Отражать нападение не пришлось. Часть бандитов, уразумев, куда клонится дело, покидала поле сражения. Но не могли же они заявиться сюда пешком! Проехав немного, я разглядела между деревьями прогалину, где были привязаны их лошади. Ну, ребята, если вы будете уходить, как пристало честным головорезам — лесом, то Бог вам в помощь. А если для скорости решите задать драпа по дороге, то уж извините. Я засунула руку в седельную сумку и снова повернула к обочине.
Совсем недавно я осуждала чужое стремление к лихости. А сейчас готовилась выставиться в том же духе, нет, гораздо хуже. Но я была не в том расположении духа, когда можно предаваться сладкому ничегонеделанию. Нужно лишь успеть достаточно обогнать их, всего-то дел…
Если они решат поехать по дороге.
Они так и решили. Я ведь и без того предполагала, что это не лесные люди, а горожане. Я услышала, как они выезжают с прогалины, обходя тех, кто продолжал бесполезную драку, чтобы рвануть назад, в сторону Свантера. Но я успела обогнать их. На знакомом мне повороте соскочила на землю и вытащила приготовленную «кошку». Ее, равно как и некоторые другие необходимые мне в недавнем прошлом орудия, я не стала оставлять в гостинице. Я швырнула «кошку», перегородив дорогу веревкой, а конец ее, утяжеленный гирькой, следовало закрепить. Тот вяз с раздвоенным стволом подходил для этого как нельзя лучше.
Но мне помешали. Как раз тогда, когда я перебрасывала гирьку через ствол. Один из бандитов драпанул из драки раньше своих дружков и попал сюда первым, хоть и пеший. Уразумев, что я делаю, он бросился на меня, целя в левый бок меж ребер длинным ножом, с лезвием, узким до того, что грозило переломиться при ударе, но необычайно острым. Ах, скотина, меня — и воровским ножом! Прежде чем я успела осознать это оскорбительное явление, как, не оставляя веревки, увернулась от клинка, а правая моя рука, сжавшись в кулак, как бы сама собой вылетела вперед.
Что-то хрустнуло — не то сердолик в перстне, не то переносица под ним. Нападавший ткнулся лицом в прелые листья и траву у дороги. Я приготовилась вздеть его на шпагу, когда он поднимется, но он так и остался лежать. Все равно, светлый миг налетания на веревку был мною упущен, и последующая свалка с участием подоспевшего Рика со слугами обошлась без меня. Уцелевшие враги рассредоточились в разные стороны. Пока я выдирала «кошку» из ствола, пока успокаивала Руари, весь наш отряд собрался на месте. Альдрик и Тальви благоразумно не увлеклись погоней. Следовало как можно быстрее тронуться с места, чтобы не оставаться в лесу до темноты. Наемники редко бывают упорными, но бывают (по себе знаю), а они могли опомниться и вернуться.
Благодаря удачно проведенной атаке наши потери оказались не так велики, как ожидалось. Было двое убитых — тот человек из замка Тальви (я еще не успела узнать, как его зовут, а его уже убили) и один из людей Рика. Малхиру полоснули по предплечью, еще одному из Альдриковых слуг прострелили руку, Эгира Гормундинга шарахнули по голове прикладом, и он сидел на земле с очумелым видом. У нескольких были царапины, синяки и шишки, не стоящие упоминания. Но наиболее удачливым оказался Рик Без Исповеди. Пуля сорвала клочок его столь лелеемой кожи со лба — и все. Против ожидания он не переживал, что красота его понесла урон, а распоряжался довольно дельно, хотя голос у него стал еще противнее, чем обычно. Локоны его развились, потемнели от пота и повисли сосульками, лицо вдруг заострилось и приобрело почти мужественные черты. Тальви не пострадал, как и я. Противник оставил на земле пять трупов. Среди них оказался и тот несчастный дозорный — когда я его видела в последний раз, он был еще вполне жив, но его достала чья-то пуля. К ним добавился тот бедолага, которого я оглушила в самом конце.
— Этого взять, — приказал Рик, — и вместе с нашими — поперек седел. Остальную падаль бросить!
И пятеро бандитов остались лежать, где лежали. Это, конечно, было не по-христиански — оставлять их без погребения, но если бы мы промедлили, то улеглись бы рядом с ними. Поскольку вряд ли бы выдержали еще одно сражение.
Но скачка по лесной дороге не мешала выветриваться хмелю драки, и на душе у меня становилось все пасмурнее. Итак, мятежа еще нет, а смертоубийства уже начались. И хоть первый выстрел был сделан не мной, начала драку я. В Эрденоне было не так, и Форчиа в Камби убили без меня. Но как ни пыталась я уклониться от участия в этой заварухе, похоже, не удастся…
Тальви и Рика пытались убить. Просто, без затей. Это могли сделать и власти, и соперники в борьбе за титул (мне известны были двое, но их могло оказаться больше), а могли и собственные соратники, я ведь еще не со всеми успела познакомиться в их гадюшнике! Черт возьми, даже Эйсанский орден мог это сделать. Вот не понравилась им интрига, в которую влопался один из младших братьев, и они решили обрубить концы.
Одним словом, нетрудно догадаться, на какую работенку погонит меня Тальви в этот раз…
Уже вечерело, когда мы выбрались на открытую местность, а в поселение под названием Громарт приехали уже к ночи. Наше явление вызвало настоящую бурю. Я предчувствовала обычные расспросы и объяснения — почему покойники? Где? Что? Раненые? От одних деревенских охов и ахов с ума свихнуться можно, а тут еще припрутся представители местных властей… К знатным господам они вряд ли привяжутся, а маячить поблизости будут долго. Уже от этой картины заранее становилось тошно. Вдобавок Малхира, храбрившийся и крепившийся всю дорогу, побелел и, когда мы уже были во дворе трактира, стал сползать с седла. Я подхватила его, довела до конюшни, усадила у стены на соломе и стащила с него кафтан и рубаху. Рана была не слишком серьезная, но крови он потерял много, да еще тряска на лошади… Я промыла рану — пришлось таскаться за водой к колодцу, — перевязала, употребив на это его собственный шейный платок. Он хныкал и трясся, как маленький, жаловался, что ему больно и холодно, но, когда я снова напялила на него одежду, успокоился и даже задремал.
Я отошла посмотреть, что происходит во дворе. Как я и предвидела, происходило там нечто вроде праздника в сумасшедшем доме. Все окрестные дворняги лаяли, крутились люди с коптящими факелами, по двору катался колобком, причитая во весь голос, юркий толстяк священник, и даже магистрат уже успел прибыть. На крыльце трактира стоял Альдрик, держа за шкирку, как нагадившего щенка, уцелевшего наемника. Население с восторгом взирало на живого злодея и обсуждало, при каких обстоятельствах тому расквасили нос. Я посмотрела на правую руку. На перстне запеклась кровь. Не дело это — такой камень использовать вместо кастета, это не алмаз и не рубин, которыми можно лупить безнаказанно, а хрупкий сердолик. Налетит на чей-нибудь чугунный лоб, треснет, и конец всей красоте. И то еще чудо, как он вовсе не свалился. А я обещала старику носить перстень. Что ж, носить можно не только на пальце. Разживусь ремешком или цепочкой и стану носить на шее.
