Преследователи быстро свернули и двинулись по новой дороге. Они приободрились, будто их освежил ночной отдых, и резво прыгали с камня на камень. Наконец они достигли вершины серого холма, и неожиданный порыв холодного утреннего ветра тронул их волосы и всколыхнул плащи.
Обернувшись, они увидели, как за рекой вспыхнули далекие холмы. Занимался день. Красный край солнечного диска показался из-за отрога.
Перед ними на запад простиралась однообразная равнина. Но вот ночные тени развеялись, и мир снова стал разноцветным: зелень плыла над широкими лугами Рохана, белые туманы сверкали в долинах ручьев и рек, далеко слева, лигах в тридцати, сине-фиолетовые Белые горы вздымали свои блестящие черные пики, а венчавшие их сверкающие снежные шапки окрасились розовым цветом утра.
— Гондор! Гондор! — воскликнул Арагорн. — Как бы я хотел взглянуть на тебя вновь в более счастливый час! Но пока моя дорога не лежит на юг, к твоим светлым потокам.
О, Гондор, Гондор!
Ты простер свои обширные пределы
От Моря до Высоких гор,
Где ветер Запада средь Белых башен веет,
Где Древо, освещенное луной,
Повсюду льет свет серебристый свой.
О, стены гордые! И ты, крылатая корона!
О, золотой могучий трон!
О, Гондор, Гондор! Увидим ли Серебряное древо,
И будет ли, как прежде, ветер мчать между
Горами и далеким Морем?
— Идемте! — сказал Арагорн, отворачиваясь от Юга и устремляя взор на Северо-Запад, куда пролегал их путь.
Хребет, на котором стояли товарищи, круто обрывался у самых ног. Внизу, в четырех-пяти милях, проходил широкий неровный выступ, неожиданно заканчивающийся крутым утесом, — это была Восточная стена Рохана. Здесь кончался Эмин-Муил, а дальше, сколько хватало взгляда, тянулись зеленые равнины Рохиррима.
— Смотрите! — воскликнул Леголас, указывая на бледное небо. — Снова этот орел! Он очень высоко! Похоже, он летит от этих земель на Север. Как быстро он мчится! Смотрите!
— Нет, даже мои глаза не могут разглядеть его, мой добрый Леголас! — сказал Арагорн. — Он, должно быть, очень далеко. Интересно, с каким поручением он летит, если это та самая птица, которую я видел раньше? Но зато я вижу кое-что более близкое и важное. Кто-то движется по равнине.
— Их много, — подтвердил Леголас. — Большой отряд продвигается пешком. Но я не могу сказать, кто это. До них не менее двенадцати лиг. На плоской равнине точно оценить расстояние трудно.
— Тем не менее, я думаю, что теперь нам не нужно отыскивать след, — сказал Гимли. — Давайте спустимся в долину.
— Сомневаюсь, что нам удастся найти дорогу короче той, которой воспользовались орки, — добавил Арагорн.
Теперь они шли по следу Врага при свете дня. Казалось, орки спешили изо всех сил. Вновь и вновь преследователи находили потерянные или брошенные вещи: мешки из-под еды, корки, куски твердого черного хлеба, изорванный черный плащ, тяжелый сапог с железной подковкой, разбитой о скалы. След вначале вел на Север по вершине хребта, затем они подошли к ущелью, глубоко врезавшемуся в скалу; по дну его с шумом бежал ручей. В этом узком ущелье неровная тропа, как крутая лестница, спускалась на равнину.
На дне путников неожиданно встретили травы Рохана. Они зеленым морем разливались от самых подножий Эмин-Муила. Ручей исчезал в густых зарослях водяных растений; путники слышали, как он журчит в зеленом туннеле, спускаясь по пологому склону и устремляясь к далеким топям долины Энтвоша.
Казалось, зима осталась позади, на холмах. Воздух здесь был нежнее и теплее, напоенный приятным ароматом, как будто и впрямь началась весна и сок разливался по каждой ветке и листу. Леголас глубоко вздохнул.
— Ах! Запах зелени! — воскликнул он. — Куда лучше всякого сна. Побежали!
— Здесь удобней бежать налегке, — заметил Арагорн. — Пожалуй, мы пойдем быстрей, чем орки с их железными подковами. Может быть, удастся сократить расстояние.
Они двинулись цепочкой, как стая собак, учуявшая добычу. Глаза их засияли оживлением и надеждой. Прямо на Запад вел протоптанный орками широкий след — сладкие травы Рохана почернели там, где проходили орки. Вскоре Арагорн свернул в сторону.
— Стойте! — крикнул он. — Не ходите за мной!
Он быстро побежал направо, в сторону от главного следа: туда вели следы, отделившиеся от главного пути, — следы маленьких необутых ног. Однако вскоре их перекрыли следы орков, также шедшие от главного следа. Потом все следы резко повернули обратно и затерялись на общей тропе. В самой дальней точке Арагорн наклонился и поднял что-то из травы, потом бегом вернулся к своим спутникам.
— Да, — сказал он, — следы совершенно ясны: это следы хоббита. Я думаю, Пиппина. Он меньше Мерри. И взгляните на это!
В его руке что-то блеснуло под лучами солнца: только что распустившийся буковый лист, такой прекрасный и необычный в этой безлесной долине.
— Брошь с эльфийского плаща! — воскликнули одновременно Гимли и Леголас.
— Листья Лориэна зря не падают, — заметил Арагорн. — Это знак для тех, кто идет по следу. Я думаю, именно с этой целью Пиппин убежал в сторону.
— Значит, Пиппин жив! — обрадовался Гимли. — А кроме того — в сознании да и на ногах держится. Это утешает — мы преследуем орков не напрасно.
— Будем надеяться, что он не слишком уж дорого заплатил за свою храбрость, — сказал Леголас. — Идемте! Быстрей! Мысль о том, что этих веселых малышей гонят, как скот, жжет мне сердце.
Солнце высоко поднялось и уже начало медленно клониться к закату. Легкие облака надвинулись с Моря на далеком Юге, но ветер вскоре унес их. Солнце садилось. Тени росли. Охотники продолжали свой путь. Прошел целый день после гибели Боромира, и орки все еще намного опережали преследователей. На равнине их не было видно.
Когда опустился ночной мрак, Арагорн остановился. Лишь два раза за весь день они недолго отдыхали, и теперь двенадцать лиг отделяло их от Восточной стены, у которой они стояли на рассвете.
— Снова перед нами трудный выбор, — проговорил Арагорн. — Будем ли мы отдыхать ночью или пойдем, пока у нас еще есть силы и воля?
— Если мы ляжем спать, а враги отдыхать не будут, они оставят нас далеко позади, — сказал Леголас.
— Но ведь даже орки должны делать привалы? — спросил Гимли.
— Орки редко открыто ходят под солнцем, но эти решились, — сказал Леголас. — А уж ночью они едва ли станут отдыхать.
— Но если мы пойдем ночью, мы можем потерять их след, — возразил Гимли.
