Я сделала вид, что меня совершенно не интересует, почему молодой симпатичный боевик ест булочки за столом профессора кафедры мистических существ, не очень молодой и не очень симпатичной, но вполне себе женщины. Не мое дело.
Профессор Милс решила так же и, повернувшись к жующему боевику спиной, словно пыталась закрыть его от меня, поинтересовалась невозмутимо:
- Вы принесли план доклада, как я понимаю?
Только после этих слов я вспомнила, что она, действительно, назначала мне на сегодня. Захотелось умереть на месте, но здоровый организм, разве что со слегка потрепанной нервной системой, меня в этом желании не поддержал.
- Нет, я... хотела попросить об отсрочке в связи с переходом на другой факультет. Мне нужно готовиться к экзаменам для перевода...
- Какое отношение это имеет к моему предмету? - не повышая тона и не меняя интонации, спросила женщина.
- Никакого, но...
- Если никакого, во вторник жду вас с планом. Это максимальная отсрочка, которую я могу вам дать. Всегда доводите начатое до конца, мисс Аштон.
Доводить до конца. Все и всегда. Мысль эта стучала у меня в висках, когда я. решив, что еще легко отделалась, вышла в коридор и остановилась, тяжело привалившись к стене. Доводить до конца...
- Простите, - обратилась у проходившей мимо девушки в форменном платье. - У меня записка для мисс Сол-Дариен, но мне сказали, что она уже ушла. Не подскажете, где я могу ее найти?
- Наверное, дома, - предположила, пожав плечами, студентка. - Она живет в коттедже на северной стороне, по соседству с мисс Милс. Точного адреса я не знаю, но помню, что второй или третий дом от пруда. Там имена на почтовых ящиках - найдете, если захотите.
Плохая была идея. Очень плохая.
Я понимала это с самого начала, а за те несколько минут, что пряталась в зеленых пихтах рядом с домом Камиллы, осознала окончательно и сто раз пожалела о своем поступке. Даже в книге это было бы слишком. Героиня - положительная героиня - никогда бы до такого не додумалась. Подло. Когда-то я считала, что неспособна на подлость. Когда-то, когда у меня не было жизненной необходимости заполучить понравившегося мужчину. И это не вопрос личных предпочтений - существование целого мира на кону. Если Элизабет не получит ректора, Трайс погибнет...
Но даже спасение мира казалось слабым оправданием.
Еще не поздно было все исправить. Подняться на крыльцо, забрать желтую розу, которую я купила в оранжерее, как специально расположившейся на полпути к маленькому коттеджному поселку, в котором жили некоторые преподаватели и работники академии. Подумалось, что с цветами будет убедительнее...
Подняться на крыльцо, забрать розу или хотя бы приколотую к стеблю записку, а розу оставить - как извинение. Так было бы правильно, но я продолжала молча следить за крыльцом.
Вот-вот появится Оливер. Взойдет по ступенькам, позвонит, потом заметит цветок... Или сначала заметит цветок, а потом позвонит, но ответа в любом случае не дождется. Потопчется на крыльце и... уйдет? Уйдет, даже не заинтересовавшись, кто оставляет для его Ками цветы на пороге? Заинтересуется, но врожденное благородство и чувство собственного достоинства не позволят ему читать чужие послания?
Чушь! Конечно же, он прочтет.
Развернет записку, а там... "Спасибо за волшебную ночь". Я не придумала ничего лучше. Вернее, ничего хуже...
Оливер Райхон не из тех, кто станет закатывать сцены и требовать объяснений. Скорее всего, когда Камилла позвонит или придет к нему, он скажет, что передумал насчет обеда. И насчет всего остального - тоже. Просто передумал, не объясняя причин. Если он такой, каким я его придумала, именно так и случится...
Нет. Не случится. Ну не могу я так, ни ради себя, ни даже ради спасения мира!
Я посмотрела на ведущую к коттеджу дорожку, и, убедившись, что никого на ней нет, выскочила из укрытия... чтобы тут же, сдавленно охнув, вернуться назад и затаиться в под душистыми ветками.
Как можно было забыть, что Оливер Дин'эрт Райхон не ходит пешком!
Портал открылся прямо перед домом. Воровато оглядевшись по сторонам, милорд ректор взбежал на крыльцо. Позвонил. Потоптался...
Все шло строго по плану, но меня это уже не радовало.
"Просто уйди, - умоляла я его мысленно. - Тут нет ничего интересного".
Было.
Роза и записка.
Мужчина позвонил еще раз и, не получив ответа, поднял цветок. Поднес к лицу, понюхал. Осторожно открепил записку. Развернул.
...Так же спокойно сложил и снова приколол к стеблю. Положил цветок на порог и спустился со ступенек.
Открыл портал.
Сильные мужчины такие сильные, и это, наверное, единственная их слабость...
Когда он ушел, я поднялась на крыльцо и забрала записку.
Размазала по щекам слезы.
Если бы сейчас появился Мэйтин, я сказала бы ему: "Прости меня, боже, потому что я согрешила", а он ответил бы, что так было надо, и, конечно, простил бы. И мне стало бы легче. Может быть.
Глава 21
Нечеловеческие отношения
На дороге, ведущей из коттеджного поселка в центр академгородка, меня нагнал автомобиль. Древний монстр для моего мира, и техническое чудо для этого. Нагнал, обогнал, обдав черным дымом, и, не проехав и десяти метров вперед, заглох. Из металлической коробки выскочил невысокий мужичок в кожаной куртке, брюках-галифе и высоких сапогах. На голове у него был кожаный шлем, верхнюю половину лица скрывали большие автомобильные очки, нижнюю - пышные усы. Мужичок обошел свою колымагу, попинал раздраженно колеса и, смачно выругавшись, открыл капот, из-под которого повалил густой белый пар.
Не знаю отчего, но эта сцена, словно вырезанная из одного из первых фильмов позапрошлого века, показалась мне до ужаса настоящей. Именно так. Настоящей. До ужаса.
Да, мне, дуре этакой, еще в самом начале объяснили, что этот мир реален, что он мало похож на тот, который я придумала, что живут тут реальные люди. Я с первого дня все это знала. Но...
Вспомнилось, как вчера или позавчера, или лет сто назад, в прошлой жизни, Мэйтин пытался объяснить мне разницу между знанием и верой. А поняла я только сейчас. И поверила. И придавленная этой верой села прямо в снег на обочине и разревелась. Потому что автомобиль - ведро с гвоздями - был настоящим, и настоящий водитель сыпал без разбору настоящим матом, а мне по-настоящему было плохо и по-настоящему стыдно за только что сделанную настоящую гадость и за все то, что я наворотила всего за несколько дней в судьбе настоящей Элизабет и ее близких.
- Мисс! - позабыв о машине, усач в шлеме побежал ко мне. - Вам нехорошо, мисс?
