулся, вопреки всем законам природы. Обрел форму – исполинского, метра под три, человека, сложенного бурлящими струями воды.
Предельник схватил остолбеневшего Виктора, оттолкнул за спину, заорал, уже без всякого пиетета:
– Беги, Владыка! Беги! Кресс, ко мне!
Старший сын разбойника бросился к нему, они застыли рядом – две крошечные фигуры против водного монстра.
Раздался булькающий смех – исполинские ладони потянулись к ним. Предельник с воплем обрушил удар кистеня на лапу чудовища. Шипастый шар прошел сквозь воду без сопротивления – и с грохотом отвалился, упал, источенный ржавчиной, рассыпающийся рыжей трухой.
Виктора вытолкнули из двери. Он даже упал на ровные каменные плиты, едва не наткнувшись на собственный меч. Следом выскочили двое сыновей разбойника – младший и парень лет двадцати.
– Быстрее, Владыка…
В их самоотверженности, в готовности бросить отца и брата ради Виктора было что-то жуткое. Как загипнотизированный, Виктор кинулся бежать. Сквозь молоко тумана, к темному силуэту, скользящему по путям…
Нельзя! Нельзя бросать тех, кто готов идти ради тебя на смерть! Ведь есть в нем что-то, кроются какие-то навыки – не случайно же он убил одного из Водных! Надо встать рядом с Предельником, а не убегать под гипнозом… гипнозом собственного страха.
Вопль – позади. И не разберешь, кто кричит – Предельник или его сын. И не поймешь, предсмертный это крик или торжествующий.
…Пространство таяло, растворялось в белизне. Он не бежал – летел. Мчался сквозь светлую, будто в Питере, белую ночь. Лишь один взгляд назад – и страх сковывает разум. В пене облаков скользит крылатая тень. Исполинская. Грозная. Смертоносная. То ли звезды сияют в белоснежной чешуе, то ли она горит собственным светом. Крылья равномерно колотят разреженный воздух, в огромных мерцающих глазах – ярость. Он посмел бросить вызов чудовищу, посмел – хоть и не в силах еще был справиться. И теперь его догоняет властитель неба и хозяин глубин, повелитель тверди и господин огня.
Тот, чье имя – Дракон…
Не вступай в бой, в котором нет для тебя победы…
– Стойте, Владыка! – юноша окликнул его в последний момент, Виктор едва не слетел с перрона – прямо на рельсы, под надвигающуюся гору железа. Ужас чуть не вырвался истошным криком – явь и бред смешались, он готов был поверить, что навстречу и впрямь несется крылатое чудовище.
Паровоз прошел совсем рядом – Виктора обдало жаром от крутобокого медного котла, толкнуло струей уже выдыхающегося пара. Поезд останавливался. Потянулись вагоны – нарядные, выкрашенные в охряной цвет. Бронзовые поручни, фонарики, трепещущие вымпелы над вагонами. Проблески света из окошек.
Подбежали сыновья Предельника – тяжело дышащие, пошатывающиеся. Неужели он так быстро улепетывал с поля боя?
Виктор ожидал вопросов, советов, может быть – просьб. Но братьям было не до того. С обнаженными мечами они замерли по бокам от него, вглядываясь в туман, так же как их отец – готовые умереть.
– Ребята, все уже в порядке, – не очень-то веря себе сказал Виктор. – Уходите.
Старший паренек впервые заговорил с ним:
– Отца и Кресса уже не спасти.
Голос у него был хриплый, то ли простуженный, то ли не сломавшийся до конца.
– Дух Воды – это смерть. Мы можем его задержать, но не убить.
– Но мы задержим, Владыка, – тонким голосом добавил мальчик.
Фанатики! Безумные фанатики! Виктор вдруг понял: его не радует то, что этот фанатизм поставлен на служение ему. Что-то тут было от лживых историй о солдатах, прыгающих под танки с криком «За Сталина!», от японских камикадзе, вонзающихся в палубы авианосцев, от сектантов, режущих себе вены по приказу сумасшедших пророков.
Повернувшись к вагону, он ударил кулаком по закрытой двери. Заорал:
– Открывайте! Ну, открывайте же!
И дверь сразу же открылась. Будто требовалось лишь попросить.
– Чего орешь-то?
На лесенке – надраенной, как на корабле, медной, стоял коренастый гном. В мышиного цвета форменной одежде, с коротким посохом в руке.
– Мы… – Виктор запнулся, глядя на гнома снизу вверх.
– Что «мы»? Чего орете?
– Хотим сесть на поезд! – Виктор и впрямь повысил голос.
– Билеты!
Он достал и протянул гному кусочек картона. Тот лишь секунду посмотрел на него, небрежно опустил в карман, процедил сквозь зубы:
– Счастливы приветствовать вас в поезде… подымайтесь…
Никакой радости в его голосе, конечно, не было. То ли работники вокзала связались с поездом, то ли гномы и без того понимали – дело нечисто.
– Ребята, билеты ваши… – Виктор вдруг подумал, что билеты могли остаться у Предельника. Но парни молча отдали ему билеты. Предусмотрителен был разбойник… допускал и собственную гибель.
– Входите, – буркнул гном.
Но парни стояли не шевелясь. Решили до конца исполнить свой долг? Умереть на перроне, прикрывая отход поезда?
– Сколько еще стоим? – спросил у гнома Виктор.
– Минуты три, – отвечал тот неохотно, но все же отвечал. Видно, были какие-то обязательства перед пассажирами, которые гномы почитали должным выполнять. Несмотря ни на что. – Гудок будет перед отправлением… двойной.
Поставив одну ногу на лесенку – гном неодобрительно покосился на слетевшие с подошвы комья грязи, – Виктор ждал. Ждали и дети разбойника.
Видно, не зря.
Послышался шум, мелькнула в тумане тень. Парни подобрались. Проклиная все на свете, Виктор соскочил на перрон и тоже изготовил меч.
Из белой кисеи тумана выбежал Предельник. У него не было больше ни кистеня, ни меча, даже нож с пояса исчез. На пол-лица растекался огромный синяк – словно разбойника огрели доской. Из разбитых губ сочилась кровь, а когда он оскалился в подобии улыбки, оказалось, что и нескольких зубов не хватает.
– Ты убил тварь? – воскликнул Виктор. Его скепсис по отношению к боевым качествам разбойника стремительно исчезал.
– Нет, Владыка, – разбойник покачал головой. Он слегка шепелявил, но старался говорить разборчивее. – Не в моих силах это, Владыка…
– Отец… – негромко спросил старший паренек.
